День грифов

Начальником охраны назначался капитан, который находился в непосредственном подчинении своего хозяина, но только по военной части. Капитан отвечал за проблемы общей безопасности и все силовые акции, которые планировал босс, — точнее, он руководил теми ударными силами, которые его хозяин использовал для защиты, нападения или каких-нибудь других операций. Так же, как и интендант, он никогда не работал на себя, а всегда находился на службе у своего босса.

Такое разделение функций никогда и нигде не было расписано, но каждый прекрасно знал свои обязанности, которые традиционно передавались и поддерживались из поколения в поколение. Между интендантом и начальником охраны почти никогда не возникало трений, несмотря на то, что в ряде случаев сферы их деятельности соприкасались. Просто каждый уважительно относился друг к другу и использовал свою власть только в области своей профессиональной деятельности. Конкуренции между ними возникнуть не могло, поскольку никто их этих людей не поднимался выше той должности, которую занимал. Никому из них не светило стать капо, да они и не мечтали об этом. В их обязанности входили технические, а не руководящие вопросы, их уважали все члены семьи, которой они служили, и никто из них не рисковал остаться без работы.

Положение Редди и Куба на этом совещании казалось довольно странным: их хозяин был мертв, так кому же они теперь служат? Правда, перед тупым Марио такой вопрос не возникал, он просто испытывал адские муки и от перенесенного унижения чувствовал себя не в своей тарелке. Он ни от кого не получал никаких распоряжений с того самого момента, как погиб его хозяин. А вот для Редди все было иначе, потому что интендант, безусловно, прекрасно сознавал двусмысленность своего положения. В конце концов, успокаивал он себя, служат не дому и не его обитателям — служат хозяину дома. Правда, у этой развалины уже нет хозяина...

Проблема осложнялась еще и тем, что один из присутствующих здесь должен стать преемником Сантелли, превратиться в главу семьи. Вот только кто? Разумеется, не Фрэнки, потому что он работает не на себя, а на своего босса, то есть непосредственно на «Коммиссионе». Однако совет капо, заседающий в Нью-Йорке, разумеется, мог сказать свое веское слово еще до того, как среди присутствующих будет выбран будущий член «Коммиссионе». Дамон и Ла Карпа были не единственными заместителями в семье Сантелли. Они присутствовали на совещании лишь потому, что жили здесь. Но ведь сфера влияния Сантелли не ограничивалась Балтимором. Для того чтобы управлять всей территорией, у покойного Томми были «лейтенанты» почти в каждом городе. Значит, «Коммиссионе» могла выбрать любого из них, не ограничиваясь кандидатурами Дамона и Ла Карпа. А Черный Туз — Фрэнки — как раз и представлял «Коммиссионе» на этом собрании. Так что, вне всяких сомнений, в рабочем кабинете покойного Сантелли собравшимся предстояло принять весьма серьезные решения. Кармен Редди прекрасно это понимал. И нервничал... А потому решил с самого начала спровоцировать серьезный конфликт прямо на собрании — там, где всегда так уважали и соблюдали вопросы протокола. Тело Томми Сантелли еще не успело остыть, и следовательно, никто не имел пока права занять его место за столом — по крайней мере, до того, как его бренные останки не будут надлежащим образом погребены, а преемника не изберут согласно ритуалу...

Но несмотря на это, Кармен оставил кресло своего хозяина на обычном месте, и у Болана не оставалось другого выбора, как сесть на место покойного капо...

Возможно, Редди сделал это нарочно, чтобы поставить Фрэнки в неудобное положение и посмотреть, как он выпутается из него...

Однако Болан был далеко не новичком в делах подобного рода и не клюнул на такую дешевую приманку. Он отодвинул кресло Сантелли в сторону и внимательно посмотрел на интенданта.

Редди мгновенно понял, чего от него хотят, принес другой стул и поставил его справа от того места, где обычно сидел его преждевременно ушедший из жизни хозяин. Кивком головы Болан поблагодарил интенданта и сел в молчаливом ожидании ритуального «вина, хлеба и сыра».

Не дожидаясь просьбы, Редди принес бутылку, покрытую салфеткой, и большую рюмку, куда он налил немного вина. Это «причастие» он почтительно подал Болану.

