Право на совесть

Окунь перевел. На туманный тост Студникова немцы ответили сдержанными жестами благодарности. Но чокнулись и выпили они с энтузиазмом.

Студников продолжал свою роль радушного хозяина.

— Как им Москва понравилась?

— А мы ее еще и не видели, — ответил Феликс, — выжимая лимон на бутерброд со шпротами.

Окунь поставил обратно вазочку с зернистой икрой и вмешался на немецком языке.

— Но вы проезжали через город. Видели архитектуру, улицы, общий вид Москвы. Какое ваше первое впечатление?

Франц принял из рук Насти тарелку с борщем, взял было ложку, задумался и заявил авторитетно:

— Много телевизионных антенн на домах. Это знаменательно. Значит, у людей есть деньги для телевизоров и время смотреть программы.

— А у них, в Берлине, есть телевизоры? — поинтересовался Студников.

— Лично у нас? — переспросил Франц и получив ответ, засмеялся. — Что, вы! У нас лично телевизоров нет. Вообще-то в Берлине есть телевизионный центр. Но — две тысячи марок!!! Нам телевизор не по карману. В моем хозяйстве, например, и так много дыр. Не знаю, как у него. Он ведь холостой.

Феликс покачал скептически головой.

— Еще неизвестно, кому жизнь обходится дороже, женатому или холостому. У холостого столько непредвиденных расходов.

Студников вежливо посмеялся и сказал, подняв указательный палец.

— Скажите, что когда вернутся с задания, обязательно подарим им по телевизору. Пусть считают, что им это обещано. И о материальных проблемах не надо им беспокоиться. Устроим все, что надо. Семьям дадим единовременное пособие на несколько месяцев вперед, а потом придумаем какую-нибудь премию. Так что все заботы об этих делах пусть выбросят из головы.

— Это очень мило, — кивнул Феликс и, показывая на Франца, добавил: — У него жена еще слабая после родов, с сердцем что-то. Осложнение, говорят. Нельзя ли ее на месяц-другой в санаторий?

— Да, да, конечно, — заторопился Студников, — обязательно. Напомните мне позвонить Иванову в Берлин, — обратился он к Окуню. — Пусть устроит через немецкий профсоюз, а мы оплатим. Все будет в порядке, — вернулся Студников к Феликсу. — И город посмотрите, как следует. Поводят вас по театрам. На балет надо их, обязательно. Ну, в музей, там. В Третьяковскую, конечно…

— Мавзолеум, — выговорил Франц и поднял руку, как бы демонстрируя, что он кандидат на посещение.

Студников сморщился, почти болезненно.

— С мавзолеем трудней. Билеты туда распределяют очень скупо. Из нас, например, никто еще не был. Ну, да ладно. Как получим первые билеты, пойдете. Запишите, Сергей Львович, чтобы не забыть.

Обед продолжался в таком духе еще с полчаса. Окунь записал еще несколько мелочей, связанных с обеспечением семей агентов и развлекательной стороной их визита в Москву.

Потом Настя принесла чай и кофе. Студников и я от кремового пирожного отказались. Студников вынул пачку «Казбека» и положил ее между собой и агентами: — «Курите, товарищи…»

— А, Казбек! — улыбнулся Феликс. Папиросы были ему знакомы еще с конспиративных встреч в Берлине.

Настя убрала со стола и постелила цветную скатерть. Окунь вопросительно взглянул на Студникова. Тот кивнул:

— Да, да. Приступим к делу…

Окунь взял с буфета свой портфель и начал выкладывать карты, конверты, папки. Студников засунул руки в карманы брюк и покачался взад-вперед на стуле, как бы в раздумье. Потом повернулся ко мне.

— Скажите им так: в Западной Германии, в городе Франкфурте, живет один человек. Он очень опасен и для Советского Союза и для их страны, Восточной Германии. Этого человека нужно ликвидировать.

— Что значит, ликвидировать? Это? — спросил Франц.

Он поднял руку, вытянув указательный палец, как дуло пистолета и щелкнул языком.

— В общем, да, — отозвался Студников. — Но дело не в выстреле. Выстрела не будет слышно. Скажите, что мы дадим им бесшумное оружие. Последнее достижение техники. Можно так выполнить задание, что никто и не заметит. Это важно, чтобы суметь уйти:. Но вот, как добраться до этого человека, еще вопрос. Как его найти и подойти поближе. А бить — надо наверняка, повторные заходы исключаются. Знаем мы об этом человеке и много и мало. Много, чтобы понять, что он из себя представляет, но мало, чтобы точно решить, где его лучше прижать в угол.

