Страница 2 из 13
Я не знаю, что больше всего задевало Эрика – сам по себе факт отказа или то, что ему отказала девушка, находящаяся, как он считал, ниже по социальной лестнице и уровню достатка, но он взялся за меня всерьез. И вот финальным аккордом этого противостояния стало сегодняшнее утро, когда этот горе-ухажер кинул мне вслед включенный мини-бук, спровоцировав искажение настроек ПиТа. Это не было случайностью, ведь даже малыши знают, что некоторые бытовые приборы при попадании в портал дестабилизируют его. Нет, это была подлая, расчетливая диверсия, месть отвергнутого самца.
Я разозлилась – Эрик Мейтон еще сильно пожалеет о том, что он сделал. Но сначала надо понять, куда меня занесло, найти способ связаться с родителями, добраться до стационарного телепорта и вернуться в Летную школу Триона. Проваленный экзамен по телепортам волновал меня сейчас меньше всего.
Что же, сколько ни сиди на пригорке, какие изощренные способы мести ни придумывай, а портал обратно не настроится сам по себе. Телефон хоть и включился, но показал полное отсутствие сети. Не слишком весело, но вполне ожидаемо – на дальних планетах обычно процветают свои операторы-монополисты. Значит, первой по важности задачей становится поиск какого-либо обитаемого жилья.
Я встала, собрала растрепавшиеся волосы в хвост на затылке, отряхнула от травы джинсовые брюки-карго и форменную рубашку с погончиками, карманчиками и хлястиками и шевроном Летной школы. Казалось бы, столько веков прошло с тех пор, как Леви Страус сшил первые штаны для фермеров – менялась мода, появлялись все новые и новые ткани с колонизированных планет, – а джинсы и не думают уступать свои позиции. Вещей у меня оказалось минимум: телефон в кармашке на бедре, бук, подаренный родителями на прошлый день рождения, – в кармашке над коленкой, Эриков бук в заднем кармане, да пара «семейных» сюрпризов в специальном отделении на рукаве – все остальное пришлось оставить при входе в кабинет, где проводился экзамен.
Страха не было: куда бы меня ни занесло, рано или поздно семья найдет способ спасти меня, в этом я была убеждена точно так же, как в количестве пальцев на руке. Правда, последняя спасательная экспедиция закончилась настоящим курьезом: теперь главарь контрабандистов и адмирал звездного флота одной маленькой курортной планетной системы женаты на моих троюродных тетках-близняшках. Заскучавшей в отпуске тетке Марте захотелось романтики, и она не придумала ничего умней, чем позволить молодому, симпатичному и рисковому главарю уговорить ее прокатиться на его звездолете. Деятельная тетка Берта, предупредить которую о своих планах сестра не удосужилась, решила, что это похищение, переполошила семью, поставила местную безопасность под ружье и лично отправилась спасать непутевую сестру на корабле адмирала. В итоге ни адмирала, ни контрабандиста от брака спасти не удалось, и теперь на семейных сборищах мы с удовольствием наблюдаем за маневрами, которые проводят эти двое, пытаясь не столкнуться нос к носу. Понятно, что не без помощи семьи контрабанда в данной планетной системе монополизирована, а все конкуренты улучшают показатели работы звездного флота. Ну и совершенно естественно, что ни о какой наркоте, торговле живым товаром и прочих безобразиях не может идти и речи – в некоторых вопросах Старшие Лисси непреклонны и спорить с ними себе дороже. Близняшки же живут в уединенных поместьях, как и положено тамошним женщинам, созваниваются по пять раз на день, растят дочек и говорят, что совершенно счастливы. Судя же по традиционным новогодним чекам в Фонд Девочек Лисси, которые приходят от их мужей, они тоже не жалеют о том, как все сложилось.
