Сплоченность

— Гадюка хитрая! — прошипел сквозь зубы Корчик и пополз еще быстрей.

Сзади, от Калиновки, снова послышался гул. Корчик оглянулся. Над большаком стремительно несся самолет, преследуя мотоцикл с двумя партизанами. «Вероятно, Сенька с Камлюком, — думал Корчик. — Кроме них, никто в соединении не ездит на мотоцикле». Нагнав мотоцикл, самолет зашел сбоку и ударил из пулемета. Мотоцикл остановился, партизаны бросились на землю и торопливо поползли к кювету. Самолет зашел с другой стороны большака и снова дал пулеметную очередь. «Охотится, гад, не хочет отстать, — злился Корчик. — Как там дела у мотоциклистов?»

Но предаваться раздумью не приходилось: бой с десантом был в самом разгаре. Фашист-автоматчик, словно окрыленный появлением самолета, стал стрелять особенно активно. От злости Корчик даже заскрежетал зубами, прополз еще несколько метров и дал длинную очередь. Было видно, как десантник уронил голову на камень, выпустив из рук автомат.

— Все же попался! — с облегчением вздохнул Корчик и, вскочив на ноги, закричал: — Ура-а!..

Партизаны стремительно ринулись вперед, намереваясь добить остаток десанта. Они бежали и бежали, стреляя на ходу. Вдруг все почувствовали, что противник ослабил свое сопротивление. Парашютисты почему-то перенесли огонь на молодую березовую рощицу. «Откуда там наши?» — удивился Корчик и увидел: из-за пригорка, на склоне которого росли березы, показалось около взвода вооруженных людей. Как Корчик ни всматривался, ему не удалось заметить среди них ни одного бойца комсомольского отряда. И только через одну — две минуты все выяснилось: среди партизан, прибывших на помощь, Корчик увидел высокую фигуру Сергея Поддубного.

Над головой опять застрекотали автоматные очереди. Стрелял десантник, притаившийся за кустом можжевельника. Корчик, возможно, упал бы на землю, чтобы переждать этот огонь, но, почувствовав, как что-то вязкое поползло по левой ноге в сапог, удержался, устоял. Он боялся, что после того, как упадет, больше не сможет подняться. И он не остановился, пока не приблизился к десантнику и не бросил в него гранату.

11

Партизаны двигались к Подкалиновке, неся раненых товарищей. Они отошли уже довольно далеко, когда фашистский самолет, прилетевший из-за города, разъяренно принялся засыпать бомбами место недавнего боя. Эта бомбежка на пустом месте теперь вызвала у партизан веселое оживление и смех.

— Проворонил, гадюка… Видно, думает, что мы еще там, — сказал Капитон Макареня и, оглянувшись назад, добавил: — Теперь хоть головой об землю.

— Дум копф![5] — не удержался пленный парашютист, которого гнали рядом с колонной.

— Здорово! — засмеялся сосед. Капитона. — Даже пленному не по нутру такая бомбежка.

— Ему, конечно, обидно видеть, как его компаньон ловит ворон, — заметил Макареня. — Если бы бомбы посыпались сейчас на нас, этому дьяволу понравилось бы.

— Да и ему тогда несдобровать бы, — послышался новый голос.

— Э, ему что, — растягивая слова, проговорил Макареня. — Он бы один погиб, а нас сколько? Я, брат, брал в плен всяких фашистов, а вот такого — впервые. Глянь на его грудь — вся в орденах, значок нациста. Видимо, заядлый головорез… Иного прижмешь — он и лапки вверх, мокрой курицей становится. А этот — больно уж упрям, стрелял, пока я из его рук автомат не выбил. А как выбил — он за тесак, меня не мог взять, так сам себя хотел убить Тогда я снова прикладом винтовки ударил его по руке и заодно, для успокоения нервов, по голове мазанул разок — другой. Словом, здорово намордовался, пока приглушил обормота!

— Я бы с ним не возился. Сразу бы в расход!

— Да и у меня решительный характер. Но командир сказал, что надо хоть одного пленного взять, напоказ и для допроса…

— Вот и взял цацу. Из него слова не выбьешь.

— Почему же ты лучшего не выбрал? — отрезал Макареня своему придирчивому собеседнику. — Мне там некогда было разбираться.

