Плывущие против течения

Хитоси подошел вплотную к Синдзо и смерил его взглядом:

— А что, если мы проверим тебя на деле?

— Поручайте что угодно! — Синдзо ударил себя в грудь.

Хитоси пошептался со своими приятелями и объявил решение:

— Ты должен узнать и сказать нам, какие воздушные змеи готовят к праздничным состязаниям «карпы». Нужно во что бы то ни стало утереть им нос на празднике.

Синдзо захихикал в рукав:

— Можешь не беспокоиться, Хитоси. Змей Масато я уже видел, он еще не готов... Я постараюсь сделать так, чтоб он не помешал твоему «дракону».

— А как змей Дзиро? — спросил Хитоси.

— Какой там змей! — Синдзо пренебрежительно махнул рукой. — Весь из бумажных лоскутьев. Дзиро в третий раз уже его переделывает.

Хитоси ухмыльнулся с довольным видом:

— Вот это хорошо! Ну ладно, давайте играть во что-нибудь страшное.

В знак примирения он взял у Синдзо горсть земляных орехов.

— В «корейскую войну»! — предложил Сабуро.

— В «корейскую войну»! — поддержали его остальные.

Эта игра была придумана Хитоси. В ней участвовал

«партизан», которого ловили и «казнили». Роль «партизана» выполняли по очереди. На этот раз была очередь Сабуро. Он должен был спрятаться в саду для внезапных нападений на «американских солдат».

Двор особняка, примыкавший к саду, был очень удобен для игры в войну. Перед домом росли кипарисы, каштаны и кусты шиповника и азалий, за которыми можно было прятаться.

Сабуро скользнул в кусты и стал поджидать «американцев». По условиям игры, они должны были идти один за другим по дорожке, ведущей вдоль стены. «Партизан» внезапно набрасывался на них из засады, и тот, кого ему удавалось повалить, считался убитым.

Сабуро пропустил Хитоси и Масасиге и, когда на дорожке показался Синдзо, решил напасть на него. Он быстро пополз между кустами и прыгнул на жертву. Схватив Синдзо за шею, Сабуро прошипел:

— Ни слова, а то смерть!

— Сдаюсь, господин партизан! — пролепетал Синдзо, подняв руки.

— Что в карманах? — прорычал Сабуро. — Гранаты?

Он засунул руку в карман «американца» и вытащил

оттуда трофеи — горсть орехов.

Но в этот момент раздался оглушительный рев. Хитоси, Денкити и Масасиге, тихо подкравшиеся сзади, с криком «Бей корейцев!» набросились на Сабуро и сбили его с ног.

У Хитоси была приготовлена веревка. Пока Денкити и Масасиге связывали по рукам и ногам «партизана», Синдзо очистил карман Сабуро от орехов и заодно взял костяную свистульку.

— Положи обратно! Не твоя! — закричал Сабуро.

— Мертвым свистульки не нужны. — Синдзо засунул свистульку в карман. — Вешать прикажете партизана, господин полковник?

Хитоси оскалил зубы и показал на дерево:

— Жаль, нельзя развести огонь — вокруг все кишит партизанами, — а то подпалили бы пленного. Приказываю повесить!

Масасиге стукнул каблуками и поднес два пальца к виску. Потом сделал петлю, накинул ее на шею Сабуро, а конец веревки забросил на сук.

— Завязать пленному глаза! — скомандовал Хитоси.

Синдзо бросился выполнять приказание, но Сабуро

ткнул его коленом в живот.

— Не завязывайте! — крикнул он. — Я умру с открытыми глазами.

Хитоси кивнул головой:

— Ладно, кончайте!

— Смерть корейцам! — крикнул Денкити и дернул конец веревки.

Сабуро высунул язык. «Казнь» была совершена.

Когда стали развязывать «повешенного», Хитоси вздохнул с сожалением:

— Жаль, что нельзя по-настоящему вздернуть... чтобы повисел на дереве. Как в той американской цветной картине, которую на прошлой неделе показывали.

— Я тоже видел! — Синдзо с восхищением чмокнул губами. — Ох, интересно! Как их сперва гвоздями... потом щипцами, а потом вешают. Я ночью спать не мог...

Хитоси презрительно фыркнул и сплюнул:

— Эх ты, неженка! А я два раза смотрел... и ничего. И еще раз пойду.

