Особое задание

— У Чжи, ты, наверное, сам видишь, что положение нашей армии очень тяжелое! Перед нами — сильный противник. А в тылу? Чан Кай-ши о нас совершенно не заботится, игнорирует нашу армию и даже, больше того, подрывает нам тылы. Как ты думаешь, что нам делать в создавшейся обстановке?

У Чжи понимал, что под сильным противником командующий подразумевает Красную армию. Фраза о подрыве тылов также имела резон. Не так давно Чан Кай-ши посулами и назначением на высокую, должность склонил на свою сторону одного из подчиненных Ян Хэ-линю генералов, и тот перешел к нему со своими войсками.

У Чжи заранее предвидел, что беседа может пойти по такому руслу, и имел продуманный ответ. Он спокойно посмотрел на командующего и неторопливо начал говорить:

— Господин командующий, конечно, прав: положение наших войск очень опасно. В «Трактате о военном искусстве» Сунь-цзы говорится: «Знай себя и противника — и из ста сражений не проиграешь ни одного». Это очень справедливые слова! Наши войска понесли очень большие потери в технике и боеприпасах, а чем пополнить эти потери? Если даже предположить, что всем необходимым снабдит нас Чан Кай-ши, то по железной дороге все это может быть доставлено только до Тунгуаня: оттуда в Сиань и дальше до Баоцзи можно с большим трудом добраться на автомобилях, а от Баоцзи до Наньчжэна могут пройти только мулы. И хотя Чан Кай-ши требует, чтобы мы были «быстрыми, как молния», это невозможно, во-первых, потому, что нужно проделать очень длинный путь, и, во-вторых, из-за примитивного транспорта. Так что на переброску только боеприпасов на наш фронт в самом лучшем случае нужно не менее двух недель. А в нормальных условиях так вообще целый месяц потребуется. Можно подсчитать, сколько надо будет автомашин и мулов, чтобы переправить сюда боеприпасы для нашей более чем десятитысячной армии, но вряд ли от этого подсчета нам с вами станет легче. А ведь боеприпасы должны поступать непрерывно! Это сложный вопрос, господин командующий, и его сразу не решить…

Здесь У Чжи намеренно сделал паузу, чтобы дать возможность командующему обдумать сказанное. Молодой офицер был весь внутренне напряжен, но иначе и не могло быть: партия доверила ему такое большое дело, он потратил немало сил, добывая «подарки» для Красной армии, и если сейчас командующий решит послать для переговоров кого-нибудь другого, все его труды пропадут даром.

Командующий был явно в нерешительности. Выкурив одну сигарету, он тут же закурил другую. Его лицо нахмурилось, на лбу напряглись жилы.

У Чжи снова заговорил:

— Если мы развернем военные действия против Красной армии, то сможем ли мы взять инициативу в свои руки? Думаю, что нет. А если к началу наступления не подоспеют боеприпасы, что тогда нам делать? Мы останемся, как говорится, с голыми руками. Оборона в таком положении равносильна поражению. Конечно, можно отступить. Но как в этом случае отнесется к нам Чан Кай-ши? Вы это, безусловно, знаете лучше меня… Разве можно сравнить его отношение к нашей армии и к армии… ну хотя бы Ху Цзун-наня?

Этот вопрос вывел командующего из себя.

— Да-а, это все любимчики Чан Кай-ши! Разве мне с ними равняться?! — и он дрожащей рукой сунул недокуренную сигарету в пепельницу.

— Если уж говорить правду о собственных войсках Чан Кай-ши, то у него вроде бы и снаряжение первоклассное и боеприпасов достаточно, а завязал он в провинции Цзянси бои с Красной армией и потерпел поражение. Лучшие части Чан Кай-ши еле ноги унесли в советском районе Хубэй — Хэнань — Аньхой от 4-й коммунистической армии, хотя официально и не признали поражения. Теперь эта «тайна» уже известна всем. А ведь нашей армии по всем статьям далеко до лучших частей Чан Кай-ши, и если мы ввяжемся в бои с Красной армией, то обычная политика «лезть напролом» будет нам дорого стоить.

