Страница 20 из 89
И что удивительно — в голосе его были искренняя забота и тревога.
Лукойо кивнул, но ответить не мог — из его груди вырвался только хрип.
— Он жив, — сказал Манало, по-прежнему восседавший на плече у Огерна. — Он поправится.
— Хвала Ломаллину за это! — Огерн огляделся. — Ты становишься тяжеловат, Учитель, и, если выпадет еще одна такая схватка, я за тебя боюсь. — Огерн опустил Манало на землю. — Ну-ка… сейчас мы снимем с тебя все эти цепи!
Огерн ухватился за звенья самой верхней цепи, напрягся… — Он как бы окаменел на мгновение, мышцы его вздыбились, и вдруг… дзынь! — звенья распались, и отброшенная цепь полетела в сторону. Отдышавшись, Огерн проделал то же самое со второй цепью, с третьей, с четвертой. Наконец остались только наручные кандалы.
— Эти я руками рвать боюсь — мало ли что, — проговорил Огерн. — Поди сюда, Учитель, опустись на колени, пусть цепь ляжет на землю. Глабур, дай топор!
Глава 8
Манало опустился на колени и выбросил перед собой руки. Цепь, связывавшая их, туго натянулась. Мудрец, похоже, совсем не боялся. Огерн встал лицом к Манало и поднял над головой топор. Старательно нацелившись, он взмахнул топором. Удар — и медные звенья перерублены. Манало судорожно выдохнул и поднял руки.
— Браслеты пусть останутся, пока мы не доберемся до вашей стоянки, Огерн. А теперь быстрее, побежали!
— К реке!
Огерн припустил трусцой, остальные побежали следом — все двадцать бири, целые и невредимые. Лукойо это казалось настоящим чудом — видимо, эти бири бойцы получше, чем он о них думал. И дело не в том, что он думал о бири плохо, просто считалось, что куруиты — сущая гроза. Теперь же, видимо их боевая слава лопнет подобно проколотому бычьему пузырю. Либо бири непревзойденные воины, либо слухи про куруитов — вранье.
«Или, — проговорил внутренний голос, — вас защитил бог». Но ведь куруитов бог тоже защищал? Они в конце концов Улагану поклонялись, не кому-нибудь. Что, Ломаллин сильнее кровавого божества?
Об этом Лукойо решил пораскинуть мозгами попозже — теперь же нужно было думать только о том, чтобы спасти шкуру. Полуэльф бежал за Глабуром и Далваном, удивляясь тому, что Манало не только не отстает — нет, мудрец догнал Огерна и прокричал:
— Я могу бежать быстрее.
Огерн в ответ только проворчал, но прибавил ходу. Они мчались по дороге. Впереди заблестела река. Она все ближе, ближе…
Вдруг из воды с жутким ревом выскочило чудовище — какая-то гигантская ящерица футов в пятьдесят длиной, с гребнем на голове, со множеством лап и ног, с хвостом футов в двадцать, заканчивающимся громадными зазубринами. В пасти чудовища угрожающе белели острые клыки.
— Это дипсос! — Манало резко остановился и раскинул руки в стороны, желая остановить охотников. — Одно из жутких созданий Улагана. Берегитесь — он плюется ядом!
Огерн оглянулся на крепость и увидел, что из ворот вывалился отряд воинов.
— Назад нам нельзя! Окружаем его! Одним придется умереть, чтобы выжили другие.
Бири побледнели, однако окружили чудовище, приготовив к бою мечи и топоры. Манало не тронулся с места. Он размахивал руками и что-то говорил нараспев на незнакомом бири языке. Лукойо зарядил лук стрелой, натянул тетиву и встал прямо перед дипсосом, ожидая, когда чудище раскроет пасть.
И конечно, чудище кинулось именно на Лукойо. Оно широко разинуло пасть, и Лукойо выпустил стрелу, отскочив в последнее мгновение — как раз перед тем, как в то место, где он только что стоял, ударил поток темной жидкости. Земля задымилась, вскипела, Лукойо побелел от ужаса. Он настолько испугался, что даже не заметил, как взметнулся длинный хвост страшного зверя. Хвост ударил Лукойо под колени, полуэльф с криком упал, покатился, вскочил и не удержался на ногах. Он снова упал, а в это самое время огромный хвост снова взметнулся у него над головой.
Но тут его за руку схватил Огерн, рывком поставил на ноги и, поддерживая другой рукой, сжимавшей топор, замахнулся на чудовище, как раз отвернувшееся от разорванного им на части тела. Из пасти дипсоса текла кровь, он приготовился прыгнуть на вождя…
…И вдруг замер.
