Страница 3 из 56
— Как высоко! — пискнула она, прижав носик к гибкому стеклу окна.
Юра взглянул на альтиметр: стрелка показывала сто метров высоты.
— Это еще не настоящая высота, — внушительно сказал Юра. — Вот мы заберемся повыше, тысячи на три. Тогда будет высоко.
— Юра, а если плюнуть, слюни долетят до льда?
— Долетят в виде града. Только ты не открывай окна.
— Какая наша Арктания красивая, — искренне изумлялась Ася и тоненьким голоском запела песенку: «Арктанинцы, арктанинцы на полюсе живут…».
Это была бойкая ребячья песня о воздушной станции Арктании, которая вот уже пять лет висит в воздухе над полюсом, и никакие ветры и течения не могут сдвинуть ее с места.
Воздушная станция Арктания напоминала причудливый серебристый цветок, повисший на невидимом стебле над замороженной пустыней океана. Но только издали. Вблизи это была круглая, плоская площадка диаметром в пятьсот метров — целый воздушный городок.
Она была сооружена из серебристого гелинита, металла, настолько легкого, что он плавал в воздухе, как щепка на воде, ибо между микроскопически-тонкими стенками пористой массы этого металла запаян был легчайший газ гелий. Жилые и служебные строения Арктании, казавшиеся сверху крупными кристаллами соли, возведены были из легкой пластмассы стального цвета.
Станция парила в воздухе. Вся, до последнего винтика, пропитанная легким газом, гелинитовая Арктания неподвижно висела на высоте ста метров над географической точкой земного шара, именуемой Северным полюсом.
Тридцать якорей или, вернее, ракетных двигателей в полых бортах корпуса придавали ей устойчивость и неподвижность. Стоило хотя бы легчайшему ветерку коснуться бортов Арктании, и двигатели ракетных якорей бесшумно несли ее навстречу ветру. Воздушная станция как бы летела в направлении, противоположном ветру, со скоростью, равной скорости ветра. Но, летя вперед… она оставалась на месте. Стоило ветру усилиться — ив равной степени убыстрялся неподвижный полет воздушной станции. Ветер менял направление, и тотчас автоматически включались и начинали работать противоположные ракетные раструбы. Никакие бури не могли поколебать эту огромную парящую в воздухе площадку, так как бури автоматически вызывали подобные же бури в раструбах ее двигателей, Арктания стояла в воздухе, не испытывая даже самых легких толчков и колебаний.
Эту чудесную станцию советские ученые и техники строили в окрестностях Мурманска в огромном городе-эллинге. Созданная гением социалистической науки, Арктания была венцом усилий многих и, в первую очередь, советских полярных исследователей, долго и упорно осваивавших и изучавших район Северного полюса. В нее, в эту уже не дрейфующую со льдами, а твердо стоящую в воздухе полюсную станцию вложены были труды всех героев Арктики, стремившихся ступить ногой на льды полюса и постичь тайны Арктики.
Здесь, в высоких широтах, по образному выражению метеорологов, находилась «кухня погоды». Здесь таилась разгадка магнитного поля земли. Здесь гидрологи могли составлять точные карты движения льдов. Высадившись на лед у Северного полюса в 1937 году, а затем основав в 1950, 1951, 1954 и в следующие годы дрейфующие станции, советские ученые заложили основы постоянного и длительного изучения околополюсного района. Высадка дрейфующих станций у полюса продолжалась до тех пор, пока в воздух не поднялась Арктания — долетев до полюса, первая в мире летающая станция неподвижно замерла над бесконечными просторами Ледовитого океана.
Над Арктанией, на высоте пятидесяти километров, подобные метеорам, неслись ракетные стратопланы с исполинскими планерами на буксире. Внутри стратопланов люди беседовали, слушали деловые записи своих магнитофонов, говорили по радиотелефону со всеми материками.
Над Арктанией, серебристые, издали почти прозрачные, торжественно скользили гигантские самолеты. В комфортабельных каютах и залах этих летающих городов люди уже меньше занимались делами, но зато больше развлекались или сидели у огромных окон-иллюминаторов, похожих на окна «Наутилуса». Это были экскурсанты и отпускники.
