Страница 28 из 90
Впрочем, нельзя сказать, чтобы в этот период американские суды бездействовали.
Дело двух итальянских рабочих — Сакко и Ванцетти — велось при двух президентах: Гардинге и Кулидже. Оно было начато 5 мая 1920 г., в день ареста обоих обвиняемых, и окончилось через семь лет три месяца и восемнадцать дней, 23 августа 1927 г., их казнью.
Как выразился профессор Гарвардского университета Феликс Франкфуртер, речь шла «не об обычном грабеже и убийстве». Здесь затрагивались «более важные вещи… чем жизнь двух людей».
Еще до трагического завершения этого процесса он стал как бы фокусом, в котором преломлялись все положительные и отрицательные отражения ожесточенной борьбы общественных сил послевоенного мира.
Иммигранту из Италии Николо Сакко в момент его ареста было 29 лет. Он был квалифицированным рабочим-обувщиком, преданным семьянином и страстным любителем природы. Владелец обувной фабрики, на которой работал Сакко, Майкл Келли, рассказывал: «В 4 часа утра этот парень уже работал у себя на огороде, в 7 часов являлся на фабрику, а после рабочего дня и ужина снова уходил на огород и работал там до 9–10 часов, таская воду для поливки. Он выращивал больше овощей, чем его семья могла съесть; излишки он приносил мне для раздачи бедным».
Итальянцу Бартоломео Ванцетти было 32 года. Он странствовал в поисках работы, торговал вразнос рыбой. Это был талантливый самоучка, прочитавший множество книг по литературе, истории и философии. В числе его любимых авторов были Кропоткин, Горький, Маркс, Ренан, Дарвин, Золя, Гюго, Толстой.
По своему мировоззрению оба обвиняемых были анархистами; оба принимали активное участие в забастовках и вообще в рабочем движении и были близкими друзьями.
Их арестовали в разгар пальмеровских облав. Ванцетти было предъявлено обвинение в двух преступлениях, Сакко — в одном. Ванцетти был обвинен в участии в неудачной попытке похитить деньги, предназначавшиеся для расчета с рабочими обувной фабрики Л. К. Уайт в Бриджуотере (штат Массачусетс). Кроме того, ему и Сакко было предъявлено обвинение в том, что они принимали участие в ограблении кассы обувной фабрики «Слэйтер энд Норрил» в Саут-Брэйнтри (штат Массачусетс), во время которого грабители застрелили кассира Фредерика Парментера и охранника Алессандро Берарделли.[45]
Министерство юстиции сразу же особо заинтересовалось этим делом — и не только потому, что имена Сакко и Ванцетти значились в списке «опасных радикалов», составленном гуверовским отделом общей информации Бюро расследований. Для министерства было гораздо важнее то, что оба обвиняемых проявили весьма неприятную любознательность в отношении обстоятельств загадочной смерти Андреа Сальседо. Этот итальянский печатник, анархист, в ночь на 3 мая 1920 г. выбросился из окна четырнадцатого зтажа здания «Парк Роу» в Нью-Йорке, где агенты министерства юстиции незаконно держали его в заключении восемь недель, подвергая допросам и пыткам.
Впоследствии из показаний агента федеральной полиции Фреда Дж. Вейганда, занимавшегося делом Сакко и Ванцетти, стало ясно, что министерство юстиции имело особые соображения относительно судьбы обвиняемых. Вейганд показал под присягой следующее:
«Я был и остаюсь при глубоком убеждении и я уверен, что… те из бостонских агентов министерства юстиции, которые знакомы с делом, считают, что эти люди [Сакко и Ванцетти] не имели никакого отношения к убийствам в Саут-Брэйнтри и что их осуждение является результатом сговора между бостонскими агентами министерства юстиции и окружным прокурором».
Феликс Франкфуртер писал в своей книге «Дело Сакко и Ванцетти»:
«В ходе процесса вскрылись не опровергнутые обвинением факты, которые показали, что дело по обвинению Сакко и Ванцетти в убийстве было возбуждено в порядке тайного сговора между окружным прокурором и агентами министерства юстиции, желавшими очистить страну от итальянцев, занимавшихся революционной деятельностью».
22 июня 1920 г. в Плимуте, штат Массачусетс, высший суд начал слушание дела по обвинению Ванцетти в покушении на ограбление и в покушении на убийство в связи с попыткой ограбления в Бриджуотере. Судейское кресло занимал старый, высохший судья Уэбстер Тейер из Вустера. Обвинение поддерживал окружной прокурор Фредерик Г. Кайман.