Окаменели и бири. Огерн и Лукойо, не мигая, смотрели на страшного зверя. Потом, словно по команде, все обернулись к Манало. Мудрец медленно поднял руки со скрюченными пальцами от бедер к плечам, и прямо на глазах у изумленного отряда дипсос начал распадаться на части.
Сначала чудище задрожало мелкой дрожью, потом стало дрожать все сильнее и сильнее. Потом с него посыпались чешуи, потом куски мяса, но крови не было, казалось, что все тело Зверя как бы растворяется, подобно грязи, тающей под лучами жаркого солнца. О да, именно подобно грязи — куски плоти гигантской ящерицы падали на землю хлопьями грязи. Прошло совсем немного времени — и от чудовища осталась лишь кучка пыли.
Огерн с шумом выдохнул.
— Учитель, — пробормотал он. — Тебе ведома и другая магия, не только целительство.
— Такая магия бывает нужна очень редко, — ответил Манало. — Бежим, Огерн! Надо бежать, иначе воины настигнут нас!
Огерн оглянулся. Он ведь совсем позабыл про куруитов. А те уже приближались, завывая по-волчьи.
— Вперед! — выкрикнул вождь. — По берегу, до того места, где можно будет переправиться!
Только все развернулись, чтобы пуститься бегом, как Глабур склонился к окровавленным останкам.
— Аналхег…
— Мы не можем забрать его останки домой для погребения — нет времени! Придется собрать племена и вернуться, чтобы в его честь уничтожить это логово зла. Бежим, или ты разделишь его участь!
Огерн пустился бегом по берегу, Глабур неохотно последовал за ним. Лукойо ощутил непривычную тоску в сердце. Непривычную — ведь он едва знал этого человека. Он успокоил себя тем, что, даже потеряв одного, они все равно легко отделались.
И все же его удивило то, что он вообще испытал жалость к погибшему.
Лукойо бежал за вождем по узкой тропе вдоль берега, чувствуя, как силы покидают его, как загораются огнем полученные раны, но он не решался сбавить шаг — в особенности же потому, что впереди, рядом с Огерном безо всякого труда бежал Манало, а ведь Манало был вдвое старше Лукойо!
— Здесь! — Манало схватил Огерна за руку и вынудил остановиться. — Здесь река мельчает — тебе будет по грудь.
— А быстрее — вплавь! — Глабур уже готов броситься в воду, но Огерн вытянул руку и остановил его.
— Учитель, а этот дипсос — у него есть сородичи? Они могут отомстить нам?
— Могут, — согласился Манало. — Но я отгоню их заклинанием, и они вас как бы не заметят.
Огерн нахмурился.
— Как же ты сможешь колдовать, если будешь плыть?
— Я пойду вброд, — объяснил Манало. — Я же сказал, что тут неглубоко.
— Ты сказал — мне по грудь. Значит, тебе по плечи! А у тебя на руках еще и кандалы, тебе же тяжело будет!
— Выдержу, — заверил его Манало.
— Я верю в твою честность, Учитель, — сказал Огерн. — Но не верю в твои руки.
С этими словами Огерн взвалил Манало себе на плечи и вошел в воду.
— Огерн! Это вовсе не нужно! Я могу идти. Я могу…
— Можешь отгонять чудовищ! Пой, Учитель, а уж я перейду реку вброд за нас двоих!
Огерн сделал первые шаги, и вода дошла ему до колен.
Манало понимал, что сопротивляться бесполезно. Он заводил в воздухе руками, что-то напевая в странном ритме.
Позади послышались крики куруитов. Бири все, как один, бросились в воду. Когда воины добежали до берега, охотники уже были на середине реки. Воины принялись швырять им вдогонку копья, но бири плыли, предусмотрительно оглядываясь и уворачивались от копий. Но у каждого из куруитов было по три копья. То тут, то там кровь окрашивала речную воду, но погиб только один бири, он всплыл, пронзенный копьем. Далван схватил его за руку и потащил за собой, понимая, что на кровь могут сплыться хищники. Из груди Далвана также текла кровь. Манало заметил это и запел громче, более решительно. Куруитский воин прокричал ругательство, и последнее копье полетело в мудреца, которому теперь вода доходила до живота. Огерн упрямо шагал вперед. Манало выдохнул какое-то слово, и копье вдруг развернулось, пролетело над головой Лукойо и шлепнулось в воду где-то позади бири кто-то взревел от боли, и тут же из пучины возникла какая-то громадина и бросилась к куруитам. Те в ужасе взвыли и бросились бежать.