Страница 14 из 26
— Зажигай! — шепотом сказал он Габи.
Затем оба мальчика побежали в переднюю. Дюжина ключей висела в беспорядке под счетчиком. Среди них находился большой ключ, к ушку которого была привязана деревянная бирка.
— Вот он! — сильно волнуясь, воскликнул Фернан. — Я его узнаю.
— Ничего особенного, — сказал Габи, взвешивая ключ в руке. — Самый обыкновенный ключ… Погоди-ка! На бирке что-то написано.
— Давай-ка не задерживаться, — сказал Фернан. — Мы все рассмотрим в «клубе»…
Они застали остальных членов компании за дележом хрустящих картофелин. Зидор подбросил в жар сухих стружек. Веселый огонь разгорелся вновь, языки пламени, потрескивая, золотили лица ребят, и тени весело плясали на стенах. Рассмотрели ключ. На деревянной бирке была надпись. Чернила выцвели, но с большим трудом все же можно было кое-что разобрать.
— Фабрика Биллетт, двести двадцать четыре, дорога Понсо, — с удивлением прочел Габи. — Вам это что-нибудь говорит?
Марион довольно хорошо знала этот ряд фабричных зданий, большей частью покинутых, расположенных над железнодорожными путями, в самой глубине Пеке.
— Номер двести двадцать четыре находится по ту сторону малого туннеля, — сказала она. — Это дома из серого бетона, которые примыкают к пакгаузам Сезара Аравана. Фабрика Биллетт закрыта со времен войны. Я там никогда никого не видела.
— Что же там производилось? — с любопытством спросил Габи.
Марион подняла брови, как бы говоря, что ей это неизвестно.
— Узнаем завтра, — просто сказала она.
Глава 5
ЗАБРОШЕННАЯ ФАБРИКА
Делу об украденной лошади инспектор Синэ мог отдавать лишь свои свободные минуты, и делал он это больше из любви к искусству, чем по долгу службы, потому что комиссар Бланшон видел во всем этом лишь чью-то сомнительную шутку и боялся, как бы полиция не попала в смешное положение.
Люди, организовавшие похищение безголовой лошадки, точно пропали в закоулках этого промышленного поселка, где было немало укромных местечек. Синэ и Лями осторожно навели справки среди базарных торговцев. Красавчик и Пепе были неизвестны; по крайней мере, никто не знал их под этими кличками.
Кроме того, было трудно установить слежку за Рубло: он имел автомобиль и вне базарных дней показывался в Лювиньи очень редко и нерегулярно. Оставались ребята. За ними легко можно было наблюдать во всякое время дня, так как они слежки не боялись. Но и тут Синэ был сбит с толку. Совершенно неожиданно вся компания покинула свое обычное место. Каждый вечер между четырьмя и семью улица Маленьких Бедняков бывала унылой и молчаливой. Инспектор продолжал свои наблюдения, несмотря на насмешки коллег: он был уверен, что ребята, сами того не подозревая, были вовлечены в подготовку какого-то преступления и поэтому-то вокруг них и вертелись темные личности.
— Что-то произошло в Лювиньи на прошлой неделе, в ночь со среды на четверг, — сказал он как-то вечером своему коллеге Лями. — Случилось что-то важное, чего никто здесь и не подозревает.
На всякий случай они оба тщательно ознакомились с кипой донесений, в которых была вкратце отображена работа полиции за всю неделю. Это ничего не дало. Главный выигрыш, как правильно сказал Синэ, не достался Лювиньи. За два дня до этого в Париже у киноактрисы Фрэнсис Беннет, когда она выходила из отеля «Ритц», украли изумруды, а на другой день бронированный грузовик банка Леви-Блок был ограблен на тихой и спокойной улице на шестнадцать миллионов.
— И как раз в ту же ночь в поезде, шедшем из Винтимильи в Париж, было похищено сто миллионов, — заметил Лями, толстое красное лицо которого утратило насмешливое выражение.
Синэ недоверчиво покачал головой.