Под Арктанией, в глубине Северного Ледовитого океана, над отрогами открытого в конце сороковых годов нынешнего века подводного горного хребта имени Михаила Ломоносова скользили мирные подводные грузовозы, потомки старинных военных субмарин, и легкие прогулочные яхты — субмаретты.
На самой Арктании люди зорко следили за состоянием погоды, предупреждали аэропорты и корабли о предстоящих бурях и туманах, а людей на материках — о мощных обвалах холодных масс воздуха, составляли карты движения льдов. На Арктании работали метеорологи, геофизики, магнитологи, географы, океанографы, гидрологи, летчики, механики и люди других специальностей. Это был дружные коллектив советских тружеников науки и техники, продолжателей дела «папанинцев», дрейфующих станций Сомова, Трешникова, Толстикова и многих других героев Арктики…
Итак, «Полярный жук» с небольшой скоростью шел на юг. Юра молча поглядывал на альтиметр и счетчик скорости. Он намеренно не убыстрял полета и не забирался высоко. Не отнимая руки от штурвала, внимательно следил юный пилот за медленно ползущим по экрану ледяным паком. Почти выключая иногда мотор и оставляя самолет висящим на одном роторе, мальчик с серьезностью заправского полярного летчика разглядывал волнообразные снежные надувы внизу, присматривался к разводьям и торосам. Лед на всем пути был старый, бурый и, по-видимому, рыхлый.
Ася ерзала на своем сиденье, заглядывала в окно, присматривалась к экрану и тараторила без умолку.
— Самолет! — вдруг крикнула она.
На расстоянии приблизительно пяти километров от «Полярного жука» почти в том же направлении шел большой самолет. Издали он был похож на серебристую аквариумную рыбку. Юра тотчас же узнал его: это был один из двадцати исполинских воздушных кораблей, совершавших регулярные рейсы между Североградом и Сан-Франциско. Он принимал на борт сто пятьдесят пассажиров.
— «Лучезарный М-Б», — сказал Юра. — Волна двадцать три и три десятых, позывные «Луч».
Через две минуты стройная серебристая рыбка нырнула в солнечную завесу и скрылась на горизонте, а «Полярный жук» снизился и пошел надо льдами в обратном направлении.
Но лишь только «Лучезарный М-Б» скрылся из виду, Лея опять вскочила:
— Ой! Юра! Что это там?…
Юра взглянул на экран.
— Вон, вон, черное!
Ася показывала пальцем на экран.
На сползающем вниз белом квадратике экрана Юра ясно увидел черную точку, но она быстро исчезла. Юра положил руку на руль поворотов и ввел машину в вираж. Через минуту черная точка снова появилась на экране. Когда она добралась до середины, Юра стал увеличивать ее.
— Тюлень! — крикнула Ася.
Юра молча продолжал разглядывать темный предмет.
— Вовсе не тюлень, а морж, — сказал он.
Ася сунулась к окну, потом опять к экрану.
— Ой, как хорошо! Морж! Усатый!
— И даже не морж, а моржонок, — наставительным тоном сказал Юра.
— Давай поймаем его! — предложила Ася.
Юру и самого уже подмывало желание пойти на посадку. Морж, а тем более моржонок был редкостью в районе полюса. Из-за этого стоило задержаться.
Юра отвел вертолет метров на сто от места, где лежал моржонок, выключил винт и стал спускать машину на одном роторе.
Через две минуты «Полярный жук» мягко и бесшумно коснулся задним полозом льда и по-птичьи сел на площадку, запорошенную молодым снежком.
Юра поднял подушку сиденья и достал две пары ботинок, похожих на лыжные пьексы, с шипами на подошвах. Одну пару, поменьше, передал Асе, другую стал надевать сам. Затем достал моток легкого троса.
— Идем. Только держись за мою руку, не то упадешь. В трещину можно угодить.
Спотыкаясь о неровности льда, Юра и Ася побрели к моржонку. Когда подошли поближе, Юра шепнул:
— Тш-ш, тихо, уйдет…
Ася затаила дыхание.
Моржонок между тем и не думал уходить, да и не было поблизости полыньи, куда он мог бы нырнуть. Подогнув под себя передние ласты и уткнувшись усатой мордой в снег, он продолжал спокойно лежать все в том же положении.