Страница 4 из 29
Глава 3
Окруженный заботой своих спасительниц, Болан поправлялся очень быстро. Его кормили, как только он открыл глаза, и все время его согревало «тепло человеческого тела». В понедельник он уже смог встать на ноги и воспользовался этим, чтобы внимательно изучить жилище девушек. Мак сразу понял, что финансовых затруднений у них нет. Дом, где они снимали квартиру, находился в восточной части Манхэттена, в одном из лучших его кварталов. На крыше здания имелся сад, а квартира, хоть и небольшая, была обставлена очень шикарно. Эви и Рашель жили в одной комнате, тогда как вторая спальня предназначалась для Паулы. Болан подумал, что она пошла на большую жертву ради удовольствия спать отдельно, поскольку комната была крошечная, без окон. В ней почти все место занимала широченная кровать. Зато гостиная оказалась очень просторной и комфортабельной. На втором этаже, куда вела винтовая лестница, находились кушетка для массажа и кварцевые лампы. Стоял там и великолепный, сверхсовременный бар с видеомагнитофоном и музыкальным центром. Кухня, тоже не слишком большая, была оборудована всем необходимым. Но девушки, похоже, не готовили ничего, кроме салатов и кофе. Впрочем, в холодильнике лежали изрядные запасы мяса, предназначавшиеся, надо полагать, специально для него, Болана.
Эви оказалась чрезвычайно болтливой девушкой, и от нее Болан узнал, что Паула, возглавлявшая их ассоциацию, старше всех — ей уже двадцать шесть лет. Рашель было двадцать два года, а Эви едва исполнилось двадцать. Втроем девушки основали предприятие «Дом моделей Паулы», в котором все они пользовались равными правами. Паула создавала модели, Рашель — известная манекенщица — поставляла клиентуру, а Эви вложила в дело свой капитал. Они разрабатывали сверхмодную одежду для хиппи и, как утверждала Эви, не боялись никакой конкуренции.
Болану между делом сообщили, что сеансы согревания для него закончены. И эту новость он воспринял с превеликим огорчением. Еще он узнал, что саму идею Паула услышала от одного из мистиков, азиата по происхождению. Его учение основывалось на том, что жизненные силы, якобы, могут переходить из одного тела в другое.
Паула объяснила это так:
— Равновесие — основной принцип всех естественных законов Вселенной. Вселенная тоже пребывает в равновесии — ведь звезды и планеты обмениваются между собой энергией. Наши тела поступают подобным же образом. Ослабевшее тело немедленно воспользуется жизненными силами здорового, находящегося рядом. Само стремление изолировать больных от здоровых абсурдно. Каждый больной должен лежать рядом с совершенно здоровым человеком, который легко переносит незначительное уменьшение его жизненной силы. Такая энергия, передаваемая больному, позволила бы предотвратить немало смертельных исходов.
Теперь Болан понял, почему Паула не закончила учебу и не стала медсестрой.
— Ладно, согласен, — сказал он. — Но тут возможно и обратное: кто-то попросту истощит свои силы, прежде чем другой наберется их...
— Вот потому-то мы и прекратили наши сеансы, — объяснила Паула. В ее глазах мелькнул лукавый огонек. — Ведь половая энергия в человеческом теле является преобладающей. Таким образом, вы сами себя причисляете к людям слабым.
Болан не признавал никакого шарлатанства в медицине, но не стал дискутировать, а просто предпочел сменить тему. В конце концов, ему спасли жизнь, и он не имел права осуждать или критиковать своих спасителей. Ясно одно — везде есть свои положительные и отрицательные стороны.
Паула и Эви занялись домом моделей, а больного оставили на попечение Рашель. Безуспешно пытался Болан смягчить красавицу сиделку, которую обидел во время их первой встречи. Больше он не видел ее обнаженной. Во всяком случае, то, что она носила, могло вполне сойти за одежду в обществе нудистов: мини-шорты из замши выгодно подчеркивали линию ее бедер, а нечто похожее на коротенькую майку, сшитую из разноцветных лоскутков, слегка прикрывало великолепную грудь. В качестве украшения у нее на лбу был изображен небольшой восточный символ.