— История с лошадкой не имеет отношения к таким крупным делам, — сказал он, пожав плечами. — На мой взгляд, она скорее связана с какой-нибудь грязной проделкой, какие часто происходят в складских районах. Вероятно, где-нибудь на пустыре имеется покинутый барак, где воры прячут краденое: двадцать ящиков заплесневелой лапши, бочку прокисшего вина, тюк рванины, вообще какую-нибудь ерунду, которую им трудно сбыть. Ничего больше!
Бригадир Пеко толкнул дверь.
— Эта дама хочет вам сообщить что-то интересное, — сказал он, пропуская в комнату маленькую, симпатичную на вид старушку в черном.
По тому, как она скрещивала и ломала свои сухие руки, раздраженный Синэ решил, что опять в этом районе не своей смертью погибла чья-нибудь канарейка. Он ошибался.
— Я живу на улице Сесиль, — сказала старушка, не теряя времени на ненужные предисловия, — в тупике Сюро. Квартал тихий, и я бы не хотела, чтобы он сгорел, как коробка спичек.
— Почему? — спросил Синэ удивленно.
— Вот уже два дня, — ответила старушка, — кто-то жжет огонь в одном из сараев лесопилки. Я не хотела говорить соседям, это их не касается. Я пришла предупредить вас, вот и всё.
— Мы сейчас же поедем, посмотрим, в чем дело, — пообещал ей Синэ. — Идите домой и не волнуйтесь.
Едва старушка ушла, он натянул шинель и вышел в снежную ночь.
Покинутая лесопилка имела только один выход на улицу Сесиль: высокую железную решетку. Синэ легко сбил висевший на ней большой замок, зажег свой электрический фонарь и осторожно пошел по темному лабиринту цехов, натыкаясь на сгнившие бревна, которыми были усеяны все дворы и проходы.
Ему показалось, что он дошел до забора, стоявшего в глубине тупика. И тут инспектор сразу увидел отсвет скрытого огня на штабелях досок, которыми был завален задний двор. Свет шел из сарая и был достаточно ярок, чтобы осветить сорную траву, щетинившуюся на земле. Синэ не решился прямо подойти к двери. Он медленно передвигался от одного штабеля досок к другому и наконец очутился перед входом. Отсюда была видна вся внутренность сарая, и то, что он там увидел, показалось ему настолько невероятным, что инспектор остолбенел.
Десять неизвестных, закрывших лица карнавальными масками и наряженных в балетные пачки из голубой и зеленой бумаги, кружились вокруг костра. Прыгающие языки пламени придавали фантастический вид лицам из розового картона, подчеркивая их трагическое или шутовское выражение. Посередине круга была воткнута в землю кочерга, увенчанная лошадиной головой.
Люди в масках передавали друг другу большого золотистого, хорошо поджаренного цыпленка. Из своего укромного уголка Синэ слышал лишь приглушенные звуки, но компания казалась шумной. В конце концов одна из масок взяла цыпленка за лапку и сильным ударом ноги отослала его в другой конец сарая. Цыпленок с глухим шумом ударился о перегородку и упал на опилки. Маски немедленно разделились на два враждебных лагеря и затеяли беспорядочную игру в футбол. Мячом служил цыпленок. Большая маска, видимо атаман всей группы, внезапно прорвала вражескую линию и так стукнула цыпленка, что тот вылетел вон и упал в десяти метрах от Синэ.
Цыпленок оказался картонным и потерял в игре обе свои лапки. Инспектор Синэ не знал, на каком свете он находится. Он не шевелился, и это было его счастье, так как две большие собаки дежурили в переулке.
Футболисты забыли про своего цыпленка и вернулись в сарай, дико крича. Один из них воткнул длинный нож в золу и вытащил оттуда огромную почерневшую картофелину. Это вызвало аплодисменты. Все сняли маски, чтобы приступить к еде, и тут Синэ с изумлением узнал десять ребят из компании Габи. Он решил, что этого открытия достаточно, и тихонько спрятался за досками, решив пока ничего не предпринимать. Несвоевременное вмешательство могло все испортить. Важно было то, что он теперь знает, где пропадают ребята.
Габи был вне себя: он разрешил взять с фабрики Биллетт маски, бороды и пачки, но никак не цыпленка.