Страница 7 из 23
— А кем был жених, если партия такая уж выгодная? — поинтересовалась ведьма. — Что, сынок какого-нибудь маркиза? Или герцога?
— Да нет, тоже граф. Но из сильно богатой семьи, и земель у них побольше, — объяснила я.
— И чем он так тебе не понравился? — Нурит говорила без упрёка, просто любопытствовала. — Что, старый был?
— Да нет, — возразила я. — Возраст вполне подходящий. Мне было девятнадцать, ему — двадцать один.
— Значит, сильно страшненький? Прыщавый, плешивый, косоглазый?
Представив себе эту картинку, я закашлялась и поспешила приподняться на локте.
— Да нет, нормально он выглядел. Ну, не писаный красавец, конечно, но и не урод. Парень, как парень.
— Тогда почему ты от него сбежала? — склонила голову набок Нурит.
— Не знаю, как сказать, — протянула я, после чего подозрительно покосилась на ведьму.
Зачем она задаёт все эти вопросы?.. Я попыталась навести порядок в собственных мыслях и эмоциях, связанных с несостоявшейся когда-то свадьбой. Как-никак прошло четыре года. Теперь обо всём можно подумать и поспокойнее.
— Ну, во-первых, это просто был не тот человек, с кем мне хотелось провести бок обок всю оставшуюся жизнь, — начала объяснять я. И тут же отчего-то застеснялась собственных слов. — Да, знаю, звучит наивно, романтично и безответственно. — Я поспешила осудить себя сама, прежде чем это сделают другие. — Но пойми: не так уж это и несерьёзно. Речь ведь не о докучливом соседе на светском ужине. И даже не только о партнёре по постели. Мне пришлось бы жить рядом с ним десятилетиями, да ещё и растить общих детей.
Эта мысль заставила меня поморщиться.
— Но было ведь что-то ещё? — предположила Нурит.
Предположила? Или точно знала?
— Да, — согласилась я. — Было. Я видела, какую жизнь вела моя тётя и мать этого парня. — Надо же, сколько лет прошло, а язык всё ещё не поворачивался сказать «жениха». — И прекрасно осознавала, что меня ждёт то же самое. Если бы речь шла о том, чтобы принимать реальное участие в делах графства, заниматься политикой, судами, законами, созданием всевозможных учреждений, да мало ли… Знаешь, мне кажется, тогда бы я осталась. Даже с ним.
Я сказала это и сама удивилась тому выводу, который только что сделала. А затем встретила внимательный взгляд ведьмы.
— Продолжай, — кивнула она.
— А что тут продолжать? — Я снова вернулась к прежнему тону. — Там всё было понятно изначально. Дом, хозяйство, присматривать за слугами, выбирать цвет гардин, с чувством собственной значимости участвовать в благотворительных мероприятиях, от которых в действительности никому нет никакого проку. И ещё непременно организовать какой-нибудь женский кружок, знаешь, что-нибудь вроде… сообщество дам, борющихся за введение в моду сиреневых тканей.
Нурит рассмеялась.
— В общем, я собрала кое-какие вещи и сбежала, — заключила я. — Хотела делать что-нибудь более стоящее. Что-то, что соответствовало бы моим собственным способностям. Как-то себя проявить. За год да этого как раз произошло Вторжение. Проникших в мир тъёрнов стали преследовать Охотники. А у меня альтер-способность Вещательницы. Вот так, собственно, всё и получилось.
Я развела руками, давая понять, что рассказ окончен.
— И как идёт работа? — сменила тему ведьма. — Многих тъёрнов вам удаётся отправить назад?
— Прилично, — ответила я. Разговор, наконец-то, входил в то русло, в котором я чувствовала себя более уверенно. — Скажем так, больше половины из тех, с кем приходится иметь дело.
— Это хороший результат, — серьёзно заметила Нурит. — Значит, ты — хорошая Вещательница.
— Наверное, — согласилась я.
— И долго ты собираешься быть Охотницей?
— А почему ты спрашиваешь? — удивилась я.
Ведьма последовала моему примеру и устремила взгляд в синеющее над лесом небо.
— Охотники выполняют важную миссию для этого мира, — задумчиво ответила она. — Но быть Охотником нельзя слишком долго. Преследуя тени, можно забыть про свет. А если всю жизнь защищаешь мир, врагов будешь знать в лицо, но рискуешь рано или поздно позабыть, что именно защищаешь.
