Операция «Снег»

А работы все прибавлялось. Много внимания приходилось уделять мероприятиям, которые нелегальная служба проводила на территории Австрии. Но я не жаловался: мне, старому подпольщику, такие задания были по душе. Но иногда перед резидентурой Центр ставил сложные задачи. Вспоминаю телеграмму из Москвы о том, что в Вену из одной европейской страны направляется разведчик-нелегал Венус; осуществляя вербовочную операцию, он попал в поле зрения американской разведки, и за ним установлено постоянное наружное наблюдение. Нам предписывалось встретить Венуса, вывести его из-под наблюдения противника и переправить в Советский Союз. Прибытие разведчика к нам ожидалось на другой день.

Учитывая чересчур малый срок, остававшийся для подготовки ответственной операции, мы немедленно засели за разработку плана. Я привлек нескольких наиболее опытных разведчиков и двух оперативных водителей. Наш план состоял в том, чтобы на арендованной матине подобрать Венуса на обусловленном месте встречи и, следуя заранее разработанным маршрутом, пройти через несколько узких улочек с односторонним движением. Два других наших автомобиля должны были отсечь следовавшее за Венусом наружное наблюдение, создав на маршруте искусственный затор.

В результате дополнительной проверки мы убедились, что первый этап плана позволял безопасно доставить Венуса в посольство, откуда затем мы смогли бы в удобное время, создав соответствующие условия, переправить его домой. Учитывая деликатность поручения Центра и то, что обстоятельства неизбежно могли столкнуть нас с американскими разведчиками, я решил лично участвовать в операции на случай, если на ходу понадобится внести изменения в предварительный план.

Но операцию удалось провести как и намечалось. Вечером мы встретились с Венусом, и он рассказал о некоторых обстоятельствах, осложнивших его положение. Решив не откладывать его отъезда, мы с наступлением темноты на автомашине под надежным прикрытием переправили нелегала в Чехословакию.

Еще в начале 1967 года мы начинали чувствовать нарастающую напряженность во внутреннем положении соседней Чехословакии. Точным барометром служила австрийская правая печать. Ход событий 1968 года, что бы о них ни говорилось сейчас, в то время на территории Австрии представлялся нам как разгул реакционных сил, стремившихся не к разрешению, а, наоборот, к всемерному раздуванию волнений в ЧССР. Особую активность проявляли ФРС и ЦРУ — они занимались тайной переброской в Чехословакию своей агентуры, оборудования для нелегальных радиопередатчиков, большого количества пропагандистской литературы.

В этих условиях нам представился случай претворить на практике мой постоянный интерес к тому, как внедриться в процесс добычи актуальной информации с помощью оперативной техники.

Из американских кругов нам стало известно о намечавшемся в посольстве США в Вене региональном совещании представителей пропагандистских и информационных отделов американских дипломатических миссий в Европе. Главная тема совещания — мероприятия по усилению антисоветской пропаганды и политической дезинформации. О его значении можно было судить по одному тому, что в Вену собирался приехать руководитель Информационного агентства США Маркс.

Мы решили получить информацию об установках, которые будут даны главным пропагандистом Вашингтона, так сказать, в натуральном виде. Для этого надо было встроить в помещение, где состоится совещание, микрофоны подслушивания, чтобы сделать запись на приемном пункте, расположенном не далее чем в 200 метрах от здания американского дипломатического представительства. Главная трудность состояла в преодолении мер защиты, которые принимала служба безопасности американского посольства.

Не буду по понятным причинами распространяться о подробностях внедрения электронной закладки с чувствительным микрофоном. Мы точно знали, где будет проходить со вещание, и эта операция была успешно проведена. Для приема информации оборудовали взятый в аренду автомобиль — полугрузовичок с крытым кузовом. Там оператор Глеб, которому предстояло многочасовое дежурство с соблюдением максимальных мер конспирации и при максимальных же неудобствах, оборудовал пункт приема радиосообщений с «закладки».