Партизаны заулыбались и уже молча продолжали идти. Вскоре они увидели, как самолет, перестав бомбить аэродром, взял направление на Подкалиновку. Все решили, что он, видимо, обнаружил их и теперь намерен отплатить за разгромленный десант.

— В укрытие! — пронеслась команда.

Люди бросились за кусты, попадали на набрякший водой луг.

— Давай-давай, в сторонку! — толкая прикладом пленного, кричал Макареня. — Живо!

Пленный ступил за ель, но как только над головами завыл самолет, бросился в глубь кустарника.

— Стой! — закричал Макареня. — Стой!

Десантник не останавливался. Чувствуя, что он может скрыться в зарослях, Макареня вскинул винтовку и выстрелил. Беглец схватился за грудь, покачнулся и навзничь упал на землю. Макареня торопливо подошёл к нему, наклонился.

— Проверяешь, каюк ли? — послышался голос Поддубного.

— Да. Не сберег «языка». Все-таки вывел, собака, из терпения.

Где-то за Подкалиновкой, заглушая пулеметную и винтовочную стрельбу, прогремели два сильных взрыва. Похоже было, что самолет бомбил передний край обороны поддубновцев.

— Давайте быстрей! — забеспокоился Поддубный, выводя людей из укрытия. — Шире шаг!..

Вскоре партизаны подошли к деревне.

Первым шел взвод комсомольского отряда, а за ним — поддубновцы. Раненого Корчика несли на плащ-палатке впереди колонны. Партизаны устали и шагали медленно.

— Подтянуться! — неожиданно крикнул командир взвода и полушепотом добавил: — Камлюк идет!

Все посмотрели вперед и увидели Камлюка. Он шел быстро, не выбирая сухих мест, из-под его кирзовых сапог разлеталась черная грязь. Плотно обтянутая кителем фигура, суровое лицо с прищуренными глазами — все словно подчеркивало его собранность и решительность. Кисть его левой руки была забинтована, и он ее, казалось, отводил немного назад, втягивая в рукав.

Партизаны подтянулись.

Командир взвода подбежал к Камлюку, доложил о разгроме десанта, сообщил о партизанских потерях.

— Корчик ранен в ногу, — сказал он напоследок.

— Где он?

— Вон, несут на плащ-палатке.

Два партизана, несшие Корчика, остановились.

— Кузьма Михайлович… С опозданием идем к Поддубному… Задержка произошла… — увидев Камлюка, заволновался Корчик и попытался приподняться.

— Лежи, лежи. Все знаю. Такая задержка — не ошибка. Видел, как дрались. Хорошо!

— Хлопцы во взводе ловкие… Но все же потери… Вот и меня… Хотя и ростом невелик, а заметили… — слабая улыбка разгладила на мгновение запекшиеся губы Корчика.

— Держись, Роман. Поправишься… Вот только много таких, как ты… И как мне уберечь вас от ранений? Хоть взыскания накладывай!..

— В таком случае первое же взыскание вам придется наложить на самого себя. Я видел, в какой переплет вы попали на большаке, — и Корчик посмотрел на перевязанную руку Камлюка.

— Да, и меня немного зацепило. А вот мотоциклу нашему крепко досталось, — Камлюк вдруг спохватился и озабоченно взглянул на побледневшее лицо Корчика, на его забинтованную ногу. — Несите, хлопцы, его. Достаньте в деревне несколько телег и быстрей отправляйте раненых в госпиталь соединения.

Партизаны подняли носилки и двинулись к деревне. Камлюк проводил их взглядом и, услышав, как сзади него захлюпала грязь, обернулся.

— А-а, Сергей Прохорович… Здорово же ты отличился…

И по тону Камлюка, и по его прищуренным, колючим глазам Поддубный понял, что сейчас ему придется выдержать крепкую нахлобучку. Переводя дыхание после быстрой ходьбы, он молчал, стараясь догадаться, в чем он провинился.

— Без тебя некому было вести туда людей? — кивнул Камлюк головой в сторону аэродрома.

— Пожалуй, да. При штабе остались одни связные. Да и когда было раздумывать? Десант появился, как нож за спиной.

— Брось! Радиограмму ты получил? Знал, где Корчик со взводом?

— Знал. Но взяло сомнение, и я решил помочь.

— Сомнение взяло… — недовольно повторил Камлюк. — А руководство отрядом? Два часа отряд был без командира. Почему ты это не взял под сомнение?

5

Глупая голова!