— Великолепно, — прошептал Фрэнки-Болан, едва прикоснувшись к вину, и вернул рюмку интенданту.

Также молча Мак жестом показал Редди, чтобы он подал вино каждому из сидящих за столом. Кармен кивнул головой — было видно, что он по достоинству оценил этот традиционный жест. Несомненно, Фрэнки умел создавать нужную атмосферу.

Теперь пора было переходить к делу.

Но вдруг случилась непредвиденная заминка — зазвонил один из телефонов, стоящих на столе. Редди стремительно бросился к аппарату, чтобы ответить, но внезапно остановился: звонил «чистый» телефон. Такой аппарат обычно подключался к одной из частных линий и благодаря ей обеспечивал связь со всей страной. Засекречивающее устройство не позволяет определить ни абонента, ни того, кто поднимает трубку. «Чистым» телефоном пользовался только хозяин дома.

Пока Кармен раздумывал, как ему поступить, Болан решил проблему — сам снял трубку аппарата.

— Слушаю, — сухо произнес он.

Система ЗАС действовала безукоризненно, она изменяла голос практически до неузнаваемости.

— Простите, — произнес неизвестный на другом конце провода, — но мне необходимо с вами поговорить.

— Я слушаю, — произнес Болан.

— Слава Богу! Мне просто повезло, я даже боялся... Одним словом, извините меня, но мне пришлось скрываться всю ночь, пока я наконец не нашел себе подходящее убежище. Надеюсь, вы не будете очень сердиться за то, что я использую эту линию, но мое дело очень важное...

— Сначала представься, приятель! — перебил его Болан.

— Я тот, по вине которого произошло вчерашнее несчастье. Но я звоню совсем не для того, чтобы извиниться. Просто у меня слишком серьезная информация, и я спешу предупредить вас.

Болан понял, что звонивший полагал, будто разговаривает с Томми Сантелли. На самом же деле он беседовал как раз с тем, по чьей вине и случилось вчерашнее несчастье и кто сейчас сидел на месте покойного Томми, что придавало разговору особую пикантность.

— Назови свое имя, потом говори, — приказал Болан. — Ну, что молчишь? Я жду!

— Вам звонит Бижу.

Болан почувствовал, как его сердце забилось чуть сильнее. «Лейтенант» Карло Паприелло, по кличке «Бижу», командовал охраной на острове — как раз там, где Болан побывал вчера, в четверг. Покидая это проклятое место накануне вечером, Палач был уверен, что Бижу либо мертв, либо попал в руки полиции.

— Прекрасно! — воскликнул он. — Я рад, что ты не погиб, Бижу. Объясни мне, каким ветром и куда тебя занесло?

— Я надеюсь, вы знаете того засранца, который устроил нам вчерашнюю неприятность.

— Ты говоришь об этом задрипанном солдатике? Это мы уже и сами поняли, Бижу.

— Тогда все о'кей. Я думал, что у вас есть какие-то сомнения, и решил... В общем, это еще не все, об остальном трудно говорить, потому что мне очень стыдно, но я думаю, что лучше сказать правду. Когда вы все узнаете, то сами поймете и, может быть, позволите мне смыть позор...

— Бижу, рожай побыстрее, у нас много работы.

— Извините меня, хозяин...

— Ну?

— Этот скот сумел обмануть меня. Вы понимаете, о ком я говорю? Он болтается здесь и выдает себя за некоего Фрэнки, Черного Туза. Теперь вам понятно, почему я попался, как настоящий дурак? Ах, хозяин, если в вы знали, как мне стыдно! Он сместил Гвидо и поставил меня на его место. А я ни в чем не сомневался, думал, это вы его послали. В общем, разрази меня гром, я виноват в том, что здесь случилось, и, поверьте мне, согласен понести суровое наказание, но мне бы очень хотелось, чтобы вы знали все как есть.

— Ты хорошо сделал, что позвонил, Бижу, — ответил Болан. — Этой проблемой мы займемся немного позже. А пока я хочу, чтоб ты исчез — найди себе глубокую нору и отсидись в ней тихонько. То, что ты мне сказал, может здесь вызвать настоящий обвал. А тут и без того достаточно серьезное положение. Так что держи язык за зубами и не высовывайся, ясно?