Страница 8 из 84
- С каким таким Иваном? - навострил уши Никита.
- А с таким... - туманно ответила я и ушла в маленькую комнату. Села там в уголок за письменным столом Никиты, прижав к груди куклу Нату, и сделала вид, будто невероятно увлеклась игрой. Отлично понимала: брат долго не выдержит. Он любопытнее сороки. Обязательно придет и станет расспрашивать. Вот тогда и отыграюсь.
Получилось, как я хотела. Целых десять минут Никита скакал вокруг меня, обещая сходить со мной в овраг, купить мне три порции мороженого по двадцать восемь копеек и никогда не употреблять фразы типа "Катюха, отлипни!". Он бы и больше скакал. Да я сама не выдержала. Уж слишком хотелось поделиться с Никитой своими переживаниями и получить от него ответы на кое-какие вопросы. Так хотелось, что при рассказе у меня все смешалось в одну кучу. Я начинала говорить об одном, перескакивала на другое. Пыталась вернуться назад, чтобы уточнить, и вспоминала еще какой-нибудь незначительный момент. Никите пришлось дважды прерывать меня:
- Стоп, Катюха! Давай все сначала. И по порядку.
Выслушав про порку, брат помрачнел. Задумчиво потеребил мочку уха.
- Долго болела? - спросил он, прищурившись. Когда Никита щурился, это означало - он предельно внимателен.
- Почти две недели. Но, знаешь, это не так страшно. Вот Ивана с Лидусей раз в неделю точно колотят.
Я уже пожалела, что рассказала все начистоту. У Никиты с папой и без этой дурацкой истории отношения, на мой взгляд, складывались не ахти как. В отличие от меня Никита никогда не перечил, подчинялся без лишних слов. Только... " Бабушкин мальчик ", - недовольно отзывался о нем отец. И, наверное, он прав. Бабушка нашего папу не любила, зато с Никитой приходила к полному взаимопониманию и согласию. Их дружба бесила отца и он срывался на Никите. Никита молчал, но его отношение становилось ясно окружающим и без всяких слов. Хватало недовольных взглядов, удивленно поднятых бровей и неопределенного пожимания плечами. Словом, я очень пожалела, что все рассказала. Хватит того, что у меня сейчас с папой полная неразбериха. Никита из-за меня вполне мог рассориться с родителями. А это уж вовсе ни к чему. Зачем же ни в чем неповинному Никите страдать? И поэтому я опять перевела разговор на своих новых друзей, надеясь, вдруг Никита отвлечется.
Про Ивана брат меня не слишком расспрашивал. Поинтересовался только, когда я их познакомлю.
- Когда сам придет, - вздохнула я. С тех пор, как меня стали выпускать на улицу, Иван не появлялся. Да и Лидуся приходила в гости всего один раз. Обычно мы встречались во дворе.
- А чего ждать? - удивился Никита. - Пойдем к ним вечером сами. Надо же спасибо сказать человеку за сестру.
Я согласилась. И это стало моей роковой ошибкой. Как товарищ по играм с того момента брат оказался для меня потерян. А фраза "Катюха, отлипни!" звучала гораздо чаще. Никита и Иван все время где-то пропадали вдвоем. Я удивлялась: такие разные и так сдружились.
По моему разумению, Иван не должен был нравиться моему брату. Никита рос этаким, как папа говорил, "дворянчиком": сдержанный, вежливый, не терпящий любого проявления грубости и хамства. Бабушка пичкала его изящными искусствами и прочими подобными вещами, частенько беседовала с ним на французском языке. А Иван, он такой... Ну, неотесанный, грубый что ли... Впрочем, существовало одно качество, которое их роднило. Они оба были упрямы до тошноты. И все для себя решали сами.
СЕЙЧАС
Никита обещал приехать и все рассказать. Но по обыкновению задерживался. Очередной эксперимент, по всей видимости, или нечто в том же роде. Я его ждала и ничего не делала. Хотя работы скопилось вагон и маленькая тележка. И не только по дому. Еще тетради и конспекты к урокам. Потом придется полночи сидеть. И все равно я ничего сейчас не делала.
Впрочем, ничего не делала я уже несколько дней. Все вдруг опостылело. Мир потерял цвет, запах, вкус. Даже завуч сегодня на второй перемене ни с того, ни с сего сказала, обращаясь ко мне:
- Что-то вы какая странная в последние дни, Екатерина Алексеевна. Заболели?
Если страстно не любившая меня Лидия Григорьевна вдруг заинтересовалась моим здоровьем, значит причина была. Хотя, чему тут удивляться? Я и на работе ничего не делала в эти дни. Ходила по школе, как тень отца Гамлета. Кое-как отводила уроки и сразу уходила в библиотеку к Татьяне. Мы потребляли кофе или чай с печеньем и молчали.
Татьяна ни бельмеса не понимала, но и не расспрашивала. Догадывалась, что мне не до объяснений. Она одна единственная не лезла с глупыми вопросами и прочей чепухой. Остальные изощрялись в попытках проявить внимание, как только можно. Взять хоть Лидию Григорьевну. Несколько лет назад она бы меня в порошок стерла за халтуру. Правда, после того, как у нее в прошлом году умер муж, она, раздавленная горем, вдруг смягчилась, подобрела ко всем. Но не настолько же, чтобы смотреть сквозь пальцы на мой невольный саботаж да еще и проявлять мне при этом откровенное участие?
Теперь вот Никита... Я звонила ему вчера по его просьбе. И первое, что услышала после приветствия:
- Надо поговорить.
- О чем? Что-то важное?
- Приеду и все расскажу.
Наверное, действительно очень важное, если перманентно занятый Никита решил приехать. Наташка, его жена, жалуется, что иногда неделями не видит его дома. Он пропадает в академии. Дома появляется на два-три дня и снова исчезает. Еще хуже, если идет эксперимент. Тогда Никита уезжает в Протвино и торчит там по месяцу, изредка давая о себе знать телефонными звонками. Ну, про меня и говорить нечего. Я его вообще вижу несколько раз в год: на дни рождения и на рождество, отмечать которое приохотила нас бабушка.
Может быть, именно от того, что мы редко видимся и не успеваем поругаться, люблю я Никиту после Димки больше всех. Многое для него готова сделать. И всегда рада его видеть. Вот сегодня: изобрела удобный предлог и ушла с планерки, дабы успеть приготовиться к визиту брата. Нажарить его любимых котлет. Боялась, не успею. Уж больно ранний час он назначил. Сам же бессовестно опаздывает. А в детстве, между прочим, был очень обязательным. Любил повторять вычитанную где-то поговорку: " Точность - вежливость королей ".
ТОГДА
Я ковырялась и получала удовольствие от процесса ковыряния. Опоздать? Об этом и речи не могло быть. Но времени в запасе еще много. Тем не менее, Никита, уже одетый, наглаженный и начищенный, ходил вокруг меня и зудел:
- Если ты будешь так копаться, мы непременно опоздаем!
Я потряхивала туго заплетенными косами с огромными бантами и продолжала молча сражаться с резинками на лифчике. Эти окаянные резинки выскальзывали из пальцев всякий раз, когда я пыталась пристегнуть чулки.
- Мам! - крикнул расстроенный Никита. - Да помоги ты ей чулки пристегнуть!