Страница 69 из 96
«Куда мы попали? — подумал ведущий тройки лейтенант Рудаков. — Неужели это те девушки, что однажды выручили меня?»
Внимательно приглядевшись, Рудаков понял, что не ошибся, стал искать глазами Катю.
Но тут дежурная строго спросила, что им надо.
Рудаков уже заметил у подножия горы замаскированные самолеты. «Тот самый полк!» — обрадовался он, продолжая искать Катю. Ему необходимо увидеть ее и сказать, как часто он вспоминал о ней и как волновали его эти воспоминания.
Сорок минут назад Рудаков вел свою тройку в бой. Два его ведомых, Веселов и Калинкин, точно следовали за ним. Только приготовились бросать бомбы, как на них напали два Мессершмитта-110. Рудаков увидел, что они атакуют Калинкина, и крикнул ему по радио, чтобы он маневрировал, а сам ввел машину в глубокий вираж. Ведомые последовали за ним. Немецкие летчики, надеясь на свои хваленые машины, тоже вошли вслед за ними в вираж, пытаясь поймать в прицел Калинкина. Но не тут-то было! На втором вираже Рудаков был уже у них на хвосте. Но допустил ошибку: слишком поспешно открыл огонь, на большой дистанции, и промахнулся. «Мессершмитты» не стали ждать, когда он повторит свой заход, поспешно удалились.
Желая исправить свою ошибку, Рудаков погнался за ними, но тут «мессершмитты» показали свое преимущество в скорости. Пришлось Рудакову вернуться. Вгорячах наши летчики и не заметили, что перерасходовали горючее, и вот им пришлось опуститься на чужой аэродром.
Пока Веселов долго и бурно, должно быть хвастая, объяснял дежурной причину вынужденной посадки, Рудаков искал свою знакомую, Катю. Но ни одна из девушек не взглянула на него, они рассматривали только его самолет.
Вдруг к нему подошла высокая женщина, и он узнал Маршанцеву. Не так давно она выручила его из беды, приказав своим летчицам перебросить его на новый аэродром.
Маршанцева тоже узнала летчика и сердечно улыбнулась. Выслушав его объяснение, она коротко сказала:
— Можете получить горючее. Вижу, у вас правильная вынужденная посадка.
Рудаков удивился:
— А разве бывает неправильная?
— И очень часто, — улыбнулась Маршанцева. — С соседних аэродромов стараются сесть у нас хоть на полчасика, но я категорически это запрещаю.
Она подозвала дежурную, отдала распоряжение заправить самолеты и пожелала летчикам счастливого пути.
Рудаков все понял. Значит, не он один нашел здесь румяную Катю. Но неужели он должен улететь, так и не повидав ее? Он подошел к самолету и приготовился садиться, как вдруг увидел Веселова, оживленно беседующего с дежурной. Этот Веселов имел один недостаток: встретив девушку, он не мог отойти от нее, не договорившись о свидании. И сейчас Саша стоял, оживленно разговаривал и, наверно, уже острил, потому что девушка улыбалась и не торопилась покинуть его, чтобы приступить к своим обязанностям. Не хватало, чтобы друг помешал ему! Маршанцева может теперь строго посмотреть на них и не позволит больше сесть здесь на вынужденную…
— Лейтенант Веселов! Отставить! — строго крикнул Григорий.
Дежурная по аэродрому хмуро посмотрела на него, но он с улыбкой спросил:
— А как поживает штурман Румянцева? Здорова ли она?
— Младший лейтенант Румянцева здорова, — сухо ответила дежурная.
— Ого, она уже младший лейтенант? — воскликнул Григорий. — Так передайте привет самому красивому младшему лейтенанту.
Веселов удивленно вскинул брови:
— Здесь у тебя знакомая?
— И очень давняя, — отшутился Григорий. — Помнишь, зимой на Волге мы встретили ее на аэродроме, ты еще назвал ее «малюткой», а она обиделась.
— И правильно сделала, — кивнул Веселов. — Эти девушки, как я сейчас выяснил, непрерывно участвуют в боях. Боевой народ!
— Хватит! Хватит! — оборвал Григорий своего увлекшегося друга.
Но всю дорогу Рудаков думал об этих девушках.
