Страница 25 из 34
— Я… не думаю о вас как об убийце, Мак, — смущенно ответила Валентина. — Не знаю, почему я тогда сказала…
— Но вы были правы. Завтра утром в школе начинаются занятия, и вы отправитесь в свой класс. А я возвращаюсь на фронт.
Улыбаясь, он смотрел на нее:
— Мне очень жаль, что я не сдержал своих эмоций.
— Поверьте, я действительно не думаю о вас как об убийце, — повторила девушка, опуская глаза. — Вы можете оставаться здесь столько, сколько хотите, но спать придется на диване. Разве что…
Брови Болана поползли вверх:
— Разве что?
— Так… ничего, — пробормотала она, покраснев до ушей и отворачиваясь. — Мне не хотелось бы отпускать вас не только из моего дома.
Вдруг без всякого перехода, как это умела только она, Валентина широко улыбнулась и открыто посмотрела на Болана блестящими ясными глазами:
— Мне двадцать шесть. И я никогда по-настоящему не любила. Уж не думаете ли вы, что я вам теперь позволю так просто уйти?..
Их взгляды встретились, и Болан почувствовал, как гулко забилось его сердце, чего с ним никогда раньше не было.
— Вал, — прошептал он.
Они поднялись из-за стола одновременно и, потянувшись друг к другу, сплелись в тесном объятии. Болан прижимал к себе ее гибкое стройное тело, даже не обратив внимания на боль в плече. Их губы встретились и слились в долгом поцелуе, которого они оба ожидали с одинаковым нетерпением и надеждой.
Не говоря больше ни слова, Болан взял ее на руки и понес в спальню. Обняв Мака за шею и уткнувшись лицом в широкое плечо, девушка согревала его своим прерывистым, жарким дыханием. Болан поставил ее на кровать, раздевая и целуя упругие бедра и плоский, подтянутый живот. Валентина, вся затрепетав, прижала к себе его голову, затем опустилась на колени и, обвивая гибкими руками его шею, впилась полураскрытым ртом в его губы…
— Я помогу тебе, — срывающимся жарким шепотом произнесла она, неловко помогая Маку раздеться.
Болан мягко отвел ее руки, сбросив с себя одежду. Валентина откинулась на подушки и молча застыла, не сводя с него нетерпеливых глаз.
— Я люблю тебя, Мак Болан.
Он лег рядом, ласково ответив:
— Спасибо.
— Я прошу тебя… — ее голос был тише дуновения летнего ветерка.
— Вал, милая, прижмись ко мне покрепче…
— О-о! Мак! Я люблю тебя… Мак!
— Я тоже люблю тебя, Вал.
Их дыхание смешалось, слившись воедино. Валентина отдалась своей любви со стонами и слезами радости, наслаждения и счастья…
Мак держал Валентину в объятиях, и ее голова лежала у него на груди, когда она, слегка повернув голову, прошептала:
— Мне так не хочется, чтобы сегодняшний день когда-нибудь закончился. Хотя это неизбежно, но, несмотря ни на что, я счастлива.
Болан улыбнулся ей и, поцеловав ее в висок, ответил:
— Мне очень жаль, что обстоятельства сложились именно так, Валентина. Ведь ты заслуживаешь большего, гораздо большего.
— Мне трудно представить… — робко возразила она.
— Ты могла бы, по меньшей мере, полюбить человека, достойного тебя.
— Оставь эти глупости, Мак, — она приложила палец к его губам и продолжила:
— Ты можешь скрыться, забыть этих людей. Ведь есть столько отдаленных уголков, куда бы ты мог уехать. Если хочешь, я пойду за тобой хоть на край света.
— Что понимает в мире жестокости и насилия ангел вроде тебя? — серьезно спросил Болан.
— Зла недопустимо, Мак. Его можно сотворить, но тот, кто совершит зло, сам же и пожнет его плоды.
— Очень опасная теория, — ответил Болан. — Стоило бы поговорить в этом духе с евреями о Гитлере.
— Но ведь именно Гитлер испытал на себе все несчастья от своего зла.
— Да. Но только что произошло бы, подставь ему мир другую щеку? Люди получили бы вторую звонкую оплеуху и неизвестно где находились бы теперь.
Они замолчали. Потом Валентина взобралась на Мака верхом и, нагнувшись, ласково куснула его за нижнюю губу.
— Ты полностью посвятил себя насилию, так? — грустно спросила она.