Поговаривают, что Фонд Девочек основала сама бабушка Лисси, которая в самые тяжелые свои времена поклялась, что ни один ее ребенок не будет зависеть от кого бы то ни было и не останется без крыши над головой. С тех пор есть негласное правило – незамужние Лисицины отчисляют в Фонд часть своей зарплаты, а вместо тех, что вышли замуж, ежегодный взнос в Фонд делают их мужья. Если посчитают нужным. Но если Девочка Лисси попала в беду, она всегда может воспользоваться помощью семьи – решила ли она начать самостоятельную жизнь, не сойдясь во мнении с родителями или мужем, нужно ли где-то жить, нужны ли деньги на дорогостоящее лечение кому-то из членов семьи или, вот как в моем случае – требуется организовать поисково-спасательную операцию. Кстати, квартирка, которую до прошлого сентября мы делили с Майклом и в которой теперь я единственный жилец, тоже купили на средства Фонда Девочек. Устав от поисков приличного съемного жилья на Трионе, куда блудные дочери и куда как более трезвомыслящие сыновья семейства Лисициных регулярно сбегали поступать в Летную школу, Старшие Лисси решили проблему кардинально, приобретя двухуровневую квартирку в районе, где проживал средний класс.
Кстати, матушка моя, Анна Мария, тоже из «беглянок». Именно в Летной школе она и познакомилась с моим папой, Артом Крустелем. О подробностях их романа мне известно мало, но именно папенька, узнав о моем намерении выучиться на штурмана, категорически запретил мне даже думать о Летной школе, тем более на Трионе. Я проплакала два дня, но отец был непреклонен, что совсем не вязалось с его обычно отходчивым характером. Вечером третьего дня у меня в комнате оказалась мама с моими трионскими документами, адресом квартиры, принадлежащей Фонду, и той самой парочкой сюрпризов, которые нынче лежат у меня в кармашке на рукаве, – маячком, сделанным моим папой, и платежным sos-чипом Фонда Девочек. Этот чип был разработкой Фонда Девочек и давал доступ к специальному резервному счету – стоило мне хоть раз расплатиться им, как Старшие Лисси получали тревожный сигнал, начинали отслеживать и перемещение чипа, и производимые с его помощью операции, одновременно отправляя спасательную команду. В свое время это изобретение спасло нескольких Лисициных, и я не собиралась пренебрегать возможностью подать о себе весточку. Что же касается маячка…
Говорят, что до моего рождения Арт Крустель был обычным системным инженером, одним из многих, и этот брак вызвал немало вопросов и волну недоумения у тех, кто не имел возможности поближе познакомиться с нашей семьей. А для семьи все было ясно и просто – мама и папа любили друг друга, и этого было достаточно. А потом родилась я, и папенька, в минуту слабости пообещавший маме присутствовать при моем рождении, был потрясен увиденным. Он не только беспрекословно вставал по ночам по первому моему хныку, носил на руках в долгие ночи, когда у меня резались зубки или болел животик, но и с упорством землеройки взялся осваивать новую профессию. С тех пор у семьи Лисициных есть свой мастер, который производит совершенно уникальные защитные, поисковые и прочие почти шпионские приборчики. На папеньку даже пару раз покушались и один раз пытались выкрасть, и после каждого такого раза папа принимался работать с утроенным энтузиазмом и пытался обвесить меня охранками, следилками и разнообразными защитами, как новогоднюю елку. В общем, единственное, на чем клинит моего флегматичного отца, – это безопасность дочерей.
Да-да, уж не знаю, что происходило дома после моего побега, но на Новый год в гости ко мне родители приехали вдвоем, весьма довольные друг другом. Подозреваю, что после моего отъезда, сразу после бурной ссоры и не менее бурного примирения, у них случился новый медовый месяц, что косвенно подтверждается тем, что к концу первого курса у меня появилась младшая сестренка, Таисия-Луиза Лисицина (или Лиза Крустель, как написано в ее трионских документах). Мне пополнение в семействе было только на руку: родители, вовлеченные в круговерть заботы о новорожденной, наконец-то перестали чрезмерно меня опекать, и я смогла пожить нормальной студенческой жизнью, пока мной не заинтересовался Эрик.
Занятая своими мыслями, я и не заметила, как выбралась на дорогу. Хорошую двухполосную дорогу с явно искусственным покрытием. Это не могло не радовать – в мире с хорошими дорогами скорее можно обнаружить и другие блага цивилизации. Осталось только пойти по ней в любую сторону – и рано или поздно я выйду к какому-либо поселению. Я хихикнула, повернула налево и продолжила свой путь в неизвестность.