Жара в Аномо

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил наконец Соваж у старшего из двух своих близких помощников, обеспокоенно теребя бороденку.

— УПК — это, конечно, Управление политической координации, или, попросту говоря, руководитель всех тайных операций, Л. — вероятно, Лэнгли. Кое-что слышал о МК-ультра. Если не ошибаюсь, что-то связанное с контролем за умственной и психической деятельностью. Странный гриф…

— Давайте вскроем, — предложил младший помощник.

— Не сметь! — рявкнул Соваж. Он вскочил с кресла и, подойдя к балкону, сделал несколько глубоких вдохов, затем потер ладонями влажное, отяжелевшее лицо. И произнес уже негромко: — Не сметь даже прикасаться. Это серьезно, ребята, очень серьезно. Боюсь, придется выпутываться с кровью…

— Но, шеф, кто бы мог подумать! Ночью, как вор… а что, если бы он вас…

— Не думаю, — сказал Соваж, — во-первых, у него никакого оружия, даже какой-нибудь модерняги вроде той штуковины, что выплевывает сакситоксин.

— А? — вскинув брови, воскликнул младший помощник.

— Ампулы с ядом из моллюсков, — пояснил Соваж, — это их новинка, тихий выстрел — моментально к богу.

— А…

Соваж продолжал:

— Во-вторых, зачем? Какие у них со мной счеты? Нет, это не враг. — Кивнул на стол с документами. — Он человек Броуди, не сомневаюсь. Но почему здесь? Так противоестественно, крадучись, с дракой… Что ему нужно? Надо объясниться.

— Давайте прикончим — и концы в воду, — предложил младший помощник.

Соваж размышлял несколько минут с закрытыми глазами в полной тишине. Вдруг, словно очнувшись, вскинул сверкнувшие гневом очи на маловозрастного советчика и прошипел:

— Еще одна такая идея — двину в челюсть.

— Все, я молчу, ни звука, решайте сами, — обиженно молвил тот.

Соваж повернулся к старшему.

— Как он?

— Нормально, шеф. Обошлось без уколов.

— Взбешен?

— Нет, шеф, уже спокоен. Проглотил два сандвича и большую чашку кофе. Требует вас, заладил, как попугай. Простите, назвал вас… ну и ругань у этого белого! Такая же крепкая, как и кулаки!

— Требует с руганью? — Соваж напыжился, фальшиво улыбнулся и бодренько приказал: — Тащите его сюда, послушаем перед сном.

— Засиделись до утра, спать охота, голова прямо раскалывается, — подал голос младший помощник и тут же осекся, поймав уничижительный взгляд хозяина.

— Иди за гостем, — приказал тот повторно, — только деликатно, без вольностей, голову оторву! Чтоб не раскалывалась.

Когда младший помощник двинулся исполнять приказание, старший бросил вдогонку:

— Пусть вернут ему одежду и все остальное.

Рассвет заявил о себе внезапным и дружным птичьим хором. На нижнем этаже хлопнула дверь, кто-то зычно зевнул, зашипела, ударив в посудину, струя из крана, перекинулись спросонья парой ворчливых фраз кухарки, зашаркали по дорожке подошвы садовника. По дальнему шоссе проехал первый грузовик, направляясь в сторону плантаций.

Хозяин взглянул на стеллаж, и помощник, покинув кресло, подался к полкам, выдвинул ящик-бар, извлек сифон, стеклянную флягу с ромом и стаканы, поставил все это на журнальный стол.

Вошли младший помощник и "Человек в черном костюме". Сели. Соваж протянул пленнику стакан и произнес с максимальной любезностью:

— Должен принести извинения за все неудобства, которые вам пришлось испытать в этом доме. Мои люди приняли вас за грабителя. Я надеюсь, что у вас хватит рассудительности, чтобы понять и простить их, дорогой Килдаллен.

"Человек в черном костюме" помахал поднятым указательным пальцем.

— Мистер Ли Джоунс Килдаллен, — поправил он, — или сэр.

— О, конечно, мистер, — сказал хозяин.

— О'кэй. А ваших обезьян я понял и простил. Будем так считать.

Соваж жестом водворил на место привставших было помощников.

