Фрунзе

Среди рабочих распространялись большевистские прокламации такого содержания: «Товарищи, наши хозяева сбавляют нам полчаса, вводят одиннадцатичасовой рабочий день. Хозяева входят с нами в панибратские сношения, приходят к нам в курилку, дают папиросы, объявляют о своей „милости“ рабочим. Что это такое? Впрямь ли такая забота напала на хозяев о нас? Знайте, товарищи, что это волки приходят к нам в овечьей шкуре, чтобы легче обмануть нас, легче захватить добычу…»

Улицы заполнились рабочими. На площади из ящиков была устроена трибуна.

Ораторы призывали поддержать предъявленные фабрикантам требования, содержавшие тридцать шесть пунктов: сокращение рабочего дня, повышение расценок, отмена разорительной системы штрафов, ограничение произвола мастеров и т. д.

Пока эти требования не будут удовлетворены, не приступать к работе, — таково было мнение всех рабочих.

Полиция держалась в отдалении. Она впервые видела такую грозную силу — организованную массу рабочих.

Митинг прошел спокойно.

Сознание силы своего класса воодушевило рабочих. На следующий день Фрунзе участвовал в огромном митинге на берегу реки Талки. Там собралось около 35 тысяч рабочих поговорить о своих нуждах. В этот день, 26 мая, на Талке был создан Совет уполномоченных. Это был первый Совет рабочих депутатов — прообраз Петербургского и Московского советов в 1905 и 1917 годах.

Выборное собрание происходило под открытым небом. Президиум расположился на опрокинутой лодке.

В Совет рабочих депутатов вошли представители всех фабрик и заводов в количестве 150 человек. Было избрано значительное число женщин, составлявших большинство среди иваново-вознесенского пролетариата; наравне с мужчинами они вовлекались в политическую жизнь. Совет взял на себя представительство и защиту всех нужд рабочих, руководство забастовкой и ведение переговоров с городским самоуправлением, властями, а также с владельцами лавок о получении кредита для рабочих на время забастовки.

Для охраны фабрик от штрейкбрехеров Совет организовал свою рабочую милицию, создал стачечную кассу и потребовал от властей закрытия винных лавок.

Капиталисты растерялись. Сохранилось любопытное письмо фабриканта Бурылина к своему родственнику:

«То, что произошло за три дня, не поддается описанию. Невиданная картина событий, рабочие — как звери. Я лишен кучера, сам кипячу чай, с фабрики последнего сторожа сняли, сам охраняю фабрику. Начальство растерялось. У наших нет единого мнения.

Мое честное убеждение — надо поскорей идти на большие уступки рабочим требованиям. Нам угрожают колоссальные убытки. Две партии непромытого вареного товара преют в котлах. В красильне — мокрые ролики. Мне известно из достоверных источников, что руководители забастовки — люди приезжие, с образованием. Руководят хлестко. Чувствуется в городе двоевластие. Рабочие не хотят договариваться на своих фабриках, выставляют общие требования».

Фабриканты и купцы спешили уехать из Иваново-Вознесенска. Городская дума прекратила свою работу.

Популярность Совета переросла пределы Иваново-Вознесенска; в Совет являлись делегации рабочих из окружающих фабричных районов. Они просили взять на себя защиту их интересов. Партийную организацию просили присылать своих агитаторов.

Для Фрунзе настали горячие дни.

Большевики руководили забастовкой, работой Совета, обеспечивали материальную помощь бастующим и т. п.

Чувствовался большой недостаток в людях, способных вести пропагандистскую и организационную работу. Совет после обсуждения текущих дел превращался в партийную школу: изучали марксизм, задачи рабочего движения, — и здесь на долю Фрунзе выпала большая работа. Эта своеобразная партийно-советская школа успела подготовить до двухсот агитаторов и организаторов, которые были брошены в ближайшие районы.

Увидев, что Совет не только руководит забастовкой, но и готовит новые кадры революционеров, капиталисты обратились к властям с требованием ликвидировать «социалистический университет на реке Талке».