— Нет, ты ошибаешься, Вал. Не полностью, но сейчас да.
Его руки, нежно скользнув вдоль спины Валентины, опустились на ее круглые, выпуклые ягодицы:
— Как бы то ни было, Вал, а мне отступать некуда. Я больше никогда не стану свободным человеком. Никогда. Правосудие преследует меня за мои «преступления». Меня разыскивает армия, и скоро я прослыву дезертиром. Мафия тоже охотится за мной. А теперь, дорогой мой идеалист, и ты с ними заодно… Получается, что Мак Болан выступает один против всего мира.
— Тебе нужны добровольцы? — прошептала Валентина.
— А?
Вместо ответа она обвила его руками, прижимая к себе в бесконечном отчаянии женщины, обреченной на вечное одиночество. В уголках глаз, едва сдерживаемые, блеснули крупные слезы.
— Мне бы хотелось стать на сторону Болана, — вымученно улыбнулась она. — Можно записаться добровольцем?
Мак повернулся на бок, увлекая девушку за собой и покрывая ее заплаканное лицо поцелуями:
— Ты переходишь на сторону, поражение которой предопределено.
— Я ничего не знаю, ничего, — произнесла она сквозь слезы. — Но мне кажется, что ты сможешь пройти свой путь до победного конца.
Глава 16
Ночь окутала город своим темным бархатным плащом. Мак Болан Палач стоял у двери в черной боевой форме, готовый к очередной схватке. Прижавшись к нему всем телом и обняв его за шею, Валентина целовала ставшее таким дорогим и близким суровое лицо одинокого воина. Вдруг совершенно случайно она дотронулась до «Кольта-45», висевшего на поясе Болана, и тут же в ужасе отдернула руку, словно прикоснулась к ядовитой змее.
— Будь осторожен, — прошептала она. — Возвращайся…
— Я вернусь, — пообещал Мак, — скорее всего, не сегодня. Может быть, даже не завтра. Но я вернусь.
— Мы провели с тобой волшебный медовый месяц, — вздохнула Валентина.
— Только очень короткий, — улыбнулся он краешком губ.
— Действительно, слишком короткий. — Она коснулась пальцем его левого виска. — Как ты думаешь, здесь отрастут волосы?
— Я рад хотя бы тому, что не лишился уха.
Валентина погладила Болана по плечу:
— А как с плечом? Все в порядке?
— Слава Богу, что это оказалось не правое плечо.
— В общем, ты всему рад и всем доволен, — констатировала она, смешно морща свой чуть вздернутый носик.
— Если бы ты знала, что за отдача у карабина большого калибра и с какой силой приклад бьет в плечо, ты бы тоже была довольна, — скромно ответил Болан.
— Мак Болан, я готова поклясться, что ты, кровожадный людоед, просто умираешь от желания вернуться на поле боя, разве не так?
— Если сказать правду, то нет, — ответил Мак с улыбкой. — После первого ранения это всегда тяжело.
— Тогда почему бы не… — быстро отреагировала Валентина на открывшийся вдруг еще один шанс остановить Болана.
Она не смогла договорить: Мак приложил палец к губам.
— Давай больше не будем возвращаться к старой теме, — мягко, но непреклонно ответил он. — Послушай меня внимательно. Если со мной что-либо случится и я попаду в серьезный переплет, я постараюсь позвонить тебе. Но до тех пор пока ты не получишь от меня известий, можешь не волноваться. Молчание во время войны зачастую наилучшее средство выживания. Ясно? Так что будь спокойна.
— Постараюсь, — пообещала она дрожащими губами.
Болан выключил свет и, приоткрыв дверь, внимательно глянул по сторонам, затем шагнул за порог и исчез. Валентина подбежала к двери, чтобы еще раз увидеть ставший родным длинный широкоплечий силуэт, но ночь-сообщница уже сделала его невидимым. Девушка заперла дверь и, прислонившись к косяку, тихонько заплакала. Вся ее жизнь перевернулась в одночасье, в ней появилась любовь и тайна: два таких разных и все-таки похожих понятия. Валентина вздохнула, вытерла слезы и зажгла свет. Бесцельно бродя по квартире, она пыталась найти материальные следы этой трансформации, но тщетно. Тогда она включила телевизор и, калачиком свернувшись в кресле, приготовилась ждать. Он придет. Обязательно придет. Он обещал…