— Это тоже произведение Паулы? — спросил Болан.
Она, грациозно поведя плечами, ответила:
— Нет, я нарисовала сама.
— Чтобы выглядеть скромнее? — с улыбкой проронил он.
Она коротко взглянула на Болана, потом отвела глаза:
— В человеческом теле нет ничего вульгарного. Усвойте это раз и навсегда. Вульгарность — порождение разума, и только.
— Это ваше Божество позволило совершить такое открытие?
— Не нужно шутить такими вещами, ведь Бог многолик.
«Ах ты, чертова нудистская ханжа», — подумал Болан, а вслух произнес:
— Извините, но я не думал, что вы к этому так серьезно относитесь.
— Да, к этому я отношусь очень серьезно.
— А почему вы не называете это существо просто Богом?
— С этим символом связано слишком много невежества и суеверия. Ведь слова несут огромную смысловую нагрузку, не так ли? Они символизируют и характеризуют наш образ мышления.
— Может быть, вы и правы. Только скажите, какой символ должен приходить в голову, когда начинаешь думать о сексе?
— Что касается вас, то я не знаю, — отозвалась она, немного помолчав. — Лично я думаю о чистоте.
— О чистоте? Сожалею, но тогда наши слова-символы не совпадают, — сказал он.
— Ничего удивительного! Ваши мысли очень вульгарны. Вы убиваете и терроризируете людей и при этом бьете себя в грудь, как самец гориллы в джунглях, утверждая, что боретесь за правое дело. Понятно, что даже сексом вы занимаетесь с такими же мыслями.
Она явно пыталась отомстить ему за нанесенное ранее оскорбление. Болану это не очень понравилось, однако он ответил:
— Убийства и занятия любовью для меня — вещи совершенно разные. Я бы не хотел, чтобы мы ссорились, Рашель, но я прошу вас, утолите мое любопытство. Скажите, что вы испытываете, когда занимаетесь любовью?
— Я не занимаюсь любовью, — холодно ответила она.
— Ну, тогда понятно.
Болан был сражен ее заявлением.
— Просто любовь целиком поглощает меня, — объяснила она.
— Вот как?
— Это и есть чистота. Встречаются мужчина и женщина, между ними пробегает искра, и любовь разом поглощает их, если они достаточно умны.
Он тихонько засмеялся:
— Вы хотите сказать, что они ложатся там, где встретились, и занимаются любовью, как только между ними пробежала искра? И неважно, где это происходит: в Таймс-сквере или в Бруклинском метро?
Рашель улыбнулась:
— Не надо все понимать буквально. Совсем ни к чему ложиться, где попало. Для тех, кто посвящен в это искусство, достаточно лишь дождаться, чтобы любовь охватила их. И в нужный момент она сама приведет их в подходящее место.
Подобные тонкости показались Болану недоступными.
— А как же поступить тем, кто не посвящен? — спросил он.
— Вот они-то и бывают вульгарны и грязны. Они вечно стараются кого-то соблазнить и почти не контролируют своих чувств, даже не вспоминая о самом первом, самом чистом порыве. У них все заменяют мысли о сексе, которые и провоцируют их на бесчестные поступки. Тут-то и начинается порнография. И кстати, Мак Болан, между мной и вами пробежала искра любви. Только вы швырнули ее мне в лицо.
По правде говоря, Болан адресовал эту искру к другой части ее тела, возможно, даже сам того не подозревая. Но теперь Мак понял свою ошибку.
Поэтому-то он отозвался с самым серьезным видом:
— Рашель, вчера я еще не очень хорошо себя чувствовал.
— Я знаю. Но даже в этом состоянии вам удалось втоптать меня в грязь.
Она грациозно отошла от него, и он остался один у окна. Болан смотрел на декабрьское небо. Такой разговор не скоро забудется, но обдумывать его придется позже. Сейчас его занимали другие мысли. Прежде всего, как долго он может позволить себе пробыть нахлебником у девушек, которые спасли ему жизнь? Какой опасности он их подвергает, оставаясь у них? Что сейчас предпринимает мафия, чтобы найти его? А фараоны? Неужто все сидят и спокойно ждут, пока он сам не объявится? Как раз в этом Мак сильно сомневался.