Страница 3 из 74
Сама по себе никакая группа людей не могла бы найти теоретическое и практическое решение проблемы. Кубинская революция — не дар провидения, не политическое и социальное чудо, оторванное от реальностей современного общества и идей, которые противоборствуют в мире политики. Кубинская революция — это результат сознательного действия, сознательно увязанного с историческими законами человеческого общества. Люди не делают и не способны делать историю по своему усмотрению. Такими могли бы показаться события на Кубе, если бы мы отказались от их научного объяснения. Однако и революционный процесс также не независим от действий человека: он затормаживается, запаздывает или же продвигается по мере того, как революционные классы и их руководители усваивают законы, управляющие их судьбами. А Маркс, открыв научные законы этого развития, вывел фактор сознания революционеров на передний план исторических событий».
В период, предшествовавший штурму Монкады, Фидель Кастро говорил: необходимо запустить малый мотор, который поможет привести в действие большой мотор масс. Таким малым мотором должно было стать воздействие Монкады, с самого начала воспринимавшееся как искра, от которой пробудится народ и разгорится пламя войны против угнетателей. Через три года эта линия продолжится экспедицией «Гранмы» и образованием первого партизанского ядра в Сьерра-Маэстре.
Однако если внутренние условия способствовали (как впоследствии докажет развитие революционной войны) осуществлению целей участников штурма Монкады, то внешние оказались неблагоприятными. То был период «холодной войны» и разнузданной антикоммунистической кампании, инспирированной правительством Соединенных Штатов, время империалистической агрессии в Корее, растущего в США влияния ФБР и создания ЦРУ.
Достаточно напомнить, за 1952–1955 годы в латиноамериканских странах семь раз свергались правительства во исполнение стратегических замыслов империализма, стремящегося к закреплению своих идейных и экономических позиций в Латинской Америке. Именно этим задачам отвечал государственный переворот, произведенный на Кубе 10 марта 1952 года.
Характер североамериканской политики того времени сказывался также на работе совещаний и конференций Организации американских государств (ОАГ), различных антикоммунистических конгрессов, проводившихся под эгидой Вашингтона. В декабре 1950 года правительство США потребовало созыва четвертого консультативного совещания министров иностранных дел стран — членов ОАГ, ссылаясь на 40-ю статью ее устава. При этом утверждалось: «Агрессивная политика международного коммунизма, проводимая его сателлитами, создает ситуацию, которая ставит под угрозу все свободные нации…» Четыре года спустя в Каракасе на X конференции ОАГ принимается наряду с множеством договоров, резолюций и явно Демагогических обязательств антикоммунистическая декларация, в которой говорилось: «…доминирование или контроль международного коммунистического движения в политических институтах любого американского государства, что приводит к распространению на американский континент политической системы какой-либо внеконтинентальной державы, будет представлять опасность суверенитету и политической независимости американских государств и поставит под угрозу мир в Америке…»
Имея в виду международную обстановку, в которой развивались события Монкады, Фидель Кастро сказал: «Думаю, если бы мы ликвидировали Батисту в 1953 году, империализм раздавил бы нас, но потом, между 1953 н 1959 годами, в мире произошло очень важное изменение в соотношении сил». Первый секретарь ЦК нашей партии пояснил: «…в то время (1953 г. — Ред.) Советское государство было еще не таким сильным; чужно учитывать: Советское государство оказало нам решающую помощь, чего в 1953 году оно не смогло бы сделать».
Первый съезд Компартии Кубы впоследствии проанализировал эти внутренние и международные факторы, которые учитывались организаторами штурма Монкады в в известной мере обусловливали их действия и возможности показать политическое значение процесса, начатого 26 июля 1953 года. На съезде подчеркивалось, что в революционной борьбе, приведшей к народному триумфу 1 января 1959 года, «на каждом этапе провозглашались и осуществлялись цели, которые стояли на повестке дня и для которых революционное движение и народ достаточно созрели».
Через пять лет, пять месяцев и пять дней после Монкады тиранию удалось уничтожить. То был тернистый путь, но для продвижения по нему огромное значение имел опыт, полученный в первом революционном сражении. Монкада не означала революционного триумфа, но указала дорогу и предложила программу национального освобождения, открывавшего нашей родине двери в социализм.
И в последующих крупных свершениях, заметил Фидель Кастро, цели революционеров и их стратегия были теми же, что и 26 июля 1953 года.
С военной точки зрения план штурма казарм в Сантьяго-де-Куба и Баямо состоял в том, чтобы завладеть арсеналами обоих гарнизонов и призвать наш народ к всеобщей стачке. Если же страну не удастся парализовать, то предполагалось начать повстанческую войну в горах. Иными словами, существовало два варианта. Первый — попытаться поднять на свержение Батисты крупнейшую и в то же время наиболее отдаленную от столицы провинцию. Штурм Баямо в центре этой провинции и запланированный захват мостов на реке Кауто — самой большой в стране нужны были именно для того, чтобы исключить прибытие подкреплений или по крайней мере помешать этому. В случае неудачи с данным вариантом ставилась задача уйти в горы с оружием, захваченным в казармах. Так мы и сделали три года спустя. И стратегия Монкады привела нас к победе — с той разницей, что во второй раз мы начали с гор.
Кроме того, Монкада фактически выковала новое революционное руководство, которое отвергло пассивность и реформизм, преобладавшие до этого в политической жизни страны, и особо выделила Фиделя Кастро как вождя, организатора вооруженной борьбы и решительных политических действий. Когда мы, революционные руководители, вышли в 1955 году из заключения, уже существовала разработанная стратегия борьбы, о чем говорил Фидель Кастро в своем анализе событий Монкады.
Мы знали, что должны были показать: политического решения национальной проблемы с Батистой у власти не существовало. И нам удалось доказать народу правильность этого тезиса, неразрывно связанного с принципом Марти — прибегать к войне лишь в последнюю очередь, когда все другие возможности уже исчерпаны.
Одна из важных черт нашего революционного процесса (об этом нередко говорят за границей) связана с участием в нем различных общественных классов.
В рядах штурмовавших казармы Монкада находились в основном представители самых неимущих и эксплуатируемых слоев общества. И именно эти люди, идя на огромные личные жертвы, пополняли фонды для закупки оружия, использованного затем при штурме.
Когда в 1953 году в «История меня оправдает» было определено наше понимание народа, речь шла о сельскохозяйственных и промышленных рабочих, крестьянах, интеллигенции, мелких коммерсантах. И в одном из разделов этого документа — нашей программы — подчеркивалось: «…народ — те, кто переживает все насчастья и поэтому готов бороться со всей отвагой! Этому народу, печальные пути которого вымощены фальшивыми обещаниями и ложью, — этому народу мы не скажем: „Мы вам все дадим“. Мы ему скажем: „Отдай борьбе все свои силы, чтобы свобода и счастье стали твоим достоянием!“»
Через несколько лет, когда партизанское движение превратилось в Повстанческую армию, основу наших рядов составляли рабочие деревни и города, а ее высшее командование, прежде всего Фидель Кастро, по-прежнему исходило из марксистско-ленинского анализа.
Как известно, 1 января 1959 года посольство США и высшая военная иерархия пытались похитить у революции ее победу. Тогда Фидель Кастро, находившийся в провинции Орьенте, призвал к общенациональной стачке. И кубинский рабочий класс нанес решающий удар существовавшему правительственному аппарату.