Страница 25 из 26
М. К. Любавский, критикуя взгляды Преснякова, подходил к проблеме образования Русского централизованного государства с учетом экономического фактора (характеристика территории, населения)[408]. Историк считал, что Пресняков, выдвигая свою схему, упустил из виду два важных обстоятельства. Во-первых, Великое княжество Владимирское с ослаблением ханской власти над Русью к концу XIV в., т. е. к моменту «слияния своего с московскою вотчиною, уже утратило свое прежнее властно-объединяющее значение, что наряду с ним образовался в бывшей Ростово-Суздальской земле целый ряд новых великих княжений Московское, Тверское, Нижегородско-Суздальское, Ярославское с теми же функциями в отношении удельных княжеств, которые прежде принадлежали ему одному, и что, следовательно, из его стародавней традиции нельзя выводить объединение Великороссии в XV нач. XVI в.»[409]. Во-вторых, преувеличив силу и значение указанной традиции, Пресняков, по мнению Любавского, недооценивал значение Великого княжества Владимирского «как комплекса крупных и ценных территорий, источника больших военных и финансовых средств». Именно благодаря последнему обстоятельству, а не стародавней традиции власти слияние Великого княжества Владимирского с московской вотчиной действительно стало решающим фактором в деле государственного объединения Великороссии вокруг Москвы[410]. Понимание ведущей роли экономического фактора в этом процессе позволило Любавскому найти более верный подход к изучению этой проблемы, чем у его предшественников, что явилось новым аспектом ее исследовательского решения.
Работа Любавского была результатом детального анализа огромного фактического материала русских летописных сводов и богатейшего комплекса актов XIV–XVI вв., как опубликованных (СГТиД, АИ, ДАИ, ААЭ, АЮ, АЮБ; сборники: Муханова, князя Оболенского, И. Д. Беляева; акты Ярославского Спасского монастыря; писцовые книги XVI в.), так и неопубликованных (грамоты Коллегии экономии). Также анализировались источники из документальных приложений к работам Ю. В. Готье, М. М. Богословского, Н. П. Барсова, В. В. Зверинского, В. Н. Дебольского, К. А. Неволина; С. Б. Веселовский предоставил Матвею Кузьмичу свои копии грамот XIV–XVI вв. Отличный знаток и истолкователь источников, М. К. Любавский, используя такую особенность географической номенклатуры, как ее относительная устойчивость, в широких масштабах применил ретроспективный метод исследования. По актам XV–XVI вв. он реконструировал территориальные и демографические изменения более ранних периодов (XII–XIV вв.)[411].
Первая часть работы посвящена изучению расширения первоначально сложившейся государственной территории Московского княжества в результате колонизационных процессов в Северо-Восточной Руси и заселения основных ее областей. Любавский проследил ход заселения междуречья Оки и Волги, Заволжья, Суздальской земли, земель Московского, Тверского, Переяславского и других княжеств, территории которых являлись основными районами формирования великорусской народности. Ученый детально изучил вопросы политической географии Руси XIII–XIV вв. (постоянно изменявшаяся система удельных княжеств XII–XIV вв. с их территориями и границами, процесс роста территории Московского княжества в XIV в.) и процесс объединения русских земель под властью московских князей в XV–XVI вв.
