Страница 81 из 129
Державин упоминает про него, что в бытность его тамбовским наместником он заботился о народном образовании и заводил первоначальные школы, которых тогда еще не было в том крае. Он покровительствовал также поэту Богдановичу и издал в Москве в 1778 году первую книгу поэмы его «Душенька».
Его упрекали современники за то, что он, подражая Суворову, часто оригинальничал и юродствовал. Так, живя в своем орловском имении, с. Сабурове, он носил всегда куртку на заячьем меху, покрытую голубою тафтою, с завязками, желтые мундирные штаны из сукна, ботфорты, а иногда коты и кожаный картуз; волосы сзади связывал веревочкою в виде пучка, ездил в длинных дрожках цугом с двумя форейторами; лакей сидел на козлах; он имел приказание не оборачиваться назад, но смотреть на дорогу.
Последнее обстоятельство, как увидим ниже, и было гибельно для графа. Каменский, как и многие богачи-вельможи того времени, был тоже неразборчив в своей связи и попал под влияние грубой, необразованной и некрасивой женщины; с нею проводил он все время в деревне.
Фельдмаршал жил в своих комнатах совершенно один; в кабинет его никто не впускался, кроме камердинера; у дверей этой комнаты были привязаны на цепи огромные две меделянские собаки, знавшие только графа и камердинера.
В Москву же, в семейство он приезжал на короткое время и являлся в нем безграничным деспотом, грозою всех домашних. Любовная связь с упомянутой женщиной погубила Каменского.
Богатство и власть, которою наделял ее фельдмаршал в своем имении, не удовлетворяли его любовницу. Ей захотелось выйти замуж, и предметом своей любви она избрала полицейского чиновника, а средством к достижению цели – убийство. Обещанием наград и надеждой на безнаказанность, она уговорила одного молодого парня из дворовых, не любивших вообще своего крутого помещика, разрубить ему череп топором в лесу, через который он езжал часто; кучер был соучастником или, по крайней мере, не защитил барина, и оба приговорены были к наказанию, но сама виновница кровавого преступления осталась в стороне, благодаря протекции полицейского, за которого она вышла замуж. Убийца одним ударом топора рассек фельдмаршалу череп и половину языка.
Преступление совершилось 12 августа 1809 года; смерть вождя трогательно описал поэт Жуковский. По делу об убийстве Каменского пошло в Сибирь и отдано в солдаты около 300 человек. По рассказу же графа Делагарда82, подробности смерти графа совсем другие: убийцами Каменского были два молодых крепостных человека, которым он дал музыкальное образование в Лейпциге. По возвращении их к помещику он с ними обращался жестоко и одного из них за маловажный проступок высек. Это и вызвало жажду мести. Ночью они проникли в спальню графа и убили его топором, упрекая его за то, что он вздумал извлечь их из той среды, в которой они родились. Убив своего барина, они явились в город и повинились в преступлении.
В бывшем имении графа Каменского, с. Сабурове в Орловской губернии, сохранился другой рассказ о смерти графа Каменского – он нам любезно доставлен владельцем этого имения Г. А. Спечинским: «По покупке имения в 1871 г., – как передает нам последний, – я еще застал в живых старика-сторожа, который рассказал мне, как убили фельдмаршала. Вот его слова:
“Каменский был очень строгий помещик, вместе с тем крайне недоверчивый, и его бурмистры и приказчики у него держались недолго. Года два до смерти он доверился молодому малому конторщику, который пользовался его большим доверием. Дошло дело до того, что Каменский наконец убедился, что этот конторщик даже отпускает людей на волю и выдает им фальшивые вольные за его подписью, а ему показывает, что последние находятся в бегах. Узнав об этом, Каменский не уволил конторщика от дел, а стал его преследовать наказаниями, обещая еще сослать в Сибирь. Конторщик этого не выдержал, бежал и скрылся в Сабуровском лесу, которого тогда было до 800 десятин в одном месте.
