Страница 44 из 49
— А остальные?
— Остальные здесь пока, — пожал плечами Влад, — людей у них мало.
— Так может ну его нахуй эти карантины? Что там…
— Знаешь, что он сказал?
— У?
— Представители Российской Федерации связались с их правительством и пообещали в ближайшее время оказать гуманитарную и военную помощь властям Туниса. Поэтому русских туристов в первую очередь сейчас вывозят из опасных мест в карантинные лагеря.
— Да ну нахуй! Серьезно?!
Несмотря на мерзкие запахи вокруг, исходившие из находившейся неподалеку отельной кухни, на меня повеяло сладким и теплым дыханием Родины, которая нас оказывается, даже не забыла и вроде как не собирается бросать.
— Не, может он пошутил, конечно, — пожал плечами Влад, — но мы с Ломом решили поверить.
— Не, на самом деле нас спасать будут? А американцы, европейцы?
— Хуй знает, — пожал плечами Влад. Но Самир, — кивнул он в сторону дверей, из которых только что араб-полиглот вышел, — сказал, что как только увидит какого-нибудь американца, сам с удовольствием его ебнет. Европейцев же почти всех вывозили, в самом начале, но тоже мутно — говорят, в аэропортах жопа, так что… — Влад махнул рукой, — может и лучше, что нас сразу не повезли.
— Слушай, а как Лома зовут?
— Лом его зовут, — тоже хмыкнул Влад, — Петр Ломов, а что?
— Да просто спросил. И что, остальных завтра заберут?
Влад покачал головой и опустил взгляд.
— Ну, говори, я вообще недавно навсегда помирать собирался, — не выдержал я.
— Никого из раненых и с признаками бешенства не берут.
— Почему?
— Вирус вроде… вроде бы, — сделал упор на последних словах Влад, — передается через кровь и половым путем. Поэтому никого со свежими ранами, особенно укусами, брать пока не будут, и просили от секса воздержаться. По возможности.
«Катя».
— Блять, — сморщился я в гримасе.
Влад, склонив голову, внимательно меня смотрел.
— Марину изнасиловали жестоко, она там вся в кровище, — кивнул я в сторону выхода. А сам, пока Влад что-то говорил, переспрашивая, вспоминал вчерашнюю ночь.
Нет, трахались-то мы с презервативами, а вот до этого…
— А через рот передается? Ну там, целоваться если? — перебил я Влада.
— Серег, доктора то нихуя не знают, а ты меня спрашиваешь, — пожал плечами он.
— Ясно, — выдохнул я сквозь стиснутые зубы, — что теперь, ночь переждать и завтра послезавтра остальных заберут?
В принципе, не все так плохо. Авось меня и пронесет с этой эпидемией — вон укус уже затянулся, хотя и саднит слегка под кожей, приступы у меня проходят, к воде отвращения нет. Поборемся еще… к тому же здесь полюбому Марина останется, надо будет за ней ухаживать пока не оклемается — а девушка может и не заражена, арабы то не бешеные ее изнасиловали, Махмуд здесь будет, может еще кто-нибудь. Есть тут дела еще, рано умирать…
— Ночь переждать, это легко сказать, — закурил между тем Влад, — Самир сказал, что те бешеные… ну, которые в край ебнутые, а не почти живые как ты, по ночам активизируются. Днем не вылезают, света боятся, только самые отмороженные, а вот по ночам на охоту выходить начинают.
— Прошлую то ночь переждали, — пожал я плечами.
— Так прошлой ночью и зараженных меньше было. Набелю вот ночью пиздец пришел, по слухам.* * *
— Ну вот нахер эти облака нужны, а? — сморщившись, спросил я Махмуда, глядя на небо.
— А тебе то что? — безразличным тоном спросил тот.
— Луны видно не будет. Откуда еще свет взять?
— Ну да…
Узбек сидел на песке, положив подбородок на колени и смотрел, как шумят волны.
— Как укус? Болит?
— Саднит немного, — подтянув штаны, посмотрел на голень Махмуд.
— Иди купайся.
— Не хочу.
— Блять, иди, говорю! Боишься воды?
— Нет.
— Пиздишь.
— Не боюсь, просто как-то…
— Отвратно?
— Во-во.
— Давай, борись. Мне тоже страсть как неохота поначалу, потом легче.
Махмуд поморщился, встал и принялся стягивать с себя в футболку.
— Давай-давай! — подбодрил я его и наблюдал за тем, как узбек снимает с себя штаны, прыгая поочередно то на одной, то на другой ноге.
