Невидимки

Ладно, Мак Болан тоже может быть торговцем смертью, если это необходимо.

В истории всех цивилизованных обществ бывают времена, когда разрыв между законом и справедливостью доходит до разрушающей точки, когда механизм по защите порядочного, трудолюбивого народа катит свои колеса на пять пунктов сложных юридических тонкостей, в то время как право простого человека на справедливость нарушается. Эти времена требуют появления на исторической арене особого человека, который смог бы восстановить равновесие. В британской легенде, когда принц Джон не справился с управлением страной во время отсутствия своего брата, Ричарда Львиное Сердце, на защиту народа встал разбойник Робин Гуд.

На американском Западе такие люди, как Бат Мастерсон и братья Ирп, брались за оружие, чтобы заставить кровожадных сорвиголов подчиняться порядку и законности. И в другие времена, в других местах права граждан всегда защищали люди, стоявшие вне закона.

Сегодня времена востребовали Палача.

Болан, прослужив два срока во Вьетнаме, вел в одиночку войну против мафии. Теперь же его маленькая, но сильная группа столкнулась с новым врагом. Болан должен был нанести ответный удар. Он сражался за того убитого в Белфасте ребенка, ставил свою жизнь на карту, чтобы защитить учителя из деревенской школы в далекой стране и получить гарантию, что еще одна область на карте не окрасится в красный цвет.

И, как всегда, он рисковал ради страны, которую любил и в которую верил.

Болан знал, почему эта война так важна, он знал и то, что вступит в нее даже в одиночку, если это потребуется.

Пять лиц.

Это все, над чем ему надо сосредоточиться. Неуклюжий парень с половиной мизинца; парень постарше с белой полоской на голове; человек в очках, возможно просто гость; женщина, симпатичная, но не очень запоминающаяся; и наконец, террорист, долгое время считавшийся мертвым.

Это было похоже на поиск проклятой иголки в стоге сена.

Аэропорт был запружен людьми, прибывшими тремя рейсами. Часть присутствующих находилась на площадке для встречающих. А снаружи было больше сотни миллионов жителей, густо населявших полуостров размером с Калифорнию.

Задание казалось невыполнимым.

Болан сверху обозревал толпу, пытаясь уловить того, кто должен его встретить. Молодую американку спрашивали о сроках действия визы.

— О, ради святого Петра, я в третий раз за последний год приезжаю в вашу страну. Мой паспорт в полном порядке.

Японский служащий смотрел на нее с каменным выражением лица. Он ждал, когда к нему присоединится его напарник.

«Бедняжка, — подумал Болан, — ну и начало поездки!»

У американки были длинные волосы, затянутые в довольно-таки строгий пучок, очки в роговой оправе, которые подчеркивали озадаченное выражение ее глаз, и большой рот с вызывающе сжатой линией губ.

Подошел второй служащий, и она повторила ему то же самое на достаточно хорошем японском. Оба мужчины были явно удивлены, но показывали, что не понимают ее.

Женщина повторила все в третий раз, уже на английском, и теперь они уловили смысл ее слов. Японцы умеют говорить по-английски, но, видимо, им нелегко понять иностранца, который что-то хочет выразить на их родном языке.

Парень в синем плаще, узнав Болана по описанию, помахал рукой, чтобы привлечь его внимание. Американец последовал за ним через дверь, которая находилась сбоку от таможенного контроля. Он так и не узнал, чем закончилась история с той женщиной.

В тишине коридора они представились друг другу.

— Кингоро Накада. Зовите меня просто Кинг, — сказал парень в плаще. — Это мое прозвище — Король. Извините за опоздание: помешала авария на дороге.

Единственный человек, мимо которого они прошли окольным путем, минуя бюрократический барьер, был пожилой дворник, толкавший металлический ящик с чистящими приспособлениями. Мог быть хороший способ проскользнуть, минуя службу безопасности аэропорта. Болан заметил это не из-за какого-то профессионального побуждения, а просто потому, что всегда запоминал подобную информацию.

Машина Накады ждала их в зоне, запрещающей стоянку. Это был черный лимузин марки «Тойота». Женщина, сидевшая за рулем, вышла и открыла им заднюю дверцу.

— Это Сетсуки Секи, мой водитель. Я зову ее просто Суки. Некоторое время она работала со мной по делу о расследовании убийств. Когда меня перевели сюда, с месяц назад, я привез ее с собой.

— Привет, Суки.

Она улыбнулась в ответ на непроизвольную улыбку Болана. Хотя на ней была обычная одежда — зеленая юбка, пастельного цвета блузка, но выглядела она на ней очень аккуратно, как форма.

Суки, несомненно, была профессиональным водителем. Она так маневрировала в пробках на дорогах Токио, что наверняка смогла бы сдать тест на квалификацию для гонок в «Формуле 1».

Глядя в окно, Болан обратил внимание, что в отличие от американских городов, зеленых даже в своей деловой части, здесь всего несколько парков или деревьев оживляют безжалостно динамичную растянутость столицы. В центре города пересекаются транспортные магистрали, каждая из которых вливает в общий поток свою порцию машин.

— Держитесь, — сказала Суки спокойно, когда они обгоняли такси, чтобы быть первыми на узкой дороге.

Таксист, недовольный, что его так неожиданно подрезали, просигналил в знак протеста.

— Знаете, не все наши молодые пилоты-камикадзе принесли себя в жертву во время войны, — заметил Накада, кивая в сторону заднего стекла. — Некоторые из них стали таксистами. Но они, конечно, не любят статьи номер девять.

В нашей Конституции от 1948 года, в статье номер девять, японцы отрекались от войны навсегда. Но те парни опять хотят получить свою работу — они говорят, что там было намного безопасней.

Болан вежливо усмехнулся, посмотрев на хозяина, который, похоже, радовался шутке, наверняка рассказанной гостям не один раз. Он старался играть роль туриста с широко раскрытыми глазами. Кингоро Накада продолжал:

— Решив не иметь больше ничего общего с войной, Япония не испытывала потребности в военной машине и поэтому не имела военных секретов. Итак, официально у нас нет разведывательной службы, как таковой. Мое подразделение набрано из различных полицейских департаментов и сил самообороны — я служил и там, и там. Безопасность приезжающих особо важных персон и наших лидеров — это наш мандат, но это требует определенного уровня разведывательной деятельности, чтобы следить за известными возмутителями спокойствия.