Столица

Эптон Синклер

Столица

Глава первая

— Приедешь за мной к половине одиннадцатого,— сказал своему шоферу генерал и вошел с Монтэгю в вестибюль отеля.

Монтэгю озирался по сторонам; от охватившего его волнения он даже почувствовал легкую дрожь. Ему, только что приехавшему из провинции, этот солидный отель, расположенный в верхнем секторе Нью-Йорка, мог бы показаться великолепным. Но он не замечал ни мраморных колонн, ни золоченой резьбы; он думал о предстоящих встречах. Так много впечатлений за один день: сначала — зрелище этого бурлящего, взбудораженного города, куда стремились все его мечты, а вечером — собрание людей, одни лишь имена которых пробуждали в нем самые дорогие, волнующие воспоминания.

В коридорах отеля стояли группами мужчины в выцветших военных мундирах. Генерал Прентис раскланивался направо и налево, пока они шли к лифту, который поднял их на верхний этаж, где помещались парадные комнаты. У входа они встретили низенького коренастого мужчину с щетинистыми седыми усами.

— Здравствуйте, майор! — обратился к нему генерал.— Разрешите представить вам мистера Аллена Монтэгю. Монтэгю — майор Торн.

Майор с живым интересом взглянул на Аллена.

— Сын генерала Монтэгю? — воскликнул он, обеими руками пожимая руку Монтэгю.— Мальчик мой, как я рад тебя видеть!

Монтэгю выглядел далеко не мальчиком. Это был тридцатилетний мужчина; в его манере держаться чувствовалась спокойная уверенность; а его роста в шесть футов хватило бы на двух таких кругленьких румяных майоров. И все же это обращение показалось ему вполне естественным. Сегодня вечером он перенесся в годы своего детства; да и вообще всякий раз, когда упоминалось имя Торна, он чувствовал себя мальчиком.

— Ваш отец, наверно, рассказывал обо мне? — с живостью спросил майор.

— Тысячу раз! — ответил Монтэгю.

Его так и подмывало добавить, что он всегда представлял себе майора в образе маленького джентльмена, барахтающегося среди виноградных лоз под артиллерийским огнем противника, который избрал беднягу своей мишенью.

Может быть, это было и непочтительно, но именно в таком виде представлял себе Монтэгю майора с тех пор, как впервые услышал так насмешивший его рассказ отца. Произошло это в один из январских дней, во время жестокой битвы в лесах под Чанслорсвиллем; отец Монтэгю был еще в то время молодым штабным офицером, и на его долю выпало передать майору Торну приказ, пожалуй самый страшный из приказов, какой когда-либо приходилось получать кавалерийскому офицеру. Момент был критический. Потомакская армия стремительно откатывалась под бешеным натиском полков Стонуолла Джексона. Некому было их остановить, а это надо было сделать во что бы то ни стало, так как под ударом оказался весь правый фланг армии. И вот кавалерийский полк понесся во весь опор, прорвался сквозь чащу леса и на полном ходу врезался в сплошную стену пехоты и артиллерии противника. Под ошеломляющий грохот орудий рвались на куски и взлетали в воздух люди и кони. Лошадь майора, с оторванной челюстью дико метнулась в сторону, а всадник повис, запутавшись в виноградных лозах. Когда после отчаянных усилий майор высвободился, он оказался в центре сражения; обезумевшие лошади и потерявшие рассудок люди метались под градом пуль и картечи. И среди этого неописуемого ада, отважный майор вскочил на одну из лошадей, собрал остатки своего расстроенного полка и удерживал позиции, пока не подошло подкрепление; но и после этого он весь день, вечер и ночь, отбивая атаку за атакой, помогал отражать натиск противника.

И, глядя теперь на толстенького красноносого человечка, трудно было себе представить, что он-то и есть герой тех славных событий!

Монтэгю еще пожимал ему руку и говорил, как рад его видеть, а майор уже заприметил кого-то в другом конце зала и радостно крикнул:

— Полковник Эндерсон, полковник Эндерсон!