Когда длинный Махмуд неуклюже, нескладно ссутулившись, быстро залез в воду, и поплыл как тюлень, я тоже разделся и пошел в море. Зайдя по пояс, замер, опустив ладони в ласковую воду. Хотел поссать еще в воду, но сдержался. Даже перспектива ближайшего бешенства и потери разума не повод в быдло превращаться. Потерплю. Встречая волны, думал о том, как хорошо начался отдых и как погано все обернулось в итоге. Интересно, а как сейчас в России дела?
Искупавшись, мы полезли на берег и сидели на пляже, пока солнце, наливаясь красным, все приближается к воде.
— Пойдем уже, — посмотрел я на Махмуда, который завороженно наблюдал за закатом.
— Пойдем, — поднялся узбек, кивая.
Вода из пляжного крана все еще текла, на удивление. Осторожно смыв песок с ног, стараясь не наступать на кровавые потеки, оставшиеся от англичанина, труп которого уже оттащили в сторону, положив под куст неподалеку, мы обулись и направились к зданию рецепшен.
Махмуда укусили прошлой ночью. Как сказал аниматор Самир, инициация вируса в состояние бешенства происходит по-разному, в промежутке от двенадцати до тридцати часов, так что общим решением мы с узбеком остались ждать ночи отдельно ото всех. Влад, Лом, доктор, несколько избитых раненых, в том числе Марина и оставшиеся в отеле заняли весь третий корпус. Здание было удобно тем, что раньше там находился рецепшен, и первый этаж был почти нежилой, а наверх поднималась всего одна лестница, которую сейчас забаррикадировали. Отразить нападение бешеных, если то последует, готовилось все боеспособное население отеля, в том числе и парни швейцарцы, боевито настроенные.
Надежды, что ночь удастся пережить, добавляло то, что военные оставили три автомата и двенадцать магазинов с патронами. Нас с Махмудом прямо никто не гнал, но когда сначала я, а потом и узбек высказал желание переночевать не в общем корпусе со всеми, особо спорить никто не стал. Еще бы, кому охота готового зомби с собой иметь. И не медлительного, тупого, а сразу готового действовать и по быстрому убивать.
Те люди, которые не помирали от бешенства, двигались с невиданной яростью и агрессией. Причем быстро двигались, как говорят. Да я и сам видел.
— Может, пойдем, выпьем чего? — поинтересовался я.
— А где ты синьку найдешь? — удивился Махмуд, — из бара уже выгребли все…
— Слышь, я вообще-то чай имел ввиду, или кофе! — поднял я бровь.
— Да ладно заливать, — усмехнулся узбек.
— А ты что, будешь что ли?
— Почему нет?
— Ты же мусульманин?
— И че я теперь, не человек что ли?
— Блять, но Аллах же видит?
— Темно уже, — ткнул пальцем в небо Махмуд.
— Пойдем ко мне тогда зайдем, я позавчера пивчеллы в магазине купил.
Сходив до моего номера, мы с Махмудом взяли по две бутылки пива, после чего вернулись к бассейну и, взяв от стены стол и два стула, уселись провожать день. Рядом с узбеком притулилась бейсбольная бита, взятая им в такси, у моего стула стояла тяжелая клюшка для гольфа.
Все оружие осталось в общем корпусе. Обидно конечно, от ствола бы я не отказался, но тут уж и сам понимал, что вот снеси у меня крышу с автоматом руках, и что я могу натворить?
Когда солнце коснулось раскаленным краешком воды, мы открыли по первой бутылке. Когда из края моря торчал только маленький кусочек светила, открыли по второй. Быстро пиво шло, уж очень хорошее. Сидели молча, думая каждый о своем. Не знаю, о чем Махмуд думал, а я вот Катю вспоминал. Прекрасная девушка. Не, я бы такую жену себе не хотел, мне вообще девственницу девятнадцатилетнюю надо, обязательно с жилплощадью в городе. Но вот как от любовницы, от Кати, не отказался бы. Раза три в неделю, больше вряд ли выдюжу.
Приятная тяжесть разливалась по всему телу. Не знаю почему, но мне казалось, что никто сегодня в отель нежданным гостем не припрется. Ерзая иногда, устраиваясь на легком, неудобном пластиковом стуле, так что ножки громко скрежетали, я медленно пил пиво. Неожиданно по всей округе разнесся дикий женский крик, и столько в нем было боли и безысходности, что я сразу подскочил.