Тень воина

- Белое было, - сказал он озадаченно. - Кто подменил?

Хайкин отвечать не стал - не до того было. Любопытство княжеское могло им обоим дорого стать. Осколки, что разлетелись по столу, в один момент каким-то непостижимым образом рассыпались порошком. Круторог перевел взгляд на волхва. От княжеского гнева уже и следа не осталось. Он смотрел, не понимая что происходит, а вот выпученные глаза волхва лучше всего говорили, что этот-то понимает, что тут творится.

А порошок на столе уже исходил черным, блескучим дымом, словно в сырой костер кто-то вдруг вздумал пригоршнями бросать золото. Князь заворожено смотрел на расточаемое незнамо кем богатство, а волхв вдруг заорал не своим голосом. Не заорал даже, а заблеял:

- Берегись, князь! Назад!

Стол вдруг ожил, изогнулся дугой.

Хайкин, словно предвидел это, обеими ногами отбросил его от себя и князя и, ударившись о стену, тот распался на куски, как будто изнутри его изъели жуки-древоточцы.

Князь сидел на месте, не зная, что делать. Если б сеча! Если б враги кругом да меч в руках! А вот волхв - этот сразу понял, что к чему. Не церемонясь, он вырвал из другого княжьего кулака кубок и запустил им в окно. Посыпались осколки. Они еще звенели, опадая на пол, как волхв уже стоял около окна и метал за оторванную раму куски, занявшегося веселым сиреневым пламенем стола во все горло крича одно только слово:

- Пожар!

Князь воспрянул духом.

Пожар! Пожар- это уже понятно. Оторопь соскочила с него, и он закричал, что было силы:

- Люди! Пожар!

Дверь тут же вынесло от мощного двойного удара, и в горницу мешая друг другу ввалились дружинники, что стоя у дверей, оберегая покой князя. Этим мгновения хватило, чтоб разобраться, что к чему. Вбросив ненужные мечи в ножны, они стали срывать со стен уже дымившиеся шкуры.

- Стол не трогать! - крикнул волхв, прервав сарацинское бормотание. - Со столом я сам…

На обычный огонь он внимания не обращал. Он хватал и выбрасывал дерево, оплетенное волшебными сиреневыми языками. Когда последний кусок улетел за окно волхв свесился вниз и прокричал.

- Песком его, песком… От стен оттаскивайте… Пусть сам выгорит…

Несколько мгновений он стоял, приглядываясь, как выполняют его приказ, потом повернулся к князю.

- Что это? - грозно спросил князь.

- Пожар, - устало ответил волхв, косясь на лавку. Князь намека не понял и снова спросил.

- То, что это пожар я и сам понял, без волховской помощи… Это что?

Он ткнул ногой в ворох шкур, что лежали прямо перед ним, как раз в то место, где только что стоял стол. Поняв, что разрешения не дождешься волхв сам уселся.

- Это? Это мне привет от твоего колдуна…

Княжеские брови поползли друг к другу, словно две тучи. Он услыхал в словах волхва скрытый упрек.

- Я перо от тебя получил…

- От меня ты белое получил, - поправил его Хайкин. - А принес какое? Черное?

Князь кивнуть не кивнул, но по глазам было видно, что согласился с волхвом и тот продолжил:

- Он мое колдовство пересилить не смог, а вот свое туда втолкнуть исхитрился…

- Черное?

Волхв засмеялся. Теперь-то, конечно, все это казалось смешным.

- Скорее сиреневое…

Князь не понял, и Хайкин совершенно серьезно сказал:

- Колдовство оно и есть колдовство. Цвет тут не причем…

Несколько мгновений князь молчал, приводя мысли в порядок, а потом спокойствие соскочило с него, словно крышка с вскипевшего котелка:

- Хайкин! Ты найди его мне! Найди!

… Теперь луна не казалась ему безразличным рыбьим глазом. Волчий вой, что изредка долетал до него с темной земли, живо напоминал об опасностях, стерегущих его там. И слава Богам, что только там! Небо вокруг было пустым - даже звезды исчезли, залитые небесным светом, зато внизу все было видно как на ладони. Первое время он держался глазами за дорогу, боясь заблудиться, но потом осмелел и стал посматривать по сторонам. Если небо, в котором он был единственным путником, дремало, то земля спала. Если днем она просто пустыней, то ночью она гляделась пустыней безжизненной - не было там ни огней, ни городов. Напоминанием о богатстве этого края серебром блестела в темноте листва деревьев, да и сама луна трижды драгоценным слитком отразилась в огромных озерах, что промелькнули под ним.

