Площадь Магнолий

— Мэтью в детском саду, а Лука возится с соседскими голубями.

Знакомая помахала ей рукой и пошла своей дорогой, в направлении Гринвича. Кейт двинулась в другую сторону, к холму за пустошью. Гектора она спустила с поводка, чтобы он вволю набегался. Как же они с Леоном назовут будущего ребенка? На этот раз они будут решать это вдвоем, естественно, посоветовавшись с Дейзи.

Кейт обошла яму, заросшую утесником, и подумала, что неплохо бы назвать дочку Ребеккой — в том, что у нее родится девочка, она не сомневалась. Ребекка — славное имя, библейское, как Мэтью и Лука. Но с другой стороны, можно продолжить и цветочную традицию, раз в доме уже есть одна прелестница, названная в честь маргаритки, — Дейзи. Прекрасно звучит имя Примула, неплохо и Фиалка. Кейт подозвала Гектора, перешла дорогу, отделяющую пустошь от холмов, и решила отказаться от этой идеи. Дочку Керри звали Розой, так что цветов на площади Магнолий хватало.

Дойдя до края обрыва, она остановилась, подняла воротник застегнутого на все пуговицы вишневого пальто и, щурясь от холодного ветра, бьющего в лицо, окинула взглядом живописные изгибы реки. Темза на востоке змеей обвивала мыс Блэкуолл, описывала дугу вокруг Гринвичского плеса и вновь изгибалась на западе у Лаймхаусских доков. Где-то неподалеку мог сейчас находиться и баркас Леона. А может быть, «Дикая рябина» уже вошла в док и пришвартовалась. Кейт знала, что, где бы ни находился ее супруг, он чувствовал себя в своей стихии. Река — его родной дом, и он надеялся, что кто-то из сыновей тоже станет моряком.

Порыв октябрьского ветра трепал пряди волос на висках, тугая пшеничная коса постукивала по спине. Кейт нахмурилась: Мэтью, проявляющий живой интерес к реке, вряд ли станет обыкновенным матросом. Джосс Харви уже внес его имя в список учеников подготовительного класса престижной школы, той самой, которую посещал Тоби. А образование, полученное в привилегированном учебном заведении, открывало перед его выпускниками необычайно широкие возможности.

Обиженный невниманием хозяйки, Гектор залаял. Кейт наклонилась и, подняв с земли палку, швырнула ее подальше, чтобы занять пса игрой. Мэтью сможет получить отличное образование, а вот чему научат в местной школе Луку и Дейзи? Со временем различие между знаниями и возможностями детей станет очевидным, и это скажется на атмосфере в семье, пока еще сплоченной и дружной. Похоже, Кейт предстояло смириться с этой малопривлекательной перспективой: будь Тоби жив, он бы дал сыну первоклассное образование.

Пес с торжествующим видом подбежал к ней, держа палку в зубах, и Кейт стала отнимать ее, чтобы снова зашвырнуть подальше. Ей не давал покоя вопрос: как повлияет разница в образовании на отношения между Лукой и Мэтью? По реке пробежала рябь, начинался отлив. Пора было возвращаться домой. Она подозвала Гектора и с сожалением повернулась к чудесной панораме Лондона спиной.

Быть может, когда Лука подрастет, подумалось ей, он тоже полюбит реку, как Мэтью. Если он пойдет по стопам отца, то Леон не станет огорчаться по поводу Мэтью. А кем станет их дочка, когда вырастет?

Кейт закинула голову и расхохоталась. Какая разница? Главное, чтобы девочка была здорова и счастлива! Кейт пошла в направлении пустоши, прикидывая в уме, сколько осталось месяцев до ее рождения. Если она зачала в начале сентября, то, следовательно, родить должна в начале июня. В этом же месяце она родилась сама, ей как раз стукнет двадцать пять! Рождение дочери станет превосходным подарком ко дню рождения, а если Леону удастся к тому времени добиться усыновления Мэтью, это будет двойной праздник. От избытка чувств Кейт сорвалась с места и побежала. Жизнь казалась ей прекрасной. От переполнявшего ее счастья она готова была приплясывать всю дорогу и даже пройтись «колесом» по площади Магнолий. Останавливало Кейт лишь то, что она была в положении.

Тем временем Мейвис пребывала в далеко не радостном настроении. Автобусный маршрут, на котором она работала, пролегал от Трафальгарской площади через Пиккадилли до Оксфорд-стрит. На этой линии всегда было много народу, в основном — покупателей и продавцов различных магазинов. Мейвис то и дело кричала водителю:

— Закрывай двери, Берт! Мест больше нет.