Так вот он — герой Джек Эндерсон... «Пастор Эндерсон» — как прозвали его солдаты за его привычку всегда молиться, прежде чем взяться за какое-нибудь дело. Он молился вместе со своими солдатами перед каждой едой и вечерами, и ходили слухи, что он молился даже и в то время, когда солдаты спали.

Со своей артиллерийской батареей, прошедшей блестящую трехлетнюю выучку, полковник Эндерсон доблестно сражался под Колд-Харбором. При одном упоминании о Колд-Харборе в памяти вставала страшная картина: противник, внезапно рванувшись из укреплений, оттеснил всю линию фронта и оказался в тылу батареи Эндерсона; атакуемая с обеих сторон батарея стояла как утес среди бушующего океана; а полковник Эндерсон в течение получаса, пока не подоспела пехота, медленно объезжал верхом свою батарею, повторяя спокойным и проникновенным, будто на молитве, голосом:

— Поддайте-ка им жару, молодцы, поддайте жару. Теперь протянутая рука полковника дрожала, а голос дребезжал и срывался, когда он говорил, какое удовольствие доставила ему встреча с сыном генерала Монтэгю.

— Но почему мы не встречались раньше? — спросил майор Торн. Монтэгю ответил, что жил до сих пор в штате Миссисипи,— его отец после войны женился на южанке Раз в год генерал приезжал в Нью-Йорк на съезд Легиона лойялистов [1] и оставался дома с матерью.

В зале было около сотни людей; Монтэгю переходил от одной группы к другой. Многие лично знали его отца. Ему просто не верилось, что он видит их наяву, таких старых и слабых, поседевших, покрытых морщинами. В его памяти они все еще оставались героями — сильными, молодыми, овеянными славой, не подвластными разрушающей силе времени.

Люди на больших плантациях жили очень уединенно. Особенно тоскливой должна бы казаться подобная жизнь уроженцу юга, сражавшемуся в рядах федеральной армии. Но генерал Монтэгю не тяготился ею; самым боль-шим его удовольствием было, усадив на колени обоих своих мальчуганов, предаваться воспоминаниям о Минувших боевых делах.

Он собрал все, что было написано о его корпусе,— целую библиотеке Едва научившись читать, Аллен с головой ушел эти книги. Без преувеличения можно сказать, что он воспитывался на военной литературе. Он мог часами лежать, погрузившись в чтение какой-нибудь иллюстрированной военной истории, пока его не отрывали насильно. Он изучал карты походов и планы кампаний; и былое оживало перед ним, наполнялось борьбой и человеческими страстями. В Потомакской армии он знал каждую бригаду, дивизию, имена командиров, их привычки и лица; ему даже казалось, что он слышит их голоса; одно только упоминание их имен наполняло его трепетом.

И вот он увидел этих людей воочию — и все былые видения бурным потоком нахлынули на него. Не удивительно, что он был несколько растерян, когда к нему обращались, и не сразу находил слова для ответа. Голос генерала вернул его к действительности:

— А это судья Эллис.

Судья Эллис! Слава о его тонких остротах и блестящих речах достигла даже Миссисипи, да и был ли хоть один самый отдаленный уголок Америки, где бы не слыхали о красноречии судьи!

— Поухаживай за ним! — смеясь, посоветовал Аллену его брат Оливер, узнав, что судья будет на собрании. — Поухаживай, он тебе пригодится.

«Ухаживать» за таким любезным человеком, как судья Эллис, было нетрудно. Он стоял в дверях, гладко выбритый, с безукоризненной прической, выделяясь среди военных своим фраком. Это был плотного сложения добродуш-

ный человек с лицом, сияющим улыбкой и холеными бакенбардами.

— Сын генерала Монтэгю! — воскликнул он, пожимая руку молодого человека.— Какая встреча! Почему вас не видно было раньше?

Монтэгю объяснил, что он только шесть часов назад приехал в Нью-Йорк.

— Вот как! И надолго?—спросил судья.

— Навсегда,— ответил Монтэгю.

— Ну и отлично,— сердечным тоном сказал судья,— значит, будем часто встречаться. Чем собираетесь заняться?

— Я юрист,— сказал Монтэгю,— и надеюсь получить здесь практику.

1

Офицерская организация армии федералистов США, основанная в 1865 г.