Светлая лента дороги, словно отражение млечного пути, плавно изгибалась среди блестящей черноты леса, пролегла между ними.

"Как найти? - подумал Игнациус, - Как подойти, чтоб не спугнуть?…" Мысли, конечно, не бежали, перепрыгивая друг через друга, но суета там какая-то наблюдалось. Слишком много зависело от первой встречи.

Конечно, самое простое - сказать Слово послушания, но что-то глупее этого было трудно придумать. Митридан, когда придет на встречу с этим оборванцем обязательно почувствует, что тот находится под заклятьем. Нужно было придумать что-то иное, что не насторожило бы хитрого колдуна. Только что? Пока в голову ничего путного не пришло. Ладно. Завтра утром что-нибудь придумается. Ночь- хорошая советчица.

Реку он увидел издали и сразу узнал место - две березы и елку, что торчали около брода, он хорошо запомнил.

Над знакомым местом он снизился. Темноты внизу не было, и он сразу нашел поляну. Пустую поляну. Теперь на ней не было ничего, кроме крови и следов, оставленных людьми и лошадьми. Князь, или кто он там был, забрал с собой всех. Даже песиголовцев.

- "Аккуратен, - подумал Игнациус. - Дальновиден. Головой думает, не сердцем… Все себе в заслугу поставит…" Он князя отлично понимал. Оставь он их тут - завтра же кто-нибудь увидит и слух пустит, что кругом песиголовцы тысячами. От этого жизнь в округе замрет, купцы товары попрячут и шкуру драть княжеским сборщикам будет не с кого… А привезет их с собой на чей-нибудь двор, вывалит на обозрение - так сразу он и победитель песиголовцев и спаситель этого медвежьего угла. И купцам - никакой помехи… Пусть ходят где хотят, ездят, двигают золото из одного конца державы в другой…

Купцам?

Он подумал, подумал и кивнул, соглашаясь, сам с собой. Конечно же, купцам…

Костер горел не призывно, а просто так. Вроде как сам по себе. Дым от него Гаврила увидал еще из-за поворота. Сперва страшно стало - вдруг разбойники, но потом сообразил. Разбойники у дорог не ночуют, им бы чащобы, буераки какие-нибудь и оттого смело прошел вперед.

Выплывающий из кустов жидкий дымок пушился ветром, и его таскало то в одну сторону, то в другую. Глядя на него, Гаврила подумал, что и жизнь у него сейчас такая вот точно - неопределенная, темная и скверно пахнущая. Мысли в голове копошились насквозь грустные. У него не было ни денег, ни еды. Может быть, для кого-нибудь это и было мелочью, но не для Гаврилы. У него не было даже смелости, чтоб добыть себе и то и другое. Был у него, правда, мешок, даденный колдуном, и кто знает, что там такое он спрятал, но Гаврила себе скорее руку откусил бы, чем заглянул в него. Ему хватило позавчерашнего дня, чтоб понять, что не его это судьба - ходить рядом с колдунами.

"Куда же мне теперь? -подумал он, с завистью глядя, как дым расплывается в вышине и становится бесцветным, почти невидимым. Дыму было лучше, чем ему. Мало того, что он был почти невидимым, он еще никому и не был нужен. - Куда?" Словно издевка Судьбы, из кустов донесся тот же вопрос.

- Куда?

Гаврила опешил, остановился, схватившись руками за голову. Это уже было чересчур. Не хватало еще при всех неприятностях в добавок и с ума сойти.

- Куда? - снова проквохтало из кустов, и Гаврила, чувствуя, как холодеет спина, начал пятится назад. Страх схватил его, словно враг за волосы. Он еще не понял, что там такое твориться, но его страху не нужна была иная причина. Достаточно было этого голоса в кустах, треска, что раздался сразу за вслед за ним, и грубого рева:

- Стой, тварь! Стой!

Он остановился, не зная, что делать дальше. Страх приморозил ноги к земле. Гаврила не успел как следует испугаться, как у самой земли кусты раздвинулись, и ему прямо в ноги бросилась…курица.