Доставалось от нее и пассажирам.

— Пройдите в салон на втором этаже, не толпитесь в проходе, не мешайте входу и выходу, — напоминала им она.

Какой-то молодой человек, державшийся за ременной поручень, прижал к груди свободной рукой кожаный портфель и, послушно исполняя распоряжения строгой кондукторши, стал протискиваться мимо нее к лестнице. Мейвис, насколько это было возможно, освободила ему дорогу. В этот момент Берт резко затормозил, едва не врезавшись в черное такси, вынырнувшее из-за угла улицы Виго. Стоявшие пассажиры попадали один на другого, какая-то дама взвизгнула. Чей-то пакет с продуктами упал на пол салона, из него выкатились яблоки и бутылка томатного соуса. А молодой человек с портфелем наступил Мейвис на ногу.

— Ай! — вскрикнула она, оказавшись прижатой к сиденью собственной кондукторской сумкой и компостером. — Полегче, юноша, вы не пушинка!

— Извините ради Бога! — Пассажир стал пунцовым. — Вам ведь не очень больно? Нога цела?

— Вы едва не раздавили меня в лепешку, мистер Слон! — воскликнула Мейвис, отталкивая его от себя и выпрямляясь. — Вы оплатили проезд? Или мне придется лишний раз подниматься ради вас наверх?

— Пожалуйста, один билет за три пенса, — промолвил смущенный парень и полез в карман брюк за мелочью. Лицо его все еще пламенело.

Мейвис сменила гнев на милость и улыбнулась. Парнишке на вид было не более двадцати лет, и он чем-то напомнил ей Малкома Льюиса.

— Вот ваш билет, — взяв деньги, сказала она. — В балет я бы на вашем месте поступать не стала, танцор из вас не получится. Лучше устройтесь слоном в зоопарке.

Пассажиры захихикали немудреной шутке, а лицо юноши стало одного цвета с платком Мейвис, которым она обмотала голову на восточный манер. Однако недотепа не спешил подняться наверх, а смотрел на нее с живым интересом. Его зеленые глаза блестели. Собравшись с духом, он выпалил:

— Может быть, вы позволите мне загладить свою вину? Давайте сходим вечером в бар? Или поужинаем в ресторане?

Мейвис раздраженно вздохнула: за ней, конечно, было много грехов, но она не бросалась в объятия первому встречному, тем более таким соплякам, как этот. Ей не нравились безусые юнцы. Это был не ее тип. Другое дело мужественные, высокие, прошедшие огонь и воду ребята, с пружинистой походкой и развитой мускулатурой, уверенные в себе и знающие, чего они хотят. Незнакомец, смотревший на нее с робкой надеждой, был похож скорее на неуклюжего жеребенка. А Мейвис истосковалась именно по бравому вояке, причем совершенно определенному, чей образ всегда стоял у нее перед глазами.

Вспомнив о Джеке, выглядевшим особенно стройным и гибким в голубых американских джинсах, она тоскливо вздохнула и нахмурила брови. Почему у них ничего так и не получилось? Почему они не поженились десять лет назад, когда были моложе, чем этот парень, все еще переминающийся с ноги на ногу в ожидании ответа?

— Нет, — наконец произнесла она с деланным сожалением, не желая обидеть юного поклонника. — Я замужем.

Она показала ему обручальное кольцо.

— Осторожнее на ступеньках, молодой человек! Автобус сейчас будет поворачивать.

Мейвис отвернулась и хорошо поставленным голосом объявила:

— Следующая остановка — Оксфорд-стрит. Держитесь крепче, не стойте в проходе.

— Я слышал, что Уилфреду предложили уволиться. И как теперь будут жить несчастные Дорис и Пруденция? — с тревогой спросил Дэниел у Боба Джайлса в конце очередного еженедельного совещания.

Боб снял очки и потер переносицу. Его бывший староста Уилфред доставлял ему с каждым днем все больше хлопот. Викарий положил очки на стол, собрался с духом и ответил честно:

— Дорис придется задержаться у сестры в Эссексе. А Пруденция снова приступила к работе, так что беспокоиться о ней пока нечего. Что же до Уилфреда… — Джайлс задумался, подбирая слова для неожиданного сообщения. — Похоже, он обрел благодарную паству в лице нескольких пожилых дам из Блэкхита, взявших его под свою опеку. Мне кажется, они не скупятся на пожертвования для своего нового кумира и пророка.