Неуловимый прайд

Леонид, рассказывая про голубую Ликулу, аккуратно сложил противоперегрузочное кресло (стюардессам меньше работы), отжал остатки воздуха из полостей комбинезона — опавшая ткань стала блестящей и жесткой, как алюминиевая фольга. Балмер сидел и внимательно слушал. Вид у него был угрюмый, но очень заинтригованный.

— Вот и все, — закончил рассказал Леонид. — Потом меня разбудил голос фоностюарда.

Балмер встал и прошелся взад-вперед но каюте. Снимая комбинезон, Леонид наблюдал за Балмером в зеркало.

— Так, Русанов… Значит, эффект «ощущения себя» на этот раз ничтожно мал?

— По сравнению с тем, что я испытал на Чантаре? Да, никакого сравнения.

— Хотите знать, почему?

— Любопытно.

— На этот раз я распорядился дать вам вторую степень альбастезии. — Балмер ходил по каюте, как маятник.

— Понимаю… И если это хоть что-нибудь прояснило…

— Ничего это не прояснило. — Балмер остановился. — Может, следует потянуть за ниточку, которая ведет к Маккоуберу?

— Вас поразило совпадение, что мы с Маккоубером работаем в одной группе?

— Да. И над одним проектом. В чем суть проекта, Русанов?

— Вы регулярно следите за всепланетной информацией, Балмер?

— А вы?

Леонид рассмеялся.

Прозвучал звонок. Было слышно, как на привязных ремнях бесполезно щелкнули замки. Шурша, раздвинулись гардеробные створки. Леонид взглянул на часы, прикинул поправку для местного времени и, немного поколебавшись, выбрал вечерний костюм.

— Проект довольно сложен, — сказал он и вынул костюм из чехла. — Слишком долго объяснять.

— Долго не надо. Коротко, самую суть.

Балмер сел в кресло, откинулся, вынул цепочку, взглянул на нее и спрятал обратно. Леонид видел все это в зеркале и подумал, что объяснять все же придется.

— Вы что-нибудь знаете о проекте «Мастодонт»? — спросил он.

— Очень немного. В основном, только то, что два «Мастодонта» погибли в средних слоях атмосферы Юпитера, после чего проект был отвергнут.

— Ну, не совсем… Остальные шесть «Мастодонтов» были просто подняты выше. Теперь они продолжают давать чисто «атмосферную» информацию, и ребята, изучающие атмосферу Юпитера, — на нашем жаргоне «АЮ-научники», — получили невероятно комфортабельные внутриатмосферные базы. Не было бы счастья, да несчастье помогло… Но дело не в этом. Дело в том, что провалилась идея глубокого зондирования с помощью «Мастодонтов». И поскольку нам все-таки очень хотелось разведать поверхность грозной планеты, мы, Ю-научники, лет пятнадцать назад разработали новый проект «Эхо Юпитера». Основой Проекта была идея Иванова — Маккоубера погрузить на самое дно газовой оболочки планеты особые светодатчики, способные пронзить плотную облачность ударом луча-рапиры и таким образом доставить нам информацию о самой поверхности. Светодатчикам дали название «Мамонты».

— Ах, вот вы о чем! — оживился Балмер. — Так это — те самые «пульверизаторы»…

— Да. Когда хотят оскорбить нас, сотрудников Ю-Проекта, наших очаровательных «Мамонтов» называют пