Страница 34 из 49
— Факинг рашен, факинг-факинг-факинг, — снова понеслось в мою сторону.
— Хэй! Сайленс! — совсем как на картинке в коридоре моего гостиничного корпуса поднес я палец к губам и повторил написанное там слово, значение которого не совсем понимал. «Тише» скорее всего, по логике картинки.
Брит вообще забесновался, выпячивая покрытую седыми волосами грудь, бешено сверкая глазами и брызгая слюной. Голова у него, кстати, тоже как груша — яйцевидный лоб и тяжелые, наетые бульдожьи щеки, которые сейчас грузно тряслись. На большом, красном носу британца сейчас были хорошо видны мелкие темные прожилки пивного алкаша.
— Щатап стьюпид бастад! — не выдержал я, отбрасывая в сторону мокрые шорты и делая шаг вниз.
Бритт рыкнул, отбросил свою спутницу в сторону и рванулся ко мне. Я тоже распластался вперед, вложив в удар всю неприязнь к тупому снобизму краснорожих мутантов, которые меня пытаются жить учить.
Чавкнул нос бритта, который от удара отшатнулся. Тут же он, впрочем, пришел в себя и взмахнул бутылкой. Уклонился я в последний момент, причем ударом мне чиркнуло по плечу, и левой ногой ударил краснорожему под колено. Тот чуть согнулся, я моментально добавил хуком ему в ухо. Ошарашенный британец начал заваливаться, и я собрался прописать ему с ноги, как вдруг сзади что-то взвыло и когти вцепились мне в шею.
Вот коза — толстая рыжая тетка напрыгнула на меня, вцепившись своими когтистыми пальцами и что-то орала, подвывая. Рванув голову вперед, я посмотрел вниз и, подняв правую ногу, что было сил приземлил пятку на белесую ступню в пляжном тапке. Дама истошно взвыла (еще бы, только что у нее была нога, а стала ласта) и когда я извернулся, даже ослабила хватку, позволяя мне высвободиться.
Меня снова накрыло — не успел я обернуться к царапающему булыжник бритту, пытающемуся подняться, как руки невольно сами метнулись к веснушчатому лицу мадам. Схватив взвизгнувшую англичанку за волосы, я пробежал с ней несколько шагов и врезался в облицованную кафелем стену, из которой торчали смесители душа.
Я врезался плечом, а вот дама надолго выбыла из этого мира — я помогал ее разбегу и повернул голову так, что удар о стену приняло ее лицо.
Откинутая в сторону рука упавшей англичанки хлестнула по мокрому кафелю, а ко мне уже бежал разъяренный бритт, размахивая кулаками. Удара по лицу я почти не почувствовал, рванувшись к противнику.
В этот раз краснорожий получил от меня головой в нос и начал выделывать пассы руками, пытаясь удержать равновесие. Зарычав, я с размаху ударил его ногой в промежность, и когда бритт согнулся, схватил за жидкие волосы на макушке и поволок к стене.
— Сука! Сука! Сука! — кричал я с каждым ударом, как колотушкой стуча головой англичанина в блестящую стену. Несколько бело-голубых квадратов, кстати, уже отвалилось, обнажив неровную бетонную поверхность с отпечатками внутренней гребенки облицовочной плитки.
Рука моя дернулась, больно ударившись — с удивлением я увидел зажатый между пальцами клок окровавленных седых волос.
Так, ясно — дернул слишком сильно.
Бритт между тем безвольно упал, окровавленным лицом ударившись в пол, и я начал с рычанием топтать его ногами. Не удовлетворившись этим, с рыком прыгнул на англичанина, схватив его шею в захват и подтащив к крану для ног, расположенному на уровне колен, размахнулся и насадил яйцевидную голову на него. Раздался хруст зубов, закапала обильно кровь, а я все продолжал рывками вталкивать голову бритта на кран. Когда его лицо уткнулось в стену, я с гортанным криком подпрыгнул и начал бить ему ступней в затылок и шею.
Заголосила рядом тетка, ворочая толстыми ногами, пытаясь отползти и барахтаясь в красноватой луже, но я внимания не обратил — что было силы бил по затылку англосакса, сминая подошвой редкие седые волосы. Раздался треск, как будто ткань рвется, и голова англичанина сорвалась с крана. Нижняя челюсть в обрамлении красных жгутов мышц осталась висеть, а все остальное упало.
Рывок повернул переключатель, и из крана полилась воды, вымывая кровь из изуродованной головы британца, обнажая серые мозги.