Окунь воспользовался паузой и протянул Францу фотографию Околовича за обеденным столом, присланную «Вольфом».

— Второй слева, ваш человек. Тот, что в очках. Мы знаем его домашний адрес. Он живет вот здесь.

Окунь расправил план Франкфурта, нашел точку, поставленную красным карандашом и положил рядом с ней карточку из тех, что были получены от «Пильца».

— Вот этот дом. Расположен он для нас удобно. В нескольких метрах конечная остановка трамвая номер 15. Фотография подъезда снята как раз с трамвайной остановки. Здесь, на других карточках, разные виды на дом с разных расстояний.

Фотографии пошли по рукам. Франц заметил тоном эксперта:

— На улице, перед домом, не хотелось бы. Трудно задержаться рядом с подъездом на долгое время, чтобы не заметили, а подбегать с остановки невыгодно. У него, — ведь, охрана есть, наверное?

— Точно не знаем, — ответил Студников. — Что он осторожен, нам известно. Ездит, между прочим, на своей машине — черный Мерседес, Номер машины у нас имеется. Правит иногда сам, но, говорят, что всегда с ним кто-нибудь есть. Может быть, и охрана. Будем считать, что к нападению он готов. Значит, нужно выбрать момент, когда он останется один, чтобы уж наверняка.

— Если он ездит на машине, охрана, наверное, не сопровождает его в самый дом, — вмешался Феликс. — Может быть перехватить его на лестнице? В момент приезда или когда он утром уезжает. У него есть какой-нибудь постоянный график жизни?

— График мы не знаем, — ответил Окунь. — Место работы известно. Там он бывает почти каждый день. Но график вам придется выяснить самим. С лестницей, однако, вряд ли выйдет. Парадный подъезд запирается на электрический замок. Знаете, такой, что нужно звонить сначала жильцам, а уже они, с помощью особой кнопки в каждой квартире, открывают вам электрический замок подъезда. Дом населен эмигрантами. Народ пугливый. Так просто не откроют. Спрятаться на лестнице вряд ли удастся. Тем более остаться там на ночь: немедленно обнаружат. Надо что-то другое. Без автомашины вам, наверное, не обойтись.

— Это правильно, — согласился Франц. — Машина очень пригодится.

— А вы ведь профессиональный шофер? — обратился Студников к Феликсу.

— Ну, уж, профессиональный, — отмахнулся тот. Я работал шофером когда-то, как любитель и не очень долго, но с машиной справлюсь с любой.

— Деньги на машину дадим, а купить ее в Западной Германии, наверное, легко. Не так ли? — обратился Окунь ко мне.

— Зависит от документов, — ответил я. — Но лучше снять. После выполнения задания ее можно быстро вернуть. С купленной будет возня. Продавать не хватит времени, а бросать нельзя. Полиция может набрести на след. Но все это проблемы несложные. Возьмем машину.

— А здесь, в Москве, мы вас потренируем как следует в вождении автомашины и в принципах ее использования для задания, — вернул Окунь к себе нить разговора. — По плану учебы мы даем вам две автомашины и специального инструктора. Отрепетируете разные варианты по использованию автомашины для задания. Попробуйте, например, догнать второй автомобиль, и произвести учебный выстрел в окно. Или, сбить вторую машину к тротуару, остановить ее и симулировать аварию. В реальной обстановке, оказывая «помощь пострадавшим» от такой аварии, вы сможете, при удобном случае, пустить в ход бесшумное оружие.

— Что это за бесшумное оружие, — поинтересовался Франц. — Как хоть оно выглядит?

Окунь вопросительно взглянул на меня. Форма оружия еще не была разработана. Мне предстояло отвезти в Кучино предметы, закупленные в Западном Берлине, чтобы «техники» могли утвердить окончательный вариант.

— Наверное, это будут портсигары, — ответил я. — С потайной кнопкой под оболочкой. Вы сможете спокойно держать их в руках при любых обстоятельствах. Сам выстрел бесшумен и со стороны не заметен. Главное же, что это оружие внешне совсем не похоже на оружие. Так что вариант с аварией и оказанием «помощи», в общем, реален. Придется только поучиться как следует обращению с этим оружием. Оно бесприцельно и требует навыка в стрельбе.