Далекий берег

Девлин был в Нью-Йорке, когда разнеслась весть о гибели «Титаника». Аншлаги в газетах были самые разные. Так, «Геральд» писала:

«ТИТАНИК» СТАЛКИВАЕТСЯ С АЙСБЕРГОМ И ЗОВЕТ НА ПОМОЩЬ. СУДА ИДУТ К «ТИТАНИКУ»

Газета «Тайме» писала более откровенно.

В первых выпусках сообщалось, что «Титаник» тонет, в последних – что он потонул.

Девлин интересовался сообщениями о «Титанике» не меньше, чем многие встревоженные друзья и родственники пассажиров, осаждавших конторы компании «Уайт стар», но его интерес был чисто профессиональным. У него не укладывалось в голове, что судно с такой репутацией может затонуть. А если это случилось в самом деле, то количество пассажиров «Ниневии» могло катастрофически сократиться. Подобная трагедия способна вывести из равновесия даже самых завзятых любителей морских путешествий.

– Нет причин для беспокойства, – сказал ему Дуан по телефону. – Передо мной экземпляр «Ивнинг сан». «Титаник» действительно столкнулся с айсбергом, но тут пишут, что все пассажиры спасены. Судно буксируют в Галифакс.

Девлину хотелось надеяться, что Дуан прав. Ему предстояло пробыть на берегу три дня и очень не хотелось, чтобы список его пассажиров уменьшился вдвое или втрое.

Он зашел в свой любимый бар, где к нему тотчас же подсела рыжеволосая красотка. Кейт больше не отравляла ему жизнь. Она оставила его, уехав со Станиславом, и Девлин наконец с облегчением вздохнул. Шрам, рассекший бровь и щеку, не портил его лица. Он даже сделал Девлина еще более привлекательным. Хирург, который зашивал рану, сказал, что если бы удар пришелся на полдюйма ниже, Девлин лишился бы глаза. Девлин лишь пожал плечами. Он знал, кто оставил ему на всю жизнь эту отметину.

К ним присоединился капитан «Дереты», который, положив шляпу на стойку, заказал двойное виски.

– Похоже, дела для «Уайт стар» оборачиваются хуже некуда, – сказал он Девлину. – Последние репортажи совсем мрачные. Составили список спасенных, и толпа сейчас штурмует контору компании, требует сведений.

– Уже определенно известно, что «Титаник» утонул?

– Пароход «Карпатия» подобрал спасательные шлюпки и повернул в Нью-Йорк с потерпевшими. В списке спасенных всего 675 человек.

– Боже милостивый! – Рука Девлина дрогнула, и он поставил стакан на стойку. – А сколько на нем было всего?

– Свыше двух тысяч.

Похоже, это произвело впечатление даже на рыжеволосую красотку.

– Старина Рид был в конторе, когда пришла эта весть.

– А Рид здесь при чем? Или его жена была на борту «Титаника»?

– Нет. Одна молодая вдова, которую он опекает. Лицо Девлина побледнело.

– Миссис де Вилье?

Капитан «Дереты» пожал плечами:

– Я не знаю ее имени. Оно появится в списке погибших. Давай допьем.

Девлин внезапно покинул бар. Рыжеволосая красотка с раздражением смотрела ему вслед. Капитан «Дереты» пожал плечами.

– Другого хочешь? – спросил он.

Рыжеволосая подавила разочарование. Конечно, этот выглядел не столь сногсшибательно, как капитан О'Коннор, но у него тоже были четыре магических галуна на рукаве.

– Закажи мне виски с содовой, – кокетливо сказала она.

По тротуару толкались обезумевшие люди, ожидая свежих новостей, продолжая надеяться, что сообщения по радио с «Карпатии» были ошибочными, что найдены новые спасательные шлюпки и что их мужья, жены и дети не погибли.

Девлин пробился сквозь толпу. Список спасенных был безжалостно коротким. Миссис де Вилье среди них не оказалось. Он увидел озирающегося по сторонам Калеба Рида и направился к нему.

– Она была на борту? – без предисловий спросил Девлин.

Старый капитан поднял голову, и Девлин почувствовал, что у него холодеет в жилах кровь. Ответа не требовалось – он был в глазах Рида.

Из груди Девлина вырвался крик, который дошел даже до погруженного в свое горе Калеба. Другие не обратили на это внимания – каждый переживал собственную трагедию.

