Двое из будущего

   - Да, Вася, я так думаю. Я очень долго думал, почему мы здесь застряли. И я, кажется, понял почему.

   - Почему?

   - Это из-за золота. Оно во всем виновато. Я во всем виноват! - и он со злостью грохнул по столу кулаком, отчего вся посуда подпрыгнула и зазвенела. - Я, понимаешь, я! Я притащил сюда это проклятое золото и из-за меня ты здесь застрял!

   - Тихо, тихо, Миха, не ори. При чем здесь золото?

   - А притом, что, притащив его сюда, мы изменили ход истории и будущее изменилось. Некуда нам больше возвращаться - все поменялось. Нашего будущего просто не существует.

   Раньше, когда я пытался осмысливать произошедшее с нами, я и сам склонялся к этой теории. Очень уж она аккуратно ложилась на мои измышления. Это как в культовом фильме "Назад в будущее", во второй части - вкинуть в прошлое, чтобы изменилось будущее. И тогда то будущее, что было настоящим для нас, либо исчезало, либо становилось на параллельные рельсы истории, куда нам хода нет. Но..., не понимал я тогда один момент - Мишка же и до меня ходил в прошлое и без проблем возвращался. И я спросил об этом друга.

   - Да я ходил-то аккуратно. Ничего не покупал, не продавал, в морду с ноги никому не бил. Максимум несколько часов в прошлом и назад. Будущее от моих путешествий не менялось.

   - А эффект бабочки?

   - А хрен его знает. Видимо, для того, чтобы изменилась история нужно нечто большее, чем просто раздавленная бабочка. Тридцать килограмм золота, например. Не знаю, как оно повлияло на историю, но факт остается фактом - мы застряли и это навсегда. Так что, Вася, лишь я виноват в том, что ты большее никогда не увидишь свою семью.

   И он замолчал, отвернувшись в окно. Ему, также как и мне было горько. Хоть и не было у него семьи как у меня, но все же мать и отец, и сестра с племянником, и любовница, которую он любил, но никогда не признавался в этом даже самому себе... все это он тоже потерял.

   И мы долго сидели с ним молча, каждый погрузившись в собственные воспоминания. Не произнося лишних слов, откупорили бутылку казенной и опрокинули по маленькой, стараясь заглушить боль утраты. Анна Павловна незаметно убрала со стола, неодобрительно посмотрев на початую бутылку. Так мы и уговорили бутылку огненной в полном одиночестве, не произнеся ни слова. А потом мы отправились спать, я в свою спальню, а Мишка в комнату для гостей.

   На следующий день, во время плотного завтрака, как и было, заведено в этой эпохе, я поднял вопрос, мучавший меня уже несколько недель:

   - Что дальше делать будем?

   Мишка недоуменно вскинул бровь.

   - Работать, как и планировали. На жизнь зарабатывать.

   - Нет, Миша, я не о том. Что нам делать дальше - жить в этой стране или уезжать? Впереди две революции, две позорные войны и гражданская бойня, впереди большевики с Лениным и Сталиным. Будем мы здесь оставаться?

   - А-а, вот ты о чем. А что тут можно сделать? Я не знаю, Вась, наверное, имеет смысл уехать. В Швейцарию там или Британию. А лучше всего в Штаты - их меньше всего колбасить будет, а возможностей больше. А ты что думаешь?

   Я думал иначе. Уехать всегда успеется. Кинуть все нажитое, прихватив с собой самое необходимое и дорогое..., что может быть проще? После того-то, что мы перенесли? Да и что здесь у нас самое дорогое? Ничего! Так что:

   - Я за то чтобы остаться и попытаться изменить историю. Не допустить революции и гражданской войны.

   Мишка внимательно и даже удивленно посмотрел на меня. Не ожидал он такого поворота.

   - Николашку на троне хочешь оставить? - спросил он медленно, как бы обдумывая подобный вариант.

   - Не обязательно, как получится. Главное, чтобы бойни гражданской не было. А кто встанет во главе - белые, красные или зеленые, мне уже не важно. Хотя, я бы предпочел, чтобы большевики к власти не приходили.

   - И как ты думаешь это сделать?