Однажды летом Каменский поехал в этот лес, чтоб назначить место для вырубки, парою, в дрогах; одет он был в форме, в треугольной шляпе. Чтобы въехать в лес, надо было подняться на очень крутую гору по узкой дороге; налево от дороги лежал обрыв, поросший кустарником, а еще ниже река Цон.
В этих-то кустах и подкараулил его конторщик и, подойдя сзади, ударил его топором так сильно, что рассек шляпу и голову пополам. Каменского похоронили 15 августа в церкви с. Сабурова и послали курьера с известием к императору Александру I. Власти стали искать преступника, кучер не был в заговоре и прямо указал на убийцу. Государь приказал найти во чтобы то ни стало убийцу. Была приведена целая дивизия, которая оцепила лес и простояла бивуаком до половины октября, но убийца не находился; его искали все в лесу, а он жил в заливе Цона, ниже леса, в тростнике; но когда пошли морозы, то он долее там сидеть не мог и больной вышел и отдался властям уже полумертвый; его приказано было наказать кнутом на месте преступления, что и было исполнено. Наказания он не вынес и умер. На месте, где был убит Каменский, был положен большой камень, более 300 пудов; этот камень лежал покойно до зимы 1889 года, но этою зимою крестьяне ухитрились расколоть его на четыре части и продать в город Орел”».
Настоящей любовницы, по словам того же старожила, у Каменского не было, а была крепостная его труппа актрис, которая и составляла его гарем; помещался последний в третьем этаже каменного здания и носил название «гульбицы».
Помимо трех детей, – дочери и двух сыновей, – у фельдмаршала Каменского от любовницы остался незаконный сын, носивший, впрочем, фамилию тоже Каменского; в молодости он выказал замечательные военные способности; он служил у своего брата и позднее отличился в 1812 году, но за какой-то проступок был сослан в одну из крепостей, где случайно и утонул, купаясь.
Самый даровитый и блистательный член семьи Каменских, молодой главнокомандующий граф Николай Михайлович, тоже погиб в молодых годах насильственною смертью. Николай Каменский отличался блистательными военными способностями, так сказать наследственными, хотя не наследовал от отца ни его крутого нрава, ни его привычек.
Он был красавец собою, с добрым сердцем, немного вспыльчивый, очень ласковый с нижними чинами и особенно строг и горд с равными генералами; в сражениях отличался личною храбростью, легко терпел нужду с солдатами, довольствуясь очень немногим, но единственно что любил – это покойную и широкую одежду.
Когда молодой Каменский явился к Суворову в армию на поля Италии, то Суворов, зная нелюбовь его отца к нему, был крайне удивлен. Свидание фельдмаршала с Каменским было очень трогательно.
«Как! – воскликнул великодушный Суворов, бросившись обнимать его. – Сын друга моего будет со мною пожинать лавры, как я некогда с отцом его!»
Прочитав письмо бывшего сослуживца, фельдмаршал не мог удержаться от слез и произнес; «Когда ты к батюшке будешь писать, то принеси ко мне письмо, я припишу».
В тот день была обедня; Суворов по обыкновению пел на клиросе; вдруг, от земных поклонов, подбежал к Каменскому с вопросом:
В. И. Суриков. Переход Суворова через Альпы
– Поет ли твой батюшка?
– Поет, – отвечал Каменский.
– Знаю, – возразил Суворов, – но он поет без нот, а я – по нотам.
И с этими словами побежал к певчим.
Под командой Суворова Каменский отличался своею неустрашимостью: особенно он выказал свою храбрость при атаке неприятеля во время перехода через Чертов мост.
«Юный сын ваш, – писал Суворов к отцу Каменского, – старый генерал».
Командуя Мушкетерским полком, Каменский жил роскошно; от отца он не получал никакого дохода.
Открытая жизнь заставила его растратить казенные суммы. На него был сделан донос императору Павлу и назначено строгое следствие. Каменский от горя занемог; преданные ему офицеры его полка собрали часть затраченных денег, и как полк был расположен в разных местах, то искусно и передали суммы по батальонам. Солдаты не принесли жалобы на своего любимого командира; нашелся только один из них, и то в нетрезвом виде, который нажаловался инспектору на Каменского.