Страница 43 из 129
Графиня Орлова предполагала в селе своем Острове устроить женскую обитель и при ней богоугодные заведения, но от этого отговорил ее тамошний священник, отец Никифор, бывший очень нерасположенным к монашеству. Орлова жила в селе Острове после смерти своего отца.
Усадьба там была раскинута на тридцати двух саженях; здесь был обширный дом и превосходный сад, расположенный по холмам и скатам, с удивительным разнообразием и украшенный множеством беседок и павильонов, существовавших еще в недавнее время. Графиня еще при жизни продала свои имения в казну, в числе которых и Остров поступил в ведомство Министерства государственных имуществ.
В 1868 году, спустя двадцать лет после смерти графини, Островский дом, манеж и некоторые еще бывшие там здания, начинавшие приходить в упадок, решено было продать с торгов, и Угрешский монастырь, лежащий поблизости к Острову, нашел выгодным купить их.
В 1869 году Угрешский монастырь посетил митрополит Московский Иннокентий. Прохаживаясь по площадке угловой башни, примыкающей к настоятельским келиям, и обозревая окрестности обители, он стал расспрашивать настоятеля о названии селений, видимых через ограду с высоты площади. Упомянув при ответах владыке об Острове, настоятелю пришло на мысль рассказать о неисполнившихся желаниях графини, и, говоря об обширных островских постройках, давно уже совершенно пустых, он выразил между прочим мнение, что хорошо было бы воспользоваться этими зданиями для какого-нибудь благоугодного заведения.
Это случайное замечание настоятеля породило в уме митрополита мысль на самом деле воспользоваться, если это только возможно, существующими в Острове строениями, на учреждение там богадельни для престарелых и немощных лиц белого духовенства Московской епархии. Владыко вошел в сношение с министром государственных имуществ, прося его исходатайствовать высочайшее соизволение на пожалование села Острова духовному ведомству для устроения там богадельни, и в мае 1870 года село Остров с постройками всемилостивейше было безвозмездно пожаловано духовному ведомству, и спустя год здесь помещена была богадельня в квадратном одноэтажном здании, имеющем посредине двор.
При графине Орловой это был графский скотный двор, впоследствии преобразованный в училище. Таким образом, странными путями, хотя и не при жизни Орловой, исполнились ее желания. Островский дом и другие строения, принадлежавшие ей и купленные Угрешским монастырем, употреблены совершенно соответственно ее желаниям.
ГЛАВА X
Разорительная роскошь вельмож. – Щедрость императрицы Екатерины II. – Доходы государства. – Случайные люди. – И. Н. Корсаков. – Азартные игры. – Великосветские менялы и торгаши драгоценностями. – Многочисленные дворни помещиков. – В. В. Головин и его сын. – Публикация о продаже людей. – Покупка Екатериной имения «Черная Грязь». – Царский питомник. – Аптекарский сад в Москве. – Прогулки царицы. – Рассказ о князе Кантемире и о покупке Царицына. – Кантемир, молдаванский господарь. – Его сыновья: князь Антиох и князь Сергей. – Первые постройки в Царицыне. – Работы архитектора В. И. Баженова. – Дворец Царицынский. – Пруды. – Увеселительные постройки. – Выбор невест царем Алексеем Михайловичем. – Наталья Кирилловна Нарышкина. – Опала на Нарышкиных. – Царь Феодор. – Царица Агафья Семеновна. – Усыпальница рода Нарышкиных. – Каменные палаты. Нарышкиных в Белом городе. – Александр Львович и Семен Кириллович Нарышкины.
В век Екатерины II наша русская знать приобрела большую склонность к разорительным роскошным празднествам; еще императрица Анна Иоанновна сильно развивала страсть к роскоши у своих придворных; в ее время было запрещено даже два раза являться ко двору в одном и том же платье; у жены Бирона было одно платье, унизанное жемчугом и стоившее 100 000 руб.; гардероб жены Бирона тогда ценился в полмиллиона, а одних бриллиантов у нее было на два миллиона.