   А вот с планом реализации моей идеи было не очень. Не было плана, не придумал я его. Но, что бы мы ни придумали, ясно одно - для этого понадобятся деньги. Очень много денег, безумное их количество. И я признался Мишке:

   - Я не знаю, как это сделать. Понятия не имею.

   В этот день мы ни о чем не договорились. Мишка уехал к себе на съемную квартиру, а я, чуть-чуть придя в себя после вчерашних возлияний, отправился в пока что наш единственный цех фирмы "Русские заводы". Порешал с Поповым небольшие организационные вопросы, походил туда-сюда, попинал отходы от вырубленных лент, да и отправился пешком домой. Благо погода была безветренная, солнечная и грязь после недавней оттепели хорошо подмерзла. Пролетку решил поймать после, как устану. Неспешным шагом я прогуливался, дышал свежим воздухом и думал. Искал варианты, как изменить ход истории. И ничего не мог придумать. На ум приходил лишь один вариант - убить Ленина. Неплохой, кстати, вариант, но... мне он не нравился. И без него революция обязательно случится и страну тряхнет так, что мало не покажется. Да и что Ленин, и без него идеологов в это время хватало. Царская власть, развалившись как карточный домик в семнадцатом году, упадет в руки того, кто будет способен ее вовремя подхватить и удержать. Не будет Ленина - будет другой лидер, который поведет за собой массы. И тогда история может пойти новым путем, нам неизвестным. С этой точки зрения живой и здоровый Ульянов-Ленин, как идеолог большевиков нам был бы предпочтительнее мертвого. Мы знаем его основные ходы, знаем, на что способен этот картавый вождь пролетариата и потому у нас будет шанс и возможность вовремя вставить ему палки в колеса и повернуть историю так, как нам будет выгодно.

   Мой путь проходил как раз мимо проходной Путиловского завода. Было уже далеко за полдень, двенадцатичасовой рабочий день в самом разгаре и редкие рабочие заходили на территорию завода. Я медленно ковылял стороной, когда мимо меня быстрым шагом прошли двое молодых парней, горячо возмущаясь чьими-то жестокими действиями. Я ухватил несколько брошенных ими фраз и невольно ускорил шаг за ними, пытаясь расслышать их разговор.

   - А маманя твоя сейчас что делает? - спросил тот, что был ниже и шире в плечах с заломленной на затылок кроличьей шапке.

   - Рыдает, за доктором послала, - ответил его собеседник - сухой и жилистый парень, спешивший куда-то в рабочей грязной робе, давя видавшими виды сапогами обледенелые комья грязи.

   - А Ванька?

   - Пластом лежит. Как нагайкой поперек спины полосонули, так и не встает. Пальто на две части развалилось, шкуру до ребер располосовало. Кровищи вытекло....

   - У-у, с-сука, найдем мы его, - ругнулся широкий и показал неизвестному врагу пудовый кулак. - Где его искать-то?

   - Известно где, в кабаке. Он еще про нескольких студентов жандармам рассказал. Мне сказали, что Савку в участок забрали для допроса. Говорят, он Сергеевичу рыло хотел начистить.

   Я от них начал отставать. Хотел было прибавить ход, но не пришлось. Парочка перешла дорогу и вломилась в неприглядную дверь, над которой висела зазывальная вывеска кабака. В ту же минуту изнутри послышался шум, крики, звон битой посуды и из недр мрачного помещения вылетел пьяный вихрастый парень, пробежал несколько метров, торопливо переставляя ноги и пытаясь удержать равновесие от приданного пинком ускорения. Следом за ним выбежали эти два парня и прямиком к выпивохе. Высокий схватил его за грудки, тряханул зло и с ненавистью впечатал жесткий кулак в переносицу. Пьяный завыл от боли, закрылся руками, у него подкосились ноги и он попытался упасть. Но ему не дали, длинный поднял за шкирку и впечатал еще один удар по окровавленному лицу. Бедняга сжался и упал, закрываясь руками. Но и там его достал удар сапогом, затем еще один и еще. Вихрастый скулил, выл, закрывался руками от ударов, но даже и не думал сопротивляться. Вокруг собрались зрители, но никто даже и не подумал остановить избиение. Для остальных это было зрелище, как в цирке.