— Иди сюда бля! — рявкнул я на англичанку, но мой крик ей будто сил придал — ноги ее звучно скользнули по кафелю, отвислые бедра звучно шлепнули по мокрой поверхности, но тут она извернулась и на четвереньках побежала от меня.
— Стоять, сука! — невнятно зарычал я, чувствуя как лицо в гримасе искажается.
Полные ладошки, с пальцами как сосиски рванули песок, взмывший вверх фонтаном, и женщина поднялась. Она была полной, при беге все ее тело сотрясалось и ходило ходуном как желе, но бежала она очень быстро.
Еще бы, от смерти бегать.
Понемногу ускоряясь, я начал ее догонять. Миновав вытащенный на песок катер, который вчера спускала на воду дружная команда арабов, англичанка выскочила на травянистую поляну и устремилась к соседнему отелю мимо помойки в высохшем русле реки.
Попыталась. Бежала англичанка недолго — если у тебя такое вес, отсутствие привычки двигаться и проблемы со здоровьем, то даже страх смерти не заставит тебя убежать очень быстро и очень далеко.
Выдохшись, едва сделав несколько шагов по траве, она замедлила бег, и сейчас просто шла, держась рукой за бок и причитая на своем вперемежку со всхлипами и стонами.
— Куда, а? — тоже перейдя с бега на быстрый шаг, подошел я к ней и схватил за редкие, слипшиеся, будто не до конца высушенные феном светлые волосы. Раздался сдавленный вскрик и женщина упала.
— Ты что? Устала?! — присел я рядом с ней, дергая ее за затылок и заставляя посмотреть мне в глаза.
Ненависть, заполнявшая меня, была готова хлынуть через край.
Широкое, овальное лицо оказалось совсем рядом. Нос свернут в сторону от удара, на щеке наливается кровоподтек, губы слоеными плюшками исходят кровью, а вот правая щека, левая для меня, даже чистая. И на ней ярко рыжим, контрастируя с бледностью кожи, выделяются веснушки.
В эту щеку я и вцепился зубами, подтянув к себе голову, не обращая внимания на сопротивление, что было силы сжимая челюсти. Англичанка истошно завизжала и оттолкнулась от меня. Выплюнув небольшой кусочек мяса, чувствуя солоноватый привкус во рту, я поднялся. Лежащая на спине женщина заголосила, исходясь кровью, соплями, слезами и пыталась от меня отползти.
Блять.
Вкус крови меня будто отрезвил — подняв к лицу руки, я сейчас смотрел на окровавленные ладони с отвращением. К тыльной стороне правой на мокрой и вязкой пленке крови был прилипший клок седых волос.
— Блять, — успел сказать я до того, как упал на колени, и меня вывернуло наизнанку.
Рукавом вытерев блевотину напополам с кровью со рта, я поднялся и встретился глазами с Владом. Рядом с ним стоял Махмуд, а поодаль еще несколько человек.
— Хуле смотрите? — негромко поинтересовался я и, развернувшись, побрел к морю.
Ни мыслей не было сейчас, ни эмоций. Одна серость в сознании.
Зайдя в воду, я долго плескался, умывая лицо и полоская от крови рот, а после вышел на пляж.
Надо бы кроссовки отряхнуть — песка внутри много, чувствуется.
Едва выйдя из воды, остановился.
— Доктор есть? — посмотрев в глаза Владу, спросил я.
Ну, надо же что-то сказать.
На удивление, парень кивнул и вперед вышел широкоплечий мужчина с бородой. На скуле у него, чуть ниже глаза, ближе к уху, была большая родинка, из которой тоже произрастало несколько волосинок.
— Доктор, что со мной? — бесцветным голосом спросил я.
— Хуй знает, — пожал плечами доктор, — видимо, новая форма бешенства.
— Меня укусили, — поднял я руку, с которой неясно когда спала повязка, и сейчас там обнажились следы от чужих зубов.
— Да, Махмуд сказал, — кивнул доктор.
Повисло недолгое молчание.
— Блять, ну скажите что-нибудь! — взорвался я, — вы же медицина, епта! Бешенство же лечится, когда собаки кусают!
— Это не собаки, — пожал плечами доктор, вначале было слегка отшатнувшейся от моей вспышки, — и бешенство лечится в начальной стадии. Сейчас же у нас не только лекарств нет, но и связи вообще с кем-то. Судя по всему, мы остались наедине сами с собой.