Когда они вернулись на свой аэродром, Григорий еще не придумал, как объяснить командиру вынужденную посадку, но командир облегчил ему задачу:
— Вернулись, и то хорошо! Я боялся, как бы вы не попали на аэродром Маршанцевой, только что из штаба дивизии предупреждали, чтобы я вас не пускал к соседкам. Девушкам нельзя мешать. Учтите это.
Лейтенант Рудаков дал слово, что не будет больше увлекаться погоней за противником. Рудаков дал обещание, а Веселов промолчал. А раз он ничего не обещал, значит, он и не нарушал слова, когда старался пройти мимо запрещенного аэродрома. И не просто пройти, а покачать крыльями в знак привета. Однажды даже сбросил вымпел, в который вложил записочку: «Марина, не забывайте меня». И Григорий заметил, что с того дня его друг дрался еще злее, словно хотел перебить всех, кто угрожал этим милым, приветливым девушкам.
Глава двадцать третья
Бои на подступах к Владикавказу с каждым днем становились ожесточеннее. Низкая облачность закрывала горы, и самолетам приходилось летать к фронту через узкий проход по реке Сунже, сжатой с обеих сторон хребтами. В такие дни надо было иметь стальные нервы. И Григорий вел свое звено невзирая ни на какие препятствия.
В канун праздника Великой Октябрьской революции на аэродром приехали артисты. Концерт должен был состояться около КП на открытом воздухе. Уже готова была импровизированная сцена, состоявшая из двух полуторок с открытыми бортами, поставленных вплотную друг к другу. Уже вышел оркестр и заиграл лезгинку… И в этот момент командир получил приказ: «Вылетать!» Надо было с бреющего полета бить по скоплению танков на окраине селения Гизель.
Для разведки командир решил послать одну пару. Обведя взглядом летчиков, выбрал Рудакова:
— Пойдете вы, лейтенант. Ведомым у вас будет лейтенант Веселов.
Григорий сразу забыл о концерте, он был рад и полету и тому, что летит с другом.
Быстро приготовились. Они понимали друг друга с полуслова. Бегом по самолетам. Вылет. Ложась на курс, они с ревом пронеслись над головами собравшихся. Вот и линия фронта. Впереди в дыму и огне Владикавказ. Григорий отметил, что враг успел продвинуться: селение Гизель уже у немцев, там сосредоточены танки, которые ведут атаку. Цель хорошо видна, но зайти на нее мешает скользящая с гор облачность. Он попытался зайти с глубокого разворота, но танки остались в стороне. Пришлось заходить снова. Тут самолет заметили и открыли огонь. Но цель так близка, что Григорий не обращает внимания на огонь, прорывается к танкам, сбрасывает бомбы, делает новый заход и бьет из пушек…
И вот они уже далеко от линии фронта, на своей территории, и тут Григорий видит белые клубочки разрывов. Что за черт? Откуда зенитки на нашей территории?
Оглянувшись, он увидел, что к хвосту ведомого прицепился «мессершмитт» и бьет дистанционными снарядами.
Рудаков стиснул зубы. Глубокий вираж — и он в хвосте у наглеца. Бьет его с малой дистанции. Самолет противника взмыл вверх и, перевернувшись, рухнул на землю.
Опустившись на свой аэродром, Веселов выпрыгнул и крепко обнял своего ведущего:
— Гриша, я твой друг до гробовой доски! Поздравляю тебя с первым сбитым самолетом! Эй, техники, дайте краску!
Не успел Рудаков вылезти из кабины, а первая звездочка уже сияла на фюзеляже его самолета.
— Вот теперь бы нам приземлиться на аэродроме Маршанцевой, — воскликнул Веселов, — как бы девушки посмотрели на тебя!
Григорий вздохнул:
— Им сейчас не до меня. Они думают только о том, как бы взять побольше бомб да поточнее уложить их на врага. Мы с тобой, наверно, еще не можем оценить этих девушек. Ты только представь — они могли бы для безопасности брать с собою парашюты, а они отказались наотрез, и только для того, чтобы можно было грузить в их маленькие самолетики побольше бомб! Нет, друг мой, мы еще недооцениваем героизма наших девушек! Будь я командующим, я бы дал им всем по Золотой Звезде и отправил на неделю в отпуск…
Да, в горах Кавказа врага ожидал разгром.
Русские прошли там, где, казалось, пройти было невозможно. По козьим и звериным тропам пробралась пехота, окружила фашистов в узких ущельях и уничтожала с земли и с воздуха.