Страница 87 из 90
«То, что я слышал и видел, оскорбляло мое чувство справедливости и приличия.
Судья Гарольд Медина произвел на меня впечатление явно пристрастного человека, который отнюдь не служит украшением судебной системы США… Он был уступчив, приветлив и любезен с прокурором… а по отношению к обвиняемым проявлял предубежденность и говорил с ними в ироническом и грубом тоне…
Судья явно нарушал обязательное для всех юристов моральное правило: вместо того, чтобы считать обвиняемых невиновными до тех пор, пока их вина не доказана, он заранее объявил их людьми порочными и потому виновными…
На этом процессе выступают два обвинителя и ни одного судьи, — причем судья Медина является даже более суровым обвинителем, чем сам прокурор».
Изучив протоколы суда, составляющие свыше 13 тыс. страниц, для того чтобы установить, правильно ли процесс освещался в газетах, группа нью-йоркских адвокатов опубликовала исследование под названием «Надлежащий порядок ведения политического процесса». В предисловии авторы писали:
«Дальнейшее изложение покажет читателю такой порядок ведения судебного дела, который характеризуется предубеждением против обвиняемых и их защитников. Это означает, что обвиняемые судятся не по справедливости, а защитники не имеют возможности выполнять свой долг».
Далее нью-йоркские адвокаты перечисляют и подробно документируют следующие категории нарушения судьей Мединой норм поведения на суде:
а) решения в ходе процесса, преследующие цель заставить защитников замолчать или парализовать их действия;
б) неуместные замечания о представителях защиты в присутствии присяжных;
в) дискриминация представителей защиты в сравнении с представителями обвинения;
г) угрозы наложить взыскание на представителей защиты за выполнение ими своего долга;
д) дискриминация в оценке доказательств защиты в сравнении с доказательствами обвинения;
е) травля обвиняемых и свидетелей защиты наряду с вежливым и предупредительным обращением со свидетелями обвинения;
ж) опорочивание показаний обвиняемых в присутствии присяжных;
з) приписывание защите низменных и недостойных побуждений в присутствии присяжных.[128]
Ярким и убедительным примером благосклонного отношения Медины к обвинению может служить его поведение в связи с разбором одного из важнейших вопросов, поднятых на процессе, — о значении термина «марксизм-ленинизм». Когда свидетельские показания давал Луис Буденц, прокурор Макгохи просил его дать свое толкование той части программы коммунистической партии, где говорится, что партия строится «на принципах марксизма-ленинизма». Представители защиты опротестовали этот вопрос на том основании, что полное определение данного термина имеется в официальных документах коммунистической партии, уже представленных в качестве доказательств, и что присяжные должны определять значение этого термина на основании указанных материалов.
Судья Медина отверг все возражения. «Откуда же они (присяжные) будут знать, что такое марксизм-ленинизм, — заявил он, — если никто им об этом не скажет».
По предложению Медины, Буденц ответил на вопрос, заявив, что, согласно принципам марксизма-ленинизма, социализм может быть установлен в Америке только в результате «свержения правительства США… и установления диктатуры пролетариата путем применения силы и насилия». Это, заявил Буденц, и составляет основу программы привлеченных к суду коммунистов…
В дальнейшем, когда показания давал обвиняемый Роберт Томпсон, защитник Ричард Глэдстейн задал ему вопрос: «Расскажите суду, что такое марксизм-ленинизм».
Обвинитель Макгохи заявил протест против этого вопроса.
«Протест принят», — сказал судья Медина.
«Позвольте мне обратить внимание вашей чести, — сказал Глэдстейн, — на протокол судебного заседания…»
«Нет, — прервал его судья, — я не желаю больше слышать никаких споров на эту тему».
«Но, ваша честь…»
Медина снова резко оборвал Глэдстейна, заявив, что этот вопрос «к делу не относится».
«Прошу, вашу честь, заметить, — сказал Глэдстейн, — что вы разрешили задать этот самый вопрос свидетелю Буденцу и разрешили ему ответить на него».
«Ведь я вам уже сказал, — раздраженно заявил Медина, — что не желаю слушать никаких споров по этому вопросу, а вы хотите его снова поднять и снова проявляете неуважение к суду».
На протяжении всего процесса Медина много раз обвинял защитников в «дерзости» и «неуважении» к суду и неоднократно угрожал им репрессиями за их упорное стремление предъявлять доказательства, которые они считали исключительно важными для своих клиентов.
