Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 26 из 55

Сяо-пэй тоже подтвердил, что не было среди бойцов и командиров человека, который бы не уважал и не любил комиссара.

Навстречу путникам непрерывным потоком двигались народные носильщики с трофеями. В их песнях чувствовался боевой задор. Одна песня сменяла другую, и У Чжи с наслаждением вслушивался в знакомые, но так редко слышанные им мелодии. Вот молодой женский голос запел:

И тут же мужские голоса весело подхватили:

Казалось, что песня доносится отовсюду. У Чжи впервые услышал ее в дни Наньчанского восстания[35]. Ему тогда было немногим более десяти лет, и он был только удивлен этой песне, зато сегодня воспринимал ее совсем по-иному: он ощущал всем своим существом и ее мелодичность и оптимизм, пронизывающий каждую ее строчку.

Невольно У Чжи задумался о своей собственной судьбе. С раннего детства познал он нужду и горе, и не было в его жизни ни одного по-настоящему радостного дня. После того как он примкнул к революционному движению, ему поручили очень ответственную секретную работу, и он не мог принимать участия ни в партийных собраниях, ни в массовых митингах. Лишь тонкая ниточка связывала его с партийным руководством. Ежеминутно, ежесекундно он был начеку. И, конечно, все это не могло не наложить свой отпечаток на его характер. Вероятно, он казался своему новому попутчику несколько замкнутым.

Поздно вечером путники остановились у соломенной хижины. Дальше на лошадях ехать было нельзя. Они втроем переночевали в хижине, а на следующее утро Сяо-пэй распрощался с ними и повел лошадей обратно.

У Чжи и Сюй И-синь отправились дальше пешком. Так прошли они около десяти ли. Перед ними возвышался склон большой горы. У Чжи по многим признакам определил, что здесь недавно был ожесточенный бой. Они медленно подымались на перевал. Здесь еще не успели осыпаться траншеи окопов, не были разобраны завалы. Окопы тянулись далеко.

Сюй И-синь пояснил, что дней десять назад командование Сычуаньской армии, решив, что здесь слабое место в обороне Красной армии, начало наступление своими главными силами. Части 4-й армии умышленно отошли и сосредоточились на флангах. Противник был окружен и отброшен.

У Чжи молча осматривал место недавнего боя — траншеи, залитые почерневшей кровью, поваленные деревья, трупы вражеских солдат: наверно, все эти солдаты были крестьянами и пошли в гоминдановскую армию, чтобы спастись от голодной смерти. Но в армии им платили не больше двух юаней в месяц, а иногда вместо жалованья выдавали по три-четыре ляна[36] опиума. И самое главное — чанкайшистские офицеры не ставят ни во что жизнь своих солдат, и те во время боя погибают часто просто из-за неразберихи.

Такие горестные мысли не покидали У Чжи весь день. Они шли и шли вперед и везде видели разрушенные отступившим врагом деревни, сожженные дома. На всем пути их преследовал тяжелый запах войны — запах разлагающихся трупов и пожарищ, запах крови и пороха. Они прошли не меньше сотни ли, прежде чем смогли остановиться на ночлег в уцелевшей деревне.

Только к полудню следующего дня они достигли небольшой деревушки Чжоуцзяба — последнего поста Красной армии. Здесь они пообедали, сняли военное обмундирование и переоделись в крестьянскую одежду, повязав головы зелеными платками. Сюй И-синь чувствовал себя очень непривычно в крестьянской куртке и штанах.

— Сразу и не разберешь, кто я — мужчина или женщина, — смеялся он, повязывая голову платком. — А ты хоть и с обезьяной, а на поводыря мало похож.

Командир роты передового охранения Ван детально ознакомил их с обстановкой. Он рассказал, что накануне в пяти ли от деревни произошла стычка с дозором противника, во время которой погибли три наших бойца. Поэтому следовало быть осторожными.

— При встрече с гоминдановцами ты внимательно следи за мной, — предупредил У Чжи своего спутника. — И самостоятельно ничего не предпринимай.

— Ты думаешь, у меня сразу душа в пятки уйдет? — рассмеялся Сюй И-синь. — Я, как и ты, воспитан армией, и неожиданности меня не пугают.

Попрощавшись с Ваном, они двинулись дальше. Впереди шел У Чжи. На душе у него стало тоскливо. Они шли по такой же земле, что и вчера, — это была их родная земля, но с каждым шагом они теряли свою свободу и не могли даже громко разговаривать. Здесь приходилось следить за каждым своим шагом, за каждым движением, ибо в любой момент могли появиться враги.

Через пять ли они увидели следы недавней схватки. Здесь пролилась кровь троих товарищей, геройски отдавших свою жизнь за родину. И хотя оба они никогда не видели этих людей, сердца их сжались от боли.

Дорога становилась труднее. На их пути то и дело попадались огромные валуны. Толстые стволы бамбука свечами уходили в небо, и заросли его становились все гуще. Высокие пальмы своими кронами, словно огромными зонтами, закрывали небо. У Чжи вспомнил, что по имеющимся сведениям банда Чэнь Гуй-шэня промышляет еще и пальмовым волокном, и подумал, что с каждой такой пальмы можно содрать не меньше сотни цзиней волокна.

С большой палкой в руках и с обезьянкой на плече У Чжи с трудом пробирался сквозь заросли. Никакой тропы давно уже не было, и они шли наугад. С лиц их в три ручья стекал пот, горло пересохло, но источника им не попадалось. Медленно двигались они вперед, как вдруг увидели невдалеке рослого крестьянина средних лет, который рубил небольшое дерево.



— И-синь, как ты думаешь, стоит нам подойти к нему, расспросить о дороге и о воде? — шепотом спросил У Чжи.

— Я думаю, стоит. Ты видишь, он машет топором, как заправский лесоруб, значит человек простой. К тому же нас двое, а он один.

У Чжи согласился с доводами товарища, открыто подошел к дровосеку и спросил:

— Скажи, почтенный, как пройти в селение Циншиянь?

— А что вам там нужно? — насупив брови, ответил незнакомец.

— Вообще-то нам нужно в Наньчжэн, но дорога туда идет через эту деревню.

— Вон оно что! — Он показал им дорогу и снова принялся за свое дело.

— Мы очень хотим пить, есть тут где-нибудь неподалеку вода?

— По этой дороге вам попадется родник.

Поблагодарив дровосека, они продолжали свой путь. Вскоре действительно показался небольшой ручеек, сбегавший по камням вниз. Достав кружки, они зачерпнули воды и с жадностью стали пить, с каждым новым глотком ощущая, как прибавляются их силы.

Мартышка тоже утолила жажду и весело запрыгала по стволу бамбука. Она всю дорогу забавлялась: то скакала по деревьям, то кувыркалась на спине У Чжи.

Освежившись, путники пошли веселее. Вскоре они попали в густой темный лес. Медленно пробирались они сквозь чащу деревьев, как вдруг неожиданно откуда-то донесся звонкий девичий голос:

Чем дальше, тем голос певицы был слышен отчетливее. «Чудеса! — удивлялся У Чжи. — Что в этих зарослях может делать девушка? Да и где она сама?» Они осмотрелись, но вокруг не было ни души. Песня неожиданно оборвалась.

35

Наньчанское восстание 1927 года — вооруженное восстание руководимых коммунистами воинских частей гоминдановской армии против реакционной клики Чан Кай-ши — Ван Цзин-вэя. Дата начала восстания — 1 августа 1927 года считается днем рождения Народно-освободительной армии Китая.

36

Лян — мера веса, равна 37,3 грамма.