Не уходи

Отшвырнув полотенце, он бросил:

— Поедешь. Ты разведешься с Грегом, а я — с Анабел. И мы поженимся, что следовало сделать еще много лет назад. — Взяв Лизетт за руку, Люк вывел ее в спальню. — На сборы нам хватит пятнадцати минут. Сюда мы не вернемся, будем жить в Лондоне…

Лизетт высвободила свою руку.

— Я не поеду с тобой, Люк, — повторила она. — Я возвращаюсь в Сан-Франциско.

— Господи, но почему? У тебя здесь нет будущего. Твое будущее в Лондоне, со мной!

— Нет, Люк, нас с тобой объединяет только прошлое. А этого всегда было мало, и уж тем более сейчас. — Лизетт посмотрела на Люка, вспоминая тот день, когда впервые увидела его в Вальми. — Прощай, Люк.

Спускаясь по лестнице, она навсегда вычеркнула Люка из своей жизни.

Приехав домой, Лизетт сразу поняла: случилось нечто ужасное. Машина Симонет стояла не на месте и с открытой дверцей. Увидев Лизетт, бледная и встревоженная девушка бросилась к ней.

— Ох, мадам, слава Богу, вы вернулись! Я пыталась разыскать вас, но никто не знал…

— Что случилось? Что-то с детьми? Где Люси и Доминик?

— Они еще в школе. Я подумала, что им лучше остаться там…

— Что случилось?!

— Мистер Диринг… он ехал на машине… у него сердечный приступ…

— Нет! — в отчаянии вскричала Лизетт. — Где он? — Она бросилась к своей машине.

— В Центральной больнице. — Симонет устремилась за хозяйкой. — Но вы не можете вести машину в таком состоянии.

Лизетт захлопнула дверцу «линкольна» и дрожащими руками включила зажигание. Сердечный приступ. Он мог умереть. Или сейчас умирает. «Линкольн», визжа покрышками, рванулся с места. Сейчас она должна быть рядом с ним.

— Боже, — взмолилась Лизетт, вливаясь в поток транспорта, — спаси Грега!

— Он в операционной. — Медсестра усадила Лизетт в кресло. — Возможно, мистер Диринг пробудет там несколько часов. Может, попросить кого-нибудь приехать и побыть с вами?

Лизетт не хотела никого видеть. Она ни с кем не могла поделиться своим горем, никому не могла рассказать о том, как они расстались… А если Грег умрет? У нее были обязательства перед его родителями, перед Крисси.

— Сообщите, пожалуйста, его родителям и сестре.

— Хорошо, я позвоню им. Если будут какие-то новости, доктор известит вас.

Это ожидание было самым долгим в жизни Лизетт. В шесть часов усталый хирург в белом халате и в маске вышел из операционной и сказал, что Грега отправляют в палату интенсивной терапии. У него сломаны рука и таз, поврежден нижний отдел позвоночника. Но он жив и будет жить.

— Можно мне увидеть его? — спросила Лизетт, а ее свекровь, опустив голову на руки, залилась слезами облегчения.

— Как только мистера Диринга переведут в палату, сестра проводит вас к нему. Но оставаться в палате интенсивной терапии нельзя. Туда не допускают посетителей, а кроме того, он еще часов шесть-семь будет без сознания.

— Понимаю. — Увидев, что врач нахмурился, Лизетт встре-воженно спросила: — В чем дело? Вы что-то недоговариваете?

— Повреждение нерва в нижнем отделе позвоночника чревато серьезными последствиями, миссис Диринг. И вам следует быть готовой к тому, что ваш муж не сможет ходить.

Лизетт провела в больнице всю ночь и без конца пила крепкий кофе. Доктор считал, что сердечный приступ мог случиться в любое время. Однако Лизетт помнила, как исказилось страданием лицо Грега, когда он сказал ей, что между ними все кончено. И она поняла, что сердечный приступ случился из-за нее.

— Скажите, мой муж может сейчас вынести стресс? — спросила Лизетт у молодого интерна, который ближе к утру сообщил ей, что Грег приходит в сознание, и разрешил посидеть возле него.

Интерн удивленно посмотрел на нее.

— Простите, миссис Диринг, но я не понимаю. Ваш муж перенес сердечный приступ и сложную хирургическую операцию. Ему противопоказаны любые стрессы. Почему вы спросили об этом?

— Незадолго до этого несчастного случая мы с мужем поссорились, — пояснила Лизетт. — Возможно, он не захочет видеть меня.

— Думаю, муж захочет увидеть вас, — с сочувствием проговорил интерн. — А если не пожелает, то медсестра поймет это и попросит вас уйти.

— Благодарю вас.

Лизетт уже направилась в палату, но интерн нерешительно обратился к ней:

— Миссис Диринг… простите меня… вы, наверное, считаете, что ваша ссора с мужем спровоцировала сердечный приступ? То есть считаете себя ответственной за это?

Лизетт обернулась.

— Да, я уверена в этом.

— А я сомневаюсь, миссис Диринг. У сердечных приступов иная природа, и семейная ссора не вызовет приступ у здорового человека. Однако на протяжении длительного периода времени не должно быть ни ссор, ни отрицательных эмоций.

— Доктор, а длительный период — это сколько?

— Пока ваш муж полностью не оправится, но даже и после этого — никаких потрясений. Не стоит рисковать.

Лизетт опустилась на стул возле кровати, всей душой желая взять Грега за руку, но не смея сделать этого. Чуть выше запястья торчала игла капельницы, и Лизетт боялась, что Грег, открыв глаза и увидев ее, попытается вырвать руку. Тогда игла выскочит из вены.

Лицо Грега было удивительно спокойным и почти мальчишеским. Ярость и боль, искажавшие его, сейчас исчезли. Не удержавшись, Лизетт все же слегка коснулась руки Грега. Она любила его всем сердцем, но вместе с тем понимала, что ей нечего теперь надеяться на взаимность.

— Он может прийти в сознание в любую минуту, миссис Диринг, — тихо сказала медсестра, следившая по мониторам за состоянием пациента.

Сердце Лизетт сжалось от страха. Что она увидит в глазах Грега, когда он посмотрит на нее? Вспомнит ли он ту ужасную сцену? А вдруг потребует, чтобы она ушла и больше никогда не приходила? Ресницы Грега затрепетали, и он медленно открыл глаза.

— О дорогой! — прошептала Лизетт. — Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой. Не прогоняй меня.

— Здравствуй, дорогая, — тихо отозвался Грег, и Лизетт поняла, что он еще ничего не вспомнил и, возможно, не вспомнит в течение нескольких часов. Ей снова предоставлялась отсрочка.