Напуская на себя усталый и обиженный вид, Медина обвинял представителей защиты в том, что они сговорились подорвать его здоровье. Он не раз делал им замечания, вроде следующих: «Вы так истрепали мне нервы, что я не знаю, смогу ли дальше вести этот процесс…», «Это выше сил человеческих…», «Я хотел бы устроить перерыв на два-три дня, так как меня тревожит мое переутомление».
Судья периодически прерывал судебные заседания, чтобы «отдыхать» в своих покоях от «мук» процесса.
Печать и радиообозреватели без конца расхваливали Медину за его «безграничную терпеливость» и «умеренность»…
3 июня Джон Гейтс отказался назвать прокурору имена своих товарищей, бывших участников войны, которые помогли ему подготовить брошюру на тему об условиях жизни ветеранов. Назвать этих людей — значит навлечь на них преследование, заявил Гейтс. За это Медина приговорил его к заключению в тюрьму на 30 дней. Когда обвиняемые Генри Уинстон и Гэс Холл заявили протест, Медина тут же удалил их из зала суда на все время процесса.
20 июня Гильберт Грин опротестовал отказ Медины принять в качестве доказательства статью, которую он, Грин, сам написал. «Я полагал, что нам будет дана возможность изложить свои доводы, — сказал Грин. — Эта статья имеет прямое отношение к сущности вопроса».
За это замечание Грин был приговорен к тюремному заключению на все время процесса.
Когда Карл Винтер отказался ответить, присутствовал ли его тесть на одном из съездов коммунистической партии, судья Медина приговорил его к тюремному заключению на тридцать дней[129].
23 августа нью-йоркская газета «Дейли компас» опубликовала сенсационную статью в связи с процессом коммунистов. В этой статье сообщалось, что один из присяжных заседателей, престарелый режиссер и автор книги «Чудо колоколов», Рассел Дженни, публично выражал свое резко враждебное отношение к коммунистической партии менее чем за месяц до того, как он дал присягу, что будет выполнять обязанности присяжного заседателя без всякого предубеждения.
Статья в «Дейли компас» была написана самим редактором и издателем газеты, Тэдом О. Тэкри. В ней приводились выдержки из речи, произнесенной Дженни в Мэконе, штат Джорджия, 21 февраля 1949 г. В этой речи Дженни заявил:
«Между коммунизмом и демократией не может быть компромисса… Пусть те, кто хочет коммунизма, отправляются в Россию и там живут… Мы уже воюем против коммунизма и будем воевать не на жизнь, а на смерть».
Тэкри писал далее, что в ходе процесса Дженни не раз делал вне зала суда заявления, ясно свидетельствовавшие о его глубокой предубежденности против обвиняемых.
В заключение Тэкри писал:
«Имеются заявления, сделанные под присягой и, подтверждающие то, что я здесь рассказал.
Этого достаточно, чтобы поставить вопрос, свободен ли и был ли свободен г-н Дженни от предвзятых мнений в отношении подсудимых и способен ли он беспристрастно их выслушать и беспристрастно судить».
На основе этих разоблачений защитники 24 августа потребовали исключения Дженни из числа присяжных заседателей.
Судья Медина отклонил это требование.
14 октября, после девятимесячного разбирательства, процесс одиннадцати коммунистов завершился так, как и следовало ожидать. Присяжные признали их виновными.
128
Судья Медина не раз позволял себе делать защитникам грубые замечания, вроде следующих: «Говорите сколько угодно, все равно последнее слово остается за мной», «Это совершенная чепуха. Вы явно всегда говорите чепуху», «Можете возражать хоть до второго пришествия», «У вас такой невинный вид», «Возьмите книгу, садитесь и читайте», «Чем меньше вы будете делать замечаний, тем лучше». Один раз Медина обвинил защитника Гарри Зачера в «сознательной лжи». Когда Зачер заявил протест против выражений судьи, Медина раздраженно заявил: «Я не верю ни единому вашему слову».
129
Обвиняемые, привлеченные к ответственности за неуважение к суду, содержались в промежутках между судебными заседаниями в старой, ветхой тюрьме на Вест-стрит. В своих камерах они не имели возможности надлежащим образом консультироваться со своими защитниками. Друзьям и родственникам подсудимых не разрешалось приносить им пищу в дополнение к скудному тюремному пайку. Летом, в сильный зной, подсудимых держали в тесных, плохо проветриваемых камерах. Когда Генри Уинстон перенес в тюрьме два сердечных припадка, судья Медина отказался разрешить постоянному врачу Уинстона оказать ему помощь. Он отказал также в перерыве процесса, равно как и в отсрочке исполнения приговора Уинстону за неуважение к суду.