Фрунзе

— Не время шутить, генерал! — закричал Врангель, теряя самообладание. — Вся армия осталась в Таврии! Что делать?

— Единственный выход — всей армией обратиться на Буденного и утопить его в Сиваше, — посоветовал Слащев.

Тут же была отправлена радиограмма Кутепову — объединить всю армию и пробиваться на Чонгар. На две с половиной дивизии буденновцев ринулась вся армия Врангеля.

Вырваться из охвата и прорваться в Крым стало главной задачей белых. Для этого врагу надо было отбросить стоявшие на его пути дивизии Первой Конной. Назревало решительное сражение. Врангель использовал положение, создавшееся во время предшествовавшего боя. Первая Конная разделилась на две группы, и связь между ними еще не была восстановлена. Бои начались на рассвете 31 октября.

Густые колонны конницы и пехоты Врангеля обрушились на 14-ю кавдивизию товарища Пархоменко у села Рождественского, на Особую кавбригаду и штаб Первой Конной — у села Отрады. Против 4-й кавдивизии у Геническа и Ново-Алексеевки шли 7-я и 3-я пехотные дивизии белых. Особенно жаркая сеча была у Отрады, когда врангелевцы попытались окружить штаб Первой Конной. В рукопашной схватке рубились Буденный и Ворошилов. Какой-то текинец с пикой бросился на Ворошилова. Пика запуталась в бурке, а белогвардейца сразила меткая ворошиловская пуля.

Сдерживая врангелевцев, Первая Конная рассчитывала, что с севера и востока на врага двинутся части 2-й Конной, 4-й и 13-й армий, как это было предусмотрено планом Фрунзе, но командование этих армий опоздало с выполнением приказа.

Не чувствуя нажима с севера и востока, Врангель сосредоточил многочисленную конницу, артиллерию, бронемашины и авиацию, стремясь преодолеть стойкое сопротивление Первой Конной, которая приняла на себя удар главной массы войск противника. К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный, видя, что враг ускользает за перешейки, делают все, чтобы нанести ему поражение. 2 ноября Ворошилов и Буденный докладывают Фрунзе:

«Первая Конармия выполняет вашу директиву в тяжелых условиях отсутствия в армии автоброневиков и авиации. Несмотря на все усилия, просьбы, техника не была доставлена до сих пор, и борьба проходит в неравных схватках. Теперь у противника огромное количество автоброневиков и аэропланов. Топографические условия и погода благоприятствуют для пользования авточастями. Беспрерывное курсирование автоброневиков противника лишает кавдивизии возможности выполнять боезадачи; бомбометание с аэропланов группами, летающими над конными массами, ничем не парализуется с нашей стороны. За всю операцию над нашим расположением не появился ни один наш аэроплан».

Врагу было нанесено большое поражение, но он не был уничтожен. 2 ноября Врангель увел недобитые остатки своей армии через Чонгар в Крым.

На Чонгарский полуостров ворвалась 6-я кавдивизия под командой О. И. Городовикова. Буденновские конники, сметая со своего пути врага, устремились к Чонгарскому мосту, стремясь на плечах отступающих врангелевцев ворваться в Крым. Белые зажгли Чонгарский мост. По пылающему мосту эскадроны Городовикова неслись в Крым, но, встретив мощные укрепления врага, вынуждены были отойти. После этого боя 6-я кавдивизия получила название Чонгарской.

Отдавая должное врагу, Михаил Васильевич в беседе с командирами сказал:

— Поражаюсь величайшей энергии сопротивления, оказанной противником. Он дрался так яростно и так упорно, как, несомненно, не могла бы драться никакая другая армия. Только этим можно объяснить, что хотя и с большими потерями, а все-таки из наших тисков выбраться он смог…

Почему Врангелю удалось избежать полного уничтожения? Несмотря на весь героизм, с которым дралась Первая Конная, другие армии (2-я Конная, 4-я и 13-я) не проявили, как требовал Фрунзе, достаточной активности, запоздали на сутки, между тем как, выдвинувшись вперед, они могли бы помочь Первой Конной уничтожить врага.

