Страница 122 из 129
Карин отвечал князю Таврическому, что цветы скоро вянут, а лавры его бессмертны.
Все литераторы того времени были друзьями Карина. «Сам Карин, – как говорит его биограф, – боялся имени сочинителя, и особенно стихотворца, и для того мало вверял произведения своего пера печати. Неприступный страж красот и правил языка, он был ценитель строгий, но справедливый и весьма полезный для друзей своих, с музами знакомства ищущих».
Карин, по словам своего биографа, весь жил в трагедиях Расина и переводил его «Ифигению» несколько раз. У Карина было до семи тысяч крестьян, впоследствии у него осталась только половина, и он был взят в опеку. Опекуном его был известный Нелединский-Мелецкий.
У Карина был целый полк нарядных егерей, псарей и стрелков, и большие стаи гончих и борзых собак… За борзых он плачивал по тысяче и более рублей. В отъезжие поля, во Владимирское поместье за Кариным тянулся обоз с винами и со всеми роскошными причудами былого барича. На охоту к нему стекались со всех сторон приятели. Пиршества его на охоте не уступали пирам древних азиатских сатрапов. Карин был несчастен в женитьбе. Женат он был на княжне А. М. Голицыной, родной внучке князя М. А. Голицына, женатого на калмычке Бужениновой, свадьба которого праздновалась в Ледяном доме в 1749 году при Бироне. С. Н. Глинка рассказывает про Карина, что у него «сердце было предоброе». Что по одному только имени он усыновил сирот своего однофамильца и даже «мне раз подал бумагу, сказав: “Это ваше”. То была на мое имя купчая или дарственная на шестьдесят калужских его душ. Я изорвал запись и сказал “Не возьму; я никогда не буду иметь человека как собственность”, и пр. Карин выкупил из крепостной зависимости от Бибикова известного композитора Д Н. Кашина129.
Карин очень любил театр и много перевел пьес для него. Так, если верить Макарову130, то «Ифигения», напечатанная в Москве в 1796 году графом Хвостовым – перевод не последнего, а Карина. Помимо этой пьесы, известны еще его переводы «Медеи» и «Фанелия, или Заблуждение от любви».
После Карина пресненский стихотворец упоминает о Нелединском-Мелецком, характеристику которого мы уже выше дали. Нелединского здесь стихотворец описывает в следующих строфах:
«Смазливыми тенями» в то время называли всех девиц легкомысленного и нестрогого поведения; ранее этого времени, в царствование Екатерины, последние известны были под кличкою «Мартон» и «Неонил», по имени двух героинь известных тогда романов: «Пригожая повариха»131 и «Неонила»132. Первая из этих книг в свое время имела большой успех. Известен анекдот про Суворова, рассказанный Ростопчиным133. Однажды последний, желая узнать мнение Суворова о знаменитых воинах и военных книгах, приводил всех известных полководцев и писателей, но «при каждом названии он крестился. Наконец, сказал мне на ухо: «Юлий Кесарь, Аннибал, Бонапарте, “Домашний лечебник”, “Пригожая повариха”, и заговорил о химии…»
В двадцатых годах женщин описанной категории называли Аспазиями, Омфалами, Доринами, Клеопатрами и другими именами классической Греции. В тридцатых годах они известны были под кличкою «ветреных Лаис»; в сороковых годах их звали «Агнессами нижних этажей»; в пятидесятых годах – «Камелиями» и т. д.
В стихотворении находим и описание «ветреных Лаис»:
В то старое время ловкий и счастливый волокита считался весьма почтенным в обществе; любовные похождения придавали светскому человеку блеск и известность; нравы регентства были не чужды москвичам.
Князь Вяземский136 рассказывает про некоего г. Хитрово, который на разные проделки в любовном роде был не очень совестлив. Не удавалось ему, например, достигнуть где-нибудь цели в своих любовных поисках, он вымещал неудачу, высылая карету свою, которая часть ночи стоит неподалеку от жительства непокорившейся красавицы. Иные подмечали это, выводили из того заключения свои, а с него было и этого довольно.
Похождения с «ветреными Лаисами» в то время процветали широко; в Петербурге даже было веселое общество под названием «Галера», специально трудившееся над своего рода женским вопросом. Вот одно из приглашений этого общества, в последний день Масленицы:
Всего стихотворения на Пресненские пруды мы не выписываем, так как полагаем, что приведенные строфы дают уже полное понятие об этой уличной сатире начала XIX века. Прибавляем только для полноты заключительные строфы этой поэмы:
ГЛАВА XXV
Историческое прошлое рынка Москвы. – Торговые дни. – Старый и новый Гостиный двор; разряды торговых и промышленных людей. – Люди гостиной, суконной и черной сотен; обязанности сотен в отношении городского благоустройства. – Приезжие гости. – Греки и персы. – Гильдии. – Шестигласная дума. – Именитые граждане. – Права всех гильдий. – Московские ряды в 1626 году. – Очистительная присяга у Казанского собора. – Крестное целование. – Поединки. – Ограда Казанского собора. – Триумфальные ворота. – Страшное место «Яма». – Несостоятельные должники. – Жертвователи. – Приказные от «Казанской» и Иверских ворот. – Деление рядов. – Общая картина рядов и Гостиного двора. – Зазывальщики и мелкие торговцы.
С незапамятных времен рынком Москвы был Китай-город; там с седой древности были ряды, лавки, подворья всех главных торговых русских городов, Посольский двор для послов иноземных и «Гостиный двор» для иноземных гостей-купцов, приезжавших с товарами.
«Площадь перед Кремлем, – писал Олеарий в 1630 году, – есть главный рынок города. В продолжение целого дня тут кишит народ. Вся эта площадь полна лавками, а равно и все примыкающие к ней улицы (ряд), и свой квартал (четь); так что купцы, торгующие шелком, не мешаются с продавцами сукна и полотна, ни золотых дел мастера с седельщиками, сапожниками, портными, меховщиками и другими ремесленниками. Каждое производство и каждое ремесло имеет свою улицу. В средних рядах, в лавках с бельем, сидят торговки. В образном ряду не продаются, но меняются без всякого торга образами. Есть такой пушной ряд, который завален пуховыми матрацами».
Из древних других сказаний видно, что церковь Пречистой Казанской Божией Матери построена близ ряда, где ножовщики имеют свои лавки. Каждому товару в Москве был назначен свой ряд и свое место. Были ряды: пряничный, птичий, харчевой, калачный, крашенинный, сапожный, шапочный, коробейный, медовый, вощаный, домерный, где продавались бубны, домры и барабаны.