Девлин пробивался сквозь толпу, не отдавая себе отчета в том, куда идет. Да это и не имело значения. Она умерла! Он сотни раз желал ей смерти. Хотел задушить за неверность. Хотел убить ее за то, что она покушалась на его жизнь! Он убеждал себя, что ненавидит и презирает ее. Слезы катились по его щекам, и прохожие с любопытством поглядывали на него, когда он шел к набережной, а затем остановился, глядя на бухту и дальше – в открытое море.

Он не мог ее ненавидеть. Что бы она ни сделала ему, он был будто прикован к ней какой-то цепью – Девлин и сам не понимал, какой именно. Даже смерть не в состоянии разорвать эту связь. Ее образ будет преследовать его и впредь, как преследовал раньше. Эти черные глаза, в которых сверкает то гнев, то любовь. Неуловимый легкий запах ее волос. Неосознаваемая ею самой чувственность каждого ее движения. Чайки кричали над головой у Девлина, дующий с моря ветер выбивал из глаз соленые слезы, которые сбегали по щекам. Он поднял руку и провел пальцем по длинному шраму на своем лице. Это то, что осталось от нее. Никакого следа любви, только насилие. Однако эта мысль нисколько не уменьшила его страданий. Он страдал от любви к ней, которая прямо-таки сводила его с ума. Он не знал, как сможет перенести эту потерю. Он стоял, сжимая кулаки, опустив вниз сильные плечи и глядя невидящим взором в темнеющую даль залива…

Глава 31

Кристина много раз пароходом прибывала в Нью-Йорк, но никогда не видела такого зрелища, как сейчас. Когда в четверг «Карпатия» проходила мимо статуи Свободы, весь берег был заполнен скорбно молчащими людьми.

Кристина стояла одна, в стороне от других женщин, которые рвались встретиться с родными и близкими. Кто будет встречать овдовевшую миссис Мильтон Барнард? Неужели младший брат приедет приветствовать невестку, которую никогда не видел?

Был ранний вечер, бухту окутал туман. Вдоль реки дул резкий ветер. Буксиры вели «Карпатию», журналисты через мегафоны задавали вопросы, которые оставались без ответа.

Зеленовато-индиговая полоса воды, отделяющая корабль от причала, все уменьшалась. Начал накрапывать дождь, но тысячи людей, стоящих на берегу, словно не замечали этого.

Было девять тридцать, когда «Карпатия» пришвартовалась. Спустили трап. Кристина отошла в сторону, давая возможность наиболее нетерпеливым побыстрее ощутить под ногами твердую землю. На борт ринулись журналисты.

– Миссис Барнард? – подскочил к Кристине озабоченный чиновник, едва она ступила на запруженную народом набережную. – Автомобиль ждет вас. А также доктор и медицинская сестра. Сюда, пожалуйста.

Ее проводили, словно королеву, к тому месту, где стоял мужчина, как две капли воды похожий на Мильтона, только несколько моложе. Он был в фетровой шляпе и пальто, застегнутом на все пуговицы.

– Мы сделали все необходимые приготовления к вашему прибытию. – Он неприязненно скривил губы. – Возможно, вы нуждаетесь в медицинской помощи?

– Я не нуждаюсь, – ответила Кристина. Он не понравился ей с первого взгляда.

– Я… гм… был младшим братом Мильтона.

– Боюсь, что я не знаю вашего имени. Мильтон никогда не рассказывал о своей семье.

Тонкие губы мужчины вытянулись еще сильнее.

– Это нисколько меня не удивляет. – Затем, спохватившись, что говорит дурно об усопшем, добавил: – Меня зовут Сирил Барнард. Мой брат был затворником. Он жил замкнуто и не делился своими планами с другими членами семьи.

Кристина едва сдержала улыбку. Слово «затворник» мало подходило или не подходило вообще к Мильтону, из которого энергия била ключом.

– Его женитьба оказалась для нас полнейшим сюрпризом. Он, мягко говоря, был далеко не молодым человеком. И это не очень продуманный шаг с его стороны.

Не были произнесены приличествующие обстоятельствам слова «добро пожаловать», не была выражена скорбь по случаю гибели брата. Явное недружелюбие младшего Барнарда нисколько не удивило Кристину. А его полное безразличие к смерти Мильтона решило дело. Мильтон не хотел, чтобы Сирил получил хотя бы один пенс из его денег, и Кристина сейчас нисколько его за это не осуждала.