Все же противник понес огромные потери. Нами было захвачено до 20 тысяч пленных, свыше 100 орудий, много пулеметов, до 100 паровозов, почти все обозы и огромные запасы снабжения с десятками тысяч снарядов и миллионами патронов. Все северное побережье Сиваша было занято нами…

Турецкий вал и ров.

2 ноября к белым, все еще удерживавшим Турецкий вал, из 51-й дивизии был послан политрук в качестве парламентера с приказом о капитуляции.

Отправляясь к валу, политрук спросил командира:

— До белых мне удастся дойти?

— Вряд ли, скорее вас убьют, как только покажетесь перед валом.

Политрук повернулся и направился к валу. Белые, однако, огня не открывали, а выслали своего офицера для переговоров.

Произошел следующий разговор:

— Кто вы такой?

— Я политрук. Вот вам приказ для гарнизона Перекопа о сдаче.

— Я не уполномочен решать вопрос о сдаче, — заявил офицер, прочитав приказ. — Перекоп вам не взять.

— За что вы воюете?

— А вы за что? — спросил в свою очередь офицер.

— За освобождение рабочих и крестьян от тирании капиталистов. Вы же за что воюете?

— Мы сами толком не знаем. Но Перекоп вам не взять.

Парламентеры разошлись. Перестрелка возобновилась.

После разгрома Красной армией Колчака и Деникина (с Польшей уже начались переговоры о мире) Врангель явился для империалистов последним заслоном, который должен был, как выразился один из организаторов интервенции, Черчилль, «закрыть от взоров человечества перспективы сияющего нового мира».

Антанта усиленно снабжала Врангеля оружием и военными припасами. Грузинские меньшевики отправляют ему пароходы с углем, нефтью и тысячные отряды, сформированные из интернированных на Кавказе деникинцев.

Для охраны действующих белых корпусов в портах Черного моря стояли дредноут «Генерал Алексеев», крейсеры «Генерал Корнилов», «Алмаз» и «Георгий». В Севастополь прибыли французские военные корабли во главе с флагманским дредноутом «Мальборо» и английский сверхдредноут «Рамилье».

«Я осмотрел укрепления Перекопа и нашел, что для защиты Крыма сделано все, что только в силах человеческих», писал Врангель в своем приказе.

Белая печать, захлебываясь от восторга, кричала:

«Это почти второй Верден… Непроходимая сеть проволочных заграждений… Глубокие окопы… Бетонированные блиндажи… Тяжелая артиллерия… Подъездные пути…»

В этих сообщениях нет преувеличений. Дорога в Крым была защищена прочно. Части врангелевской армии — Дроздовская, Корниловская и Марковская дивизии, кубанская и терско-астраханская конница, конный корпус генерала Барбовича — имели сильный кадровый офицерский состав. Белые были полны решимости защищать Крым. В их руках оставалась последняя русская территория. С ее потерей погибала «белая идея». Потерять Крым значило или с покаянной головой обратиться к большевикам, просить прощения у родины, или бежать за границу, на содержание к своим покровителям из лагеря Антанты. Последнее было, конечно, более по сердцу представителям паразитических классов. Удержав Крым, белые, с их точки зрения, могли еще строить какие-либо планы на будущее. Белое командование знало, что красные войска терпят большие лишения, что в Советской России голод, разруха. Продержавшись, думали враги, они могли бы рассчитывать на союзников не только извне, но и внутри Советской России: на кулаков в деревне и буржуазию в городе.

Враг знал свои силы. При более или менее значительном успехе Антанта могла бы активизировать борьбу с советской властью.

Но чувство неуверенности в успехе уже господствовало среди самого офицерства. Это подтверждают мемуары, появившиеся в белоэмигрантской печати после гражданской войны, где очень много места отводится разложению белого офицерства — пьянство среди командного состава, идея «обреченности» и т. д. В этом они видели главную причину своего поражения в борьбе с Красной армией. На самом деле пьянство и разложение белого офицерства были только следствием разгрома врага Красной армией.