В исследовании встречаются очень интересные соображения о характере и особенностях политической централизации на Руси. Так, в 1-й главе «Заселение славянами Верхне-Волжского и Окского бассейнов» Любавский на основании изученной географической номенклатуры высказал мнение, что наибольшее участие в образовании великорусской народности принадлежит словенам, что быстрый рост княжеств Северо-Восточной Руси в XIII–XIV вв. был связан не только с численным увеличением княжеского рода, но и умножением самих объектов дележа в процессе расширения колонизации[412] и, наконец, что заселение этих территорий (в XI–XIII вв.) происходило путем внедрения в зону финноугорского мира «поселков-городков» славян в ходе их стихийного движения на северо-восток[413]. Любавский утверждал, что русские поселения XIV–XV вв. обязаны своим происхождением «организующей и устрояющей деятельности князей, бояр, духовенства»[414]. Причина активности княжеской «землеустроительной» деятельности разорение крестьянства в результате татарского «пополоха», которому поневоле пришлось подсаживаться к тем, у кого были средства для «организации хозяйства». Поэтому «народные колонизационные потоки растекались по тем руслам, которые уже открывали эти земельные владельцы»[415]. В этой трактовке ученого ясно прослеживается юридическая фигура удельного порядка, предложенная в свое время В. О. Ключевским, согласно которой все население княжеств северо-востока было «временным съемщиком земли, находившейся в собственности князей»[416]. В этой формуле ощущается сильное влияние идей Чичерина и Соловьева.
М. К. Любавский сделал ряд интересных выводов и наблюдений, не утративших своей научной ценности и в наши дни. К их числу можно отнести попытку ученого объяснить причины «собирательной» политики Москвы исходя из ее экономико-географического положения (во второй главе две работы «Возвышение Московского княжества и первые примыслы московских князей»). Отправным моментом здесь служил тезис курса 1909 г. о демографических преимуществах Московского княжества как самого заселенного по сравнению с другими (вследствие наибольшей безопасности этого края в составе Ростово-Суздальской земли)[417]. Но при этом, по мнению ученого, княжество располагало сравнительно скудными природными ресурсами и не имело значения крупного центра транзитной торговли, так как исходные и конечные пункты водных торговых путей находились не у Москвы[418]. Отсюда «агрессивность» московских князей, их стремление к выходу за узкие рамки своей государственной территории, к расширению арены властвования, политического воздействия и «экономической эксплуатации». Делая это интересное и идущее вразрез с традиционными трактовками Забелина и Ключевского наблюдение, историк пришел, однако, к выводу в духе «государственной» школы с ее представлениями о государстве как силе, действующей в интересах всего общества.
М. К. Любавский справедливо утверждал, что с обладанием Великим княжеством Владимирским был связан не только политический, но и «крупный экономический интерес»; борьба Москвы и Твери тоже была сопряжена с «крупными экономическими и финансовыми интересами»[419]. Рассуждая о проблеме изменения междукняжеских отношений в Северо-Восточной Руси во второй половине XIV в., ученый объяснял ее новым взглядом ханов Золотой Орды на роль Москвы в этой системе отношений[420]. Начало открытых конфликтов Москвы и Золотой Орды ученый трактовал как процесс, начавшийся «стихийно, помимо инициативы московских князей». Последние вынуждены были защищаться, чтобы не платить второй и третий «выход», размер которого часто менялся в период распада Золотой Орды[421]. Далее идут интересные наблюдения о чрезвычайной стратегической важности для Москвы подчинения ей территорий по Оке[422], об отрицательном значении для дела централизации Руси феодальной войны 1430-1450-х гг., которая «на четверть века приостановила процесс объединения великорусских земель»[423].
408
Там же.
409
Любавский М. К. Образование… С. 5, 13, 16.
410
Там же. С. 5.
411
Там же. С. 8.
412
ЛюбавскийМ. К. Образование… С. 12.
413
Там же. С. 13, 16, 17, 30.
414
Там же. С. 13.
415
Ключевский В. О. Соч. Т. 1. С. 338, 374.
416
НечкинаМ. В. В. О. Ключевский. История жизни и творчества. М., 1974. С. 482, 483.
417
ЛюбавскийМ. К. Образование… С. 38.
418
Любавский М. К. Образование… С. 39, 49, 53.
419
Там же. С. 80.
420
Там же. С. 83.
421
Там же. С. 88.
422
Там же. С. 104.
423
Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства. Очерки по социально-экономической и политической истории Руси. М., 1960. С. 107.