Страница 56 из 96
— Я с таким штурманом летать не буду!..
К самолету подбежали техники.
— Как у вас? Все в порядке? — крикнула Федотова и начала осматривать самолет; на ней был комбинезон со множеством карманов, набитых всевозможными инструментами, которые звенели при каждом шаге.
— Где вас так раздолбали? — спросила она испуганно и, не получив ответа, крикнула подбегавшим девушкам: — Смотрите — чистое решето!
К самолету торопливо подошла Маршанцева. Выслушав летчицу, она стала осматривать самолет, хотя с первого взгляда поняла, все.
— Паршивые немцы, — угрюмо произнесла она, — как изуродовали машину… Перья торчат во все стороны. Не пойму, как вы долетели на жердочках. — Голос ее дрожал, в нем чувствовалась большая обида.
Наблюдая за командиром, Катя старалась угадать свой приговор. Сейчас вот командир поднимет голову и скажет: «Штурмана отчислить», что будет означать: выгнать из полка.
Осмотрев самолет, Маршанцева вздохнула.
— Придется вам подождать, пока исправят… Федотова! — окликнула она техника.
— Слушаю, товарищ командир! — отозвалась Федотова, вынырнув из-под крыла.
— Где инженер полка? Надо срочно исправить машину.
— Завтра будет готова, товарищ командир, — решительно заявила Федотова.
— Идите отдыхать, — сказала Маршанцева девушкам.
— Как завтра? — заволновалась Полевая. — Надо сегодня исправить, чтобы мы успели еще один рейс сделать. Мы должны обязательно вылететь. Штурман Румянцева должна научиться…
Но техник Федотова, высунув голову из-под машины, внушительно перебила:
— Самолет не летчик, ему и отдохнуть надо.
— Нельзя на нем летать, — строго сказала Маршанцева и, помолчав, добавила: — Я не хочу похоронные по домам рассылать. — И вдруг, заметив растерянность на лице штурмана, добавила уже спокойным тоном: — Промах надо будет завтра исправить.
Отвернувшись от летчиц, она взглянула на часы. «Семерка» опаздывала уже на пять минут. Тревожные морщинки пересекли ее лоб, и она торопливо пошла на старт.
Летчица враждебно глядела на Катю: «Сидеть без дела? Другие делают по четыре-пять вылетов! Сидеть без дела из-за этой неповоротливой толстухи? Из-за этого комода? Да разве такая кадушка может быть штурманом? Сегодня же попрошу другого».
Метнув на Катю уничтожающий взгляд, Полевая пошла с аэродрома.
Сначала Катя хотела догнать ее, извиниться. Извиниться? За что? Нет, Надя напрасно рассердилась на нее, обругала ее сундуком. Она уж не такой сундук. Совсем не сундук. Она штурман. И она получила строгий урок, теперь она уж не промахнется. Пусть только Надя подождет, посмотрит — и увидит.
Глава девятая
Вечерело. На горизонте таяла алая кайма заката. Тени тяжелых бомбардировщиков еще плыли по полю, а сопровождающие их истребители давно пронеслись как стрелы. Должно быть, вырвались из большого пекла. И потрудились на славу — небо над Таганрогом было огненным.
Катя считала самолеты. Полчаса назад они прошли над ее головой и теперь возвращались благополучно. Сейчас эти парни будут отдыхать: выпрыгнут на землю, доберутся до леска и растянутся там в высокой траве.
Небо темнело, и полк ночных бомбардировщиков был готов к работе.
Ночные бомбардировщики идут на цель без сопровождения истребителей. На них бомбы да пулемет «шкас». А скорость у этих самолетов от ста до ста пятидесяти километров в час, — значит, при встрече с противником летчик должен побеждать только ловкостью и умением маневрировать.
Утром командир полка вызвала к себе штурмана Румянцеву и, как бы утешая ее, сказала:
— Нет таких ошибок, которые нельзя было бы исправить. — Немного помолчав и взглянув на Катю сузившимися глазами, будто пряча улыбку, добавила: — С летчицей Полевой вы не сошлись характерами… Сегодня полетите с Нечаевой.
Катя чуть не забыла о субординации, чуть не бросилась на шею командиру. Летать с Дашей!.. Это была ее заветная мечта.