* * *

Масато сидел на корточках и держал на вытянутых руках каркас нового змея Дзиро. Сам Дзиро ходил вокруг него, в последний раз проверяя прочность крепления каждого узла.

— Ну что ж, будем сегодня бумагой обтягивать? — спросил Масато.

— Нет, завтра. Сегодня лаком каркас покрою.

— Три дня до праздника осталось!

— Успеем!

Дзиро отобрал змея у Масато и осторожно положил его на верстак дедушки Симуры. На лето старик обычно выносил верстак из своей каморки и ставил у изгороди школьного двора. Все «карпы» могли свободно пользоваться его рубанками, молотками, сосновыми рейками и бамбуком.

Рядом, за изгородью в школьном саду, возился дедушка Симура. Он терпеливо увещевал молодое деревце, упрямо растущее вбок, под широкие сучья старого клена.

— Не туда растешь! — сердито бубнил сторож. — Не зря я тебя на привязь посадил. Только не упрямься! Вырастешь — спасибо скажешь старику. Не то, что некоторые. .. Чуть писать-читать научатся — и со стариком знаться не хотят...

Масато толкнул локтем Дзиро и подмигнул ему. Тот рассмеялся и крикнул:

— Дедушка Симура! Кого это вы там распекаете?

Зашелестели раздвигаемые ветки, и мальчики увидели

освещенное последними лучами солнца лицо школьного сторожа.

— Мало ли непутевых у меня! — ворчливо сказал старик. Потом он прислушался и кивнул в сторону: — Опять идут...

— Кто? — спросил Дзиро.

— Солдаты. Утром шли к морю, теперь назад идут.

— Побежим, посмотрим за ворота! — заторопился Масато.

— Ладно уж, пройдите в сад, — разрешил сторож. — Только чтоб ни одну ветку!..

— Что вы, дедушка Симура! — в один голос воскликнули мальчики и ринулись в узенькую калитку.

Школьный сад тщательно оберегался дедушкой Симу-рой. Здесь были рассажены правильными рядами молодые плодовые деревца. Между ними дедушка Симура вбил высокие колья и соединил их бамбуковыми жердями. Летом на этот каркас он натягивал сеть, которая предохраняла деревья от птиц. А во время цветения, чтобы предохранить цветы от ветра, на каркас с надветренной стороны дедушка Симура с помощью «карпов» ставил сплошной стеной ряды соломенных плетенок. Сейчас аккуратно свернутая сеть и маты лежали под дощатым навесом.

На верхушках самых высоких деревьев еще не погасли последние лучи солнца, и туда со всего сада слетались воробьи. Свежий вечерний воздух был наполнен щебетом птиц.

Дзиро и Масато молча прильнули к решетчатой изгороди. По шоссе двигалась колонна грузовиков, на которых ехали японские полицейские в шлемах и с автоматами. Рядом с грузовиками шли броневики. У края дороги стояли жители городка, угрюмые, настороженные.

Злой, порывистый ветер вдруг задул навстречу машинам. Он бросал в лица полицейским пригоршни мелкого песку. Они отворачивали головы и жмурились, заслоняли ладонями глаза от носящейся в воздухе пыли.

«Джипы» с американскими офицерами, обгоняя колонны японцев, обдавали их вонью отработанных бензиновых паров. Японские командиры, которые ехали в автомобилях во главе своих подразделений, заслышав еще издалека истошные звуки американских сирен, сворачивали вправо и почтительно козыряли американцам. Американские офицеры отвечали на приветствия небрежным кивком головы.

Уже сгустились сумерки, и в наступившей темноте казалось, что по дороге ползет, издавая грохочущие звуки, гигантская, многоглавая змея. Вспыхнули автомобильные фары, и их мертвенно-белые лучи стали назойливо вторгаться в темные дворики, в тихие дома сквозь затянутые бумагой окна.

Войска проехали, а люди долго еще не расходились. Поеживаясь от ночной сырости, поднимающейся с Одзи-гавы, они кучками толпились у деревянных изгородей дворов. Некоторые тяжело вздыхали, горестно покачивали головами. Другие хмуро переговаривались:

— Опять начинают сначала. Опять у нас армия...

— Пока что называется не армией, а резервным полицейским корпусом.

— Ничего себе полицейские... с пушками и танками. Дзиро и Масато подошли к сторожу, сидевшему на

скамье.

— Дедушка Симура, а почему у этих полицейских шлемы такие же, как у американцев? — спросил Дзиро. — И куртки и штаны тоже такие же...