В такой разорительной роскоши историки справедливо видят сознательную цель верховника Бирона – систематически разорить наше высшее дворянство. В таком недобром стремлении разорить нашу знать едва ли мы можем заподозрить Екатерину II; из дошедших примеров мы видим, как щедра была императрица к своим приближенным.
Так, известный И. Н. Корсаков, когда он «вышел из случая», имел денег около 2 500 000 рублей. У него в деревне, в доме, не только слуги, но и люди гостей пивали шампанское. Гостей у него ежедневно бывало не менее восьмидесяти человек. И. Н. Корсаков начал военную службу сержантом в Конной гвардии – он был капитаном в Кирасирском полку, когда Потемкин назначил его в числе трех лиц, в кандидаты на звание флигель-адъютанта к императрице, на место только что уволенного Зорича; первые два были: Бергман, лифляндец, и Ронцов, побочный сын графа Воронцова. Корсаков обладал необыкновенно изящной фигурой, но в сущности он был более любезен, чем красив: по словам Гельбига, его внешность была так изящна и прелестна, что подобное редко встречается.
Этот внешний лоск его скоро пропал. Легкомыслие и доброта составляли главные черты его характера; он обладал даром чрезвычайно приятной беседы и правильным, хотя не проницательным умом. Все три кандидата были представлены императрице в приемной.
Когда они явились, Потемкина еще не было. Императрица пришла, поговорила с каждым из них и, наконец, подошла к Корсакову. Она дала ему букет, только что поднесенный ей, и поручила отнести этот букет князю Потемкину и сказать ему, что она желает говорить с ним. Потемкин, чтоб наградить принесшего букет, сделал его своим адъютантом.
День спустя после представления, в июне 1778 года, Корсаков сделан был флигель-адъютантом и мало-помалу, через очень короткие промежутки стал прапорщиком кавалергардов, что давало ему чин генерал-майора, затем кавалером ордена Белого Орла и, наконец, генерал-адъютантом государыни.
По удалении от двора он серьезно захворал и после отправился в Москву, где и остался жить навсегда. Корсаков навлек гнев государыни, похитив жену графа А. С. Строганова. Корсаков был хороший музыкант и превосходно играл на скрипке – он обладал в свое время самою драгоценною скрипкою в России.
Про него существует анекдот, что он имел у себя, по примеру дворцов, большую библиотеку. Когда он получил в подарок от государыни дом, бывший Васильчикова, то позвал к себе книгопродавца и заказал ему библиотеку для библиотечной комнаты. На вопрос же книгопродавца, сделал ли Корсаков реестр книг, которые желал бы иметь, и по какой отрасли должны быть выбраны книги, он отвечал:
– Об этом я уж не забочусь, это ваше дело; внизу должны стоять большие книги, и чем выше, тем меньшие, точно так, как у императрицы47.
Какие безумные суммы денег истратили Потемкин и Орловы! Теперь достоверно известно, что последние получили за двадцать лет от щедрот государыни: 45 000 душ крестьян и 17 миллионов деньгами. Один Зорич с августа 1777 года по 3 июня 1778 года получил от Екатерины Шкловское имение, заключавшее в себе 16 000 душ, помимо бриллиантов; ему также выдано подарками более 2 000 000 рублей. Один стол близких придворных Екатерины, П. А. Зубова, графа Н. И. Салтыкова и графини Браницкой, ежедневно стоил казне (с вином, кофе, чаем, шоколадом и проч.) более 600 рублей.
Если сопоставить эти расходы с доходами государства в то время, так, право, все сказанное покажется какою-то насмешкою или выдумкою. Так, известно, что в последний год царствования императрицы общая сумма доходов государства достигала всего 70 657 691 руб.
Только удивляться надо, откуда брались тогда деньги на разные траты и войны. Энгельгардт, например, в своих записках рассказывает, что когда был заключен Безбородко мир с турками и когда приходилось туркам заплатить России 24 миллиона пиастров, то канцлер торжественно им заявил, «что русская государыня не имеет нужды в турецких деньгах!» Энгельгардт добавляет, что такой поступок глубоко изумил турок. А что стоило императрице путешествие ее в полуденный край? Известно, что назначенных десяти миллионов на это путешествие не хватило.