Конечно, все в полку узнали, что Катя промахнулась. Евгения даже попыталась утешить ее:
— Я же говорила, я же предупреждала — помни о ветре. При сбрасывании ты не рассчитала силу ветра…
Хотя Кате и приятно было бы все свалить на ветер, но она понимала, что ветер ни при чем. Она просто растерялась и чуть-чуть прозевала время. На секунду запоздала — и бомбы прошли мимо цели.
«Такой промах уже никогда не повторится», — клялась она себе, вылетая на новое задание. Теперь она уже чувствует себя уверенно. Она тщательно подготовилась, так проработала маршрут, что даже мысленно видела весь путь. Глаза ее стали штурманскими, зрячими.
— Поживее собирайся! — крикнула она летчице.
Нечаева тихо улыбнулась. Вон она как! Эта неуклюжая, неповоротливая Катя теперь не уступала в проворстве лучшей спортсменке, так легко впрыгивала в кабину. Ее стремительность была заразительна.
Но Даша не торопилась: проверила калибр бомб, контровку взрывателя, даже пощупала бомбу рукой, затем направилась в кабину. В ватном комбинезоне было душно, но зато на высоте в нем удобно. Она похлопала по плечу штурмана:
— Все в порядке! Летим!
Навстречу самолету хлынул алый поток. Приглядевшись, Катя поняла, что ушедшие вперед экипажи начали свое дело. Теперь уже нельзя было и думать подкрасться к немцам незамеченными.
Мимо них, сигналя огоньками, пролетели отбомбившиеся самолеты за новым грузом. Катю охватило возбуждение. Не отставать от подруг, сделать как можно больше рейсов, закидать немцев бомбами, задержать наступление!
— Скорость! — крикнула она летчице.
Нечаева улыбнулась: «Какая горячая! Подходящий для меня штурман. Напрасно Полевая обрушилась на нее. Катя ведет себя смело».
Даша не ожидала этого. Она не очень-то доверяла этим москвичкам, сменившим книги на самолет. Они долго не могли привыкнуть к морозам, очень часто на полетах вид у них был совсем не такой геройский, как на шахматных турнирах или философских дискуссиях. Однако они изо всех сил старались скрыть свои слабости и держались в норме. Хотя Катя похожа на своих, но она выносливее всех. Веселая и доброжелательная, она недосыпала, но помогала отстающим. Надю Полевую даже обучала грамматике. Вот и сейчас она ведет себя молодцом, и хотя в душе, может быть, и трусит, но не показывает этого.
Катя смотрела вперед, где багровое зарево полосовало небо. Зарево приближалось, и надо было не попасть в его свет. Самолет набрал высоту и стал подкрадываться к цели.
Она взглянула на часы: до цели еще далеко. Вдруг небо над ними вспыхнуло, будто звезды спикировали на самолет. Яркий свет ударил в глаза. На мгновение ослепнув, она наклонилась к приборной доске.
Сеть прожекторов раскинулась в полнеба, и самолет запутался в ней.
— Левее, левее! — закричала Катя, щуря глаза от слепящих лучей.
Она смотрела во все стороны, выискивая темные места, куда можно было бы вывести самолет. Слева огненными пунктирами проносились трассирующие очереди. Потом пули начали задевать плоскости. Немцы старательно прицеливались.
— Правее!.. Еще!.. Ах, черти!
На мгновение Катя замолчала. Воздух словно кипел, и самолет подбрасывало. Были мгновения, когда Катя не понимала, что же такое происходит: летчица ли так волнуется, или самолет уже не подчиняется ей? Но и в эти мгновения она все же успевала поворачиваться во все стороны, отыскивая выход из огня.
Скоро она увидела пламя, ярко освещавшее переправу. На мосту что-то горело.
— Впереди цель. Внимание!
Летчица повела самолет по боевому курсу.
По мосту двигалась колонна машин. Самолет подошел к ней, и, когда центр колонны оказался в прицеле, штурман сбросила бомбы. Летчица развернула самолет на обратный курс.
С еще большей яростью накинулись на них прожекторы. Но летчица, ловко маневрируя, стремилась вывести самолет в темноту. Слушая команду штурмана, Нечаева кидала самолет то вверх, то вниз, уводя его по ломаной линии.
Уже пахнул в лицо теплый ветер степи, и девушки с облегчением вздохнули.