3 июня на берегу Талки происходило очередное собрание рабочих. Власти, подпоив астраханскую казачью сотню и полицию, послали их на расправу. Пьяная банда палачей напала на безоружных рабочих, пустив в ход шашки, винтовки. Тех, кто избежал расправы на месте, схватили, подвергли истязаниям, бросили в тюрьму.

Возмущенные таким зверством, рабочие ответили террором. Запылали дома и дачи фабрикантов и купцов.

Иваново-Вознесенск был объявлен на осадном положении.

На очередном собрании рабочие обсуждали протест против произвола полиции, отстаивая свое право собираться на Талке.

Один из ораторов предложил такой проект:

«Ваше превосходительство! Мы, ивановские рабочие, просим вас дать нам возможность собираться на Талке до окончания стачки…»

Но большинство рабочих было недовольно таким обращением. Стоило ли начинать забастовку, которая показала врагу сплоченность рабочих масс, и завершить все унизительной просьбой?

— Мы не милостыню просим!

Кто-то выступил с проектом нового обращения:

«Господину начальнику губернии. Иваново-Вознесенский Совет рабочих депутатов от имени 40 тысяч рабочих заявляет: если вы не разрешите нам заниматься мирно на Талке, то Совет снимет с себя всякую ответственность за беспорядки, могущие быть в такой неясной обстановке».

Рабочие зашумели:

— Крепче надо!

— Не просить, а требовать!

К председательскому месту пробрался молодой человек в студенческой фуражке. Рабочие, знавшие его, помогли ему проложить дорогу в тесной толпе.

— Дайте дорогу Арсению!..

— Пусть Арсений скажет!..

Приветливо пожимая на ходу руки товарищам, Фрунзе занял ораторское место.

— Товарищи, у меня тоже есть проект обращения к губернатору.

— Читай!

Арсений вытащил из кармана тужурки четвертушку бумаги, разгладил ее и пытливо посмотрел на рабочих. Твердо отчеканивая каждое слово, он прочитал:

— «Протест на приказ начальника губернии.

Совет рабочих депутатов города Иваново-Вознесенска протестует против вашего запрещения сбора рабочих на Талке. Вы потворствуете фабрикантам в стачечной борьбе, оказывая им всякую помощь, чтобы сломить решимость рабочих. До сих пор ни одно законное требование не удовлетворено. Рабочие голодают вот уже месяц. Вы расстреляли рабочих на реке Талке, залили ее берега кровью. Но знайте, кровь рабочих, слезы женщин и детей перенесутся на улицы города, и там все будет поставлено на карту борьбы.

Мы заявляем, что от своих требований не отступим.

Вот воля рабочих города Иваново-Вознесенска. Ждем немедленного ответа по телеграфу.

Совет рабочих депутатов».

Арсений кончил, передал бумажку председателю и спросил притихших рабочих:

— Ну как, товарищи?

Толпа сразу зашумела:

— Правильно!

— Требовать, а не клянчить, как нищие…

Когда шум несколько утих, выступил пожилой ткач.

— Нешто так можно, — с недоуменьем развел он руками. — Слишком резко составлено. Не разрешит…

Но большинство поддержало Арсения, и протест был отправлен.

Энергичное выступление Совета, за которым стояли десятки тысяч рабочих, заставило власть пойти на уступки: собрания на Талке были разрешены. 23 июня после собрания рабочие двинулись в город. Когда начался митинг, полиция окружила площадь, однако напасть на рабочих не решилась.

После выступления Фрунзе были выработаны требования к фабрикантам.

Совет рабочих депутатов отправил к владельцам фабрик делегацию. Фабриканты отказались принять требования рабочих. Тогда Совет объявил, что снимает с себя ответственность за последствия.

Доведенные нищетой и голодом до отчаяния, рабочие начали громить мучные и бакалейные лавки. Фабриканты пошли на уступки. Стачка закончилась 14 июля.

Большевистская партийная организация в воззвании к рабочим писала:

«Пусть всякий себя спросит, что было до забастовки и что теперь? Не раскрыла ли глаза забастовка? Не сплотила ли она нас, показав, какую силу мы представляем, если мы действуем дружно?»