— Мистера Килдаллена можно понять, ему причинили физическую боль и моральные страдания. Мы все глубоко сожалеем, — изрек он, играя желваками, затем помолчал с минуту, наблюдая, как белый подозрительно принюхивается к стакану. Коротко хохотнул и воскликнул: — Ямайский ром! Пейте без опаски, вы у друзей! Право же, забудем о случайном недоразумении, желанный гость!

— В такую рань предпочел бы прохладный сок.

Тотчас же подали манговый сок и салфетку.

— Как себя чувствуете? — спросил Соваж.

— Благодарю, великолепно, — ответил "желанный гость", на щеке и шее которого были пластыревые наклейки, — в жизни не видел более радушного приема.

— Уместно спросить, почему не воспользовались естественным входом, а вторглись в частное владение таким странным способом? И уж если оказались под моими окнами, отчего не вошли в дом, а таились под темной стеной, как злоумышленник? Согласитесь, мистер Килдаллен, что я вправе задать эти вопросы.

Пленник-гость спокойно выслушал эту тираду и сказал:

— Естественный вход мне не понравился из-за телекамеры. Не люблю фигурировать на видеопленке. А отчего сразу не вошел в дом… хм, все равно не поверите.

— Отчего же?

— В ангаре кто-то развлекался музыкой Лестера Янга. Я, представьте, тоже страстный поклонник Янга. Заслушался.

— И набросились на оказавшегося рядом парня с намерением убить, чтобы не мешал слушать музыку? — хохотнул хозяин.

— Нет. Просто этот сопляк оскорбительно поманил меня пальцем, будто шлюху на бульваре, и я взорвался, — сказал гость ледяным тоном, — не выношу хамства. Хохота в лицо тоже.

— Простите, я не ищу ссоры, напротив, мечтаю о взаимном дружеском расположении, — заверил хозяин. — Отметил ваше благообразие еще на теннисном корте. Выгодно отличались от кучки прочих, далеких от спорта зрителей.

— Чертовски устал, — отдуваясь, признался гость.

— Сочувствую, мистер Килдаллен. Если у вас нет ко мне доверительного дела, если вы забрались сюда просто послушать ночную музыку, можете спокойно взять свои документы, они лежат вон на том столе в совершенно нетронутом виде, и отправляйтесь отдыхать в отведенную для вас комнату.

— Сомневаюсь.

— Помилуйте, в чем?

— В том, что они не тронуты.

— Паспорт и обычные бумаги — да, но остальное, вы меня понимаете, совершенно не тронуто, клянусь сыном!

— Послушайте, подполковник, это правда, что парень, помявший ночью мои старые кости, ваш сын?

— Что… что вы сказали, сэр?

— Я поинтересовался, не сын ли Мариба Голд-Амаду тот юный великан, что сокрушил меня под окнами.

На некоторое время воцарилась пауза.

— Да, сын, — произнес наконец хозяин, — единственный наследник. Но… забыл представиться, я Соваж, Мануэль Соваж, частное агентство по экспорту кокосовых продуктов, бананов, ананасов и прохладительного фруктового напитка "Соваж", владелец сельскохозяйственного участка, по-вашему — ранчо, также "Соваж". Моего наследника, за безрассудное поведение которого приношу тысячу извинений и, если хотите, столько же монет, зовут Каро Мануэль Соваж-младший.

— Хочу. Коллекционирование нестаринных монет — мое хобби.

— И забудем все недоразумения?

— Согласен, Соваж.

— Вот и отлично, Килдаллен!

"Человек в черном костюме" поднял указательный палец и покачал им.

— Какого дьявола расселись! — рявкнул хозяин на восседавших с чрезвычайно важным видом помощников. — Подайте мистеру Килдаллену его документы и убирайтесь!

Когда, стремительно исполнив хозяйскую волю, оба помощника исчезли, вновь воцарилась пауза.

Словно не замечая пристального, выжидательного взгляда крупного, теребящего свою жидкую бороденку пожилого уже человека с остатками былой армейской выправки, гость молча сидел, закинув ногу за ногу, и рассматривал корешки книг на стеллаже.

Потеряв терпение, Соваж сказал:

— Мы одни, не будем играть в прятки. Пора объясниться — и отдыхать. В нашем возрасте перегрузки особенно вредны, не правда ли?

— Мне приглянулся ваш наследник, — лениво произнес гость, — потрясающая подвижность при такой комплекции, великолепная реакция, безупречная школа каратэ, и, по-моему, очень неглуп. Ценный мальчик.