— Надеюсь, мне пока ещё до этого далеко, — откликнулась я. — А там — уж как будет угодно Создательнице. Хотя что я несу? «Создательница»…
Я скептически усмехнулась и бросила на Нурит извиняющийся взгляд.
— Ты не веришь в богов? — с интересом спросила она.
— А ты веришь? — фыркнула я в ответ.
— Трудный вопрос, — признала ведьма.
— Да? А для меня он лёгкий, — заявила я. — Если исходить из той предпосылки, что богов не существует, слишком многое становится проще объяснить.
— Что, например?
Ведьма была само внимание.
Я прищёлкнула пальцами, подбирая подходящий пример.
— Да хотя бы те же самые тъёрны. Неужели Создательница, если бы она существовала, допустила нашествие этих тварей в созданный ею мир?
Нурит легко соскочила с ветки и прошлась по траве, разминая ноги.
— Ты совершаешь распространённую среди людей ошибку, — серьёзно заметила она. — Вы отчего-то считаете, что Создатель непременно должен быть всемогущим. Меж тем тот факт, что кто-то сотворил этот мир вовсе не означает, что он способен — или обязан — и впредь опекать своё творение от любых невзгод. И уж тем более эти самые невзгоды предотвращать. Откуда у вас возникает такая странная идея? Представь себе мать, которая родила ребёнка. Вскормила его, вырастила и выпустила во взрослую жизнь. Представь себе теперь, что с этим ребёнком — бывшим ребёнком — случилось несчастье. К примеру, его поразила тяжёлая болезнь. Мыслимо ли предъявлять по этому поводу претензию его матери? Или требовать от неё, чтобы она исцелила своё чадо одним мановением руки? Дескать, это же твой ребёнок, плоть от плоти. В его жилах течёт твоя кровь. Он появился внутри тебя, и ты родила его на свет.
Она улыбнулась и многозначительно развела руками.
— Мать может переживать за своего ребёнка. Может заботиться о нём. Может помочь ему найти хорошего доктора. Но исключить само возникновение болезни она не в силах.
— Наверное, ты права.
В целом философские рассуждения на религиозные темы казались мне интересными, но сейчас у меня не было на них настроения. Тем более что обсуждение подобных тем с Искусительницей казалось занятием несколько сомнительным.
— Хотя не думаю, что инквизиторы одобрили бы твой взгляд на образ Создательницы, — всё-таки добавила я.
— Ещё бы! — презрительно фыркнула Нурит. — Инквизиторы вообще несут порой такую ересь, что так и тянет заткнуть уши.
— Даже когда дело касается вопросов веры? — озорно прищурилась я.
— Особенно когда дело касается вопросов веры, — убеждённо заявила ведьма.
Я усмехнулась. Лично у меня не было ни малейшего желания вступаться за инквизиторов. Между ними и Охотниками последние годы тянулась своего рода холодная война, иногда, впрочем, выходившая за рамки холодной. Война эта была целиком и полностью на совести инквизиторов, хотя, конечно, моё мнение в данном вопросе можно считать предвзятым. Институт инквизиции имел на Охотников зуб по двум причинам. Причина первая заключалась в элементарной конкуренции. И мы, и они охотились на тъёрнов, но нам это удавалось гораздо лучше. Причина вторая имела непосредственное отношение к Запретному Лесу. Охотники водили дружбу с лесными ведьмами. Инквизиторы же считали ведьм демоницами, порождениями зла, каждую из которых следует возвести на эшафот. Как я уже упоминала, священнослужителям это не удавалось, поэтому они устремили свои взоры в сторону ведьм мнимых, а также тех, кто контактировал с настоящими ведьмами и мог таким образом сойти за своего рода сообщника зла. То есть нас.
С Охотниками инквизиторы имели не намного больший успех, нежели с ведьмами. С политической точки зрения наш институт тоже был достаточно силён, а правители отлично понимали, насколько важна для человечества наша работа. В народе же Охотники и вовсе пользовались куда большей популярностью, чем инквизиторы. На моей памяти инквизиторам удалось добиться казни только одной четвёрки Охотников, но этот случай был вопиющим. Именно с тех пор отношения между нашими двумя институтами были разорваны совершенно официально, после чего мы перестали сохранять даже видимость дружбы или сотрудничества.