Несмотря на утверждения более 20 свидетелей, что обвиняемый в момент совершения преступления находился за много миль от Бриджоутера, Ванцетти был признан виновным по обоим пунктам и присужден к тюремному заключению на срок от двенадцати до пятнадцати лет.
Вот как Феликс Франкфуртер оценивал улики, на основании которых Ванцетти был признан виновным:
«Показания свидетелей, якобы опознавших Ванцетти как участника покушения в Бриджуотере, граничили с фарсом. Самым характерным из них было свидетельство маленького газетчика, который во время перестрелки спрятался за телефонный столб и, выглянув оттуда, мельком увидел преступника. «По тому, как он бежал, — сказал мальчик, — я решил, что это иностранец». Ванцетти был иностранцем, — следовательно, преступником, разумеется, был Ванцетти».
Обращаясь к присяжным, судья Тейер сказал, между прочим, следующее: «Быть может, этот человек на деле и не совершил приписываемого ему преступления; тем не менее, он несет за него моральную ответственность, поскольку он является врагом наших установлений». Полный текст в высшей степени пристрастного обращения судьи к присяжным исчез вскоре после процесса: целых 15 страниц судебного отчета пропали самым таинственным образом и так и не были разысканы.[46]
Теперь обвинение получило в свои руки козырь: оно имело возможность ссылаться на то, что один из обвиняемых уже осужден как преступник. Сакко и Ванцетти были привлечены к судебной ответственности по обвинению в убийстве Алессандро Берарделли и Фредерика Парментера во время ограбления в Саут-Брэйнтри.
31 мая 1921 г. Сакко и Ванцетти предстали перед судом, причем председательствовал снова судья Тейер, а обвинение поддерживал прокурор Кацман.
Дело слушалось в высшем суде округа Норфолк в фешенебельном пригороде Бостона г. Дедхеме (штат Массачусетс), где проживают многие богатые бостонцы. Дедхем, как и вся страна, был еще во власти послевоенной антикоммунистической истерии. Здание суда было окружено усиленным нарядом полиции, которая при входе в зал подвергала обыску даже журналистов, проверяя, нет ли у них с собой оружия.
Основательно изучив это дело, Луис Жугин и Эдмунд М. Морган писали в своей книге «Наследство Сакко и Ванцетти»:
«Присяжные заседатели, рассматривавшие это дело, были подобраны в таком районе и из таких слоев общества, общественное самосознание которых делало их непригодными для рассмотрения вопросов, вызывавших такие бурные страсти. При данном составе присяжных приговор не мог не быть пристрастным. Порочное общество выносит порочные решения».
В начале процесса один из друзей старшины присяжных Гарри Рипли сказал ему, что едва ли два человека могли бы средь бела дня ограбить фабрику, на которой один из них работал и был всем известен. «Да ну их к чорту! — ответил старшина присяжных. — Их все равно следует повесить».
Одним из главных «очевидцев», выставленных обвинением, был некий Карлос Е. Гудридж, утверждавший, что он видел, как Сакко и Ванцетти покидали место преступления в автомобиле бандитов. Но под именем Гудриджа скрывался мошенник, который в прошлом судился за лжесвидетельство, дважды сидел в тюрьме за кражи, был замешан в деле о поджоге с целью получения обманным образом страховой премии, а в момент дачи показаний скрывался от нью-йоркского суда, привлекшего его по обвинению в краже. Когда защитник, стремясь отвести Гудриджа как свидетеля, не заслуживающего доверия, задал ему вопрос, не привлекался ли он к судебной ответственности, окружной прокурор Кацман опротестовал этот вопрос, и его тут же поддержал судья Тейер.
45
Власти всячески старались приписать оба преступления одной и той же «шайке», но у Сакко было неопровержимое алиби, не дававшее возможности приписать ему преступление в Бриджуотере: в момент покушения на ограбление он находился на работе на обувной фабрике в Стотоне.
46
Летом 1928 г. бывший каторжник Франк Сильва показал под присягой, что ограбление в Бриджуотере было делом его рук в компании с еще несколькими гангстерами. Признание Сильвы было опубликовано вместе с подтверждающими его показаниями в журнале «Ауглук энд индепендент» 31 октября 1928 г.