Походный радиоприемный пункт в день начала совещания рано утром появился в нужном месте. Для обеспечения парковки мы заранее заняли это место другой машиной, а затем освободили для полугрузовичка Глеба.

Вся операция — ей дали кодовое название «Космос» — прошла в основном успешно. Единственная трудность состояла в том, что высокая чувствительность микрофона хорошо фиксировала не только речи ораторов, но и такие посторонние звуки, как шарканье ног по полу, звуки наливаемой в стаканы воды.

Это создало определенные трудности при расшифровке записей. Тем не менее в ужасной тесноте и духоте, которая усугублялась очень жаркой погодой, оператор тщательно следил за оптимальной настройкой принимающей аппаратуры, что значительно облегчило дальнейшую работу над записью.

Глеба — главное действующее лицо в этой операции — мы долго звали «космонавтом»: ведь ему пришлось пройти через почти такие же неудобства, как в космическом корабле. Все это было еще в период, когда мы не имели появившихся позже закладок, способных записывать информацию с последующим съемом ее в удобное время. По существу кустарными средствами того времени мы смогли оперативно получить актуальную информацию, вскрывавшую подрывные планы и замыслы нашего главного тогда противника. Думаю, американское посольство еще только готовило отчет о региональном совещании, а наш доклад о его результатах уже находился в Центре.

В один из осенних дней 1967 года мне позвонил чехословацкий резидент в Вене и попросил встречи. До этого Центр информировал меня о просьбе чехословацких коллег: оказать им возможное содействие в проведении некоторых мероприятий, для чего в австрийскую столицу должен был прибыть начальник одной из служб чехословацкой разведки Владислав Биттман. Мне было разрешено встретиться с ним, выслушать просьбы, но действовать не выходя за рамки чисто информационной помощи, не вникать в существо его замыслов, в которых мы участвовать не собирались.

Значительно позже, уже в 1988 году, мне довелось прочитать в западной прессе статьи Биттмана, бежавшего в США после событий 1968 года.

Да, именно с этим Биттманом заявился осенью 1967 года ко мне чехословацкий резидент. Гость из Праги готовил какие-то «разоблачительные» мероприятия об австрийской политике против ЧССР и просил нас предоставить такую информацию, по возможности секретного характера.

Я вынужден был признаться, что едва ли в чем могу быть полезным, так как наша внешняя разведка и резидентура, в частности, не занимались чехословацко-австрийскими проблемами. Обещал подобрать все, что смогу, из официальных материалов. Биттман, признаться, не оставил тогда в моей памяти какого-то заметного следа. Разве что вызывал некоторое раздражение своей вертлявостью, не столько внешней, сколько проявлявшейся в расплывчатых высказываниях. Трудно было уловить, что именно его интересует: какие-то обрывки идей, нередко противоречивых.

Теперь, зная о его «разоблачительных» трудах, я вижу ту «вертлявость» в новом свете: злобной ненависти к делу, лицемерным слугой которому он так долго являлся, достигнув руководящих позиций в чехословацкой разведке. Не случайно именно Биттману ЦРУ поручило «опровергнуть» клеветнические идеи других экспертов, вроде перебежчика Голицина, после того как тот абсолютно заврался и плел такие небылицы, что даже в американских коридорах власти не могли пустить их в оборот без дополнительной обработки.

Коль скоро нить моего повествования снова привела на «след» изменника Голицина, отвлекусь ненадолго от венской темы. Когда я курировал внешнюю контрразведку, мы обрати ли внимание на одно изумившее нас явление внутренней жизни ЦРУ. Грандиозная чистка этого ведомства началась по странному совпадению с того момента, когда Голицин оказался в руках американцев, то есть с 1961 года. Этот проходимец сумел внушить своим новым хозяевам мысль о том, что в высшие эшелоны разведки Вашингтона внедрились советские агенты — «кроты» на жаргоне Лэнгли.