Слова У Чжи действовали на командующего, как заклинания танского монаха[13]. Ли Юй-тину не сиделось на месте. Закурив новую сигарету, он стал ходить по кабинету, затем остановился и тихо сказал:

— У Чжи, ты нарисовал такую неприглядную картину, что становится страшно. Но думаю, что положение не так уж плохо.

Но это была лишь слабая попытка реабилитировать себя. У Чжи прекрасно понимал состояние командующего.

— Господин командующий, я еще не сказал об умении Красной армии вести партизанскую войну. Я не говорю также о том, что мы, следуя капитулянтской политике Чан Кай-ши — так называемого «сначала успокоения внутри, а потом отпора внешнему врагу», — возбуждаем против себя местное население и весь народ Китая. Это очень важные обстоятельства! — сказав это, У Чжи решил, что наступил самый подходящий момент для того, чтобы показать командующему «Воззвание Красной армии».

Он достал из кармана листовку.

— Прошу вас прочесть, господин командующий! Мне доставили эту листовку с передовой! Коммунисты предлагают организовать совместный отпор японским захватчикам. Этот призыв очень популярен среди населения… Мы тут бесславно сражаемся, завоевываем для Чан Кай-ши Поднебесную, таскаем для него каштаны из огня, а похвалиться все равно нечем…

Командующий водрузил на нос очки, поднес листовку поближе к свету, внимательно прочел ее и снова опустился на диван. Похоже было, что настроение у него переменилось. После минутного колебания он сказал:

— Ты, конечно, прав, У Чжи! У нас с генералом Яном давно такое же мнение. Мы думаем, что не стоит лезть на рожон ради Чан Кай-ши. По этой причине я и пригласил тебя сегодня. Итак, у нас возникла первая проблема: как установить контакт с командованием Красной армии? Одного человека посылать в советский район, пожалуй, опасно — его легко могут убить!

— Я думаю, что до этого не дойдет. В их воззвании об этом сказано совершенно ясно.

— У меня нет более подходящей кандидатуры для этой цели, чем ты.

Сердце У Чжи затрепетало, но он со спокойным выражением лица ответил:

— Господин командующий, вам решать! Если ваш выбор падет на меня, то я отброшу все свои личные соображения и постараюсь оправдать ваше доверие, — он на минуту замолчал и с еле заметной улыбкой закончил: — А если у вас будут какие-нибудь сомнения, то я, безусловно, не осмелюсь напрашиваться на это поручение.

— У Чжи, никому другому я не доверю этого задания, ехать должен ты! Только нужно выяснить, как к ним добраться.

— Вы должны написать письмо от своего имени.

— Письмо? А как ты его туда доставишь?

У Чжи для видимости задумался, а затем ответил:

— Думаю, что найду способ доставить. Сделаем вот как: у меня есть лишний носовой платок. Вы напишите на нем письмо, а я зашью его в свою одежду.

— Что ж, это придумано неплохо. Доставай бумагу, я буду диктовать.

Под его диктовку У Чжи написал:

«Командующему и политкомиссару 4-й армии Китайской рабоче-крестьянской Красной армии.

Между многими государствами Европы имеются большие разногласия, но они разрешаются путем мирных переговоров. В нашей же стране разногласия каждый раз разрешаются вооруженным путем, что наносит огромный ущерб благосостоянию народа. В настоящее время национальное бедствие приняло неслыханные размеры, и поэтому мы готовы прекратить внутренние раздоры и объединить усилия для совместного отпора захватчикам. Все переговоры поручаем вести нашему представителю У Чжи».

Закончив, У Чжи вручил написанное командующему. Тот разложил белый носовой платок на полированном столике и, взяв тонкую кисть, стал растирать ею тушь в тушечнице. Потом тщательно нанес текст письма на неровную поверхность платка и подписал его от своего имени и от имени генерала Яна. Дождавшись, пока высохнет тушь, У Чжи тщательно сложил платок и спрятал его в потайной карман.

Пожимая на прощание ему руку, командующий сказал:

— Я надеюсь, что все останется в тайне и, кроме нас с тобой, никто об этой беседе не узнает!

— Можете быть абсолютно уверены, господин командующий!

13

Танский монах — имеется в виду буддийский монах Сюань Цзан, главное действующее лицо средневекового фантастического романа У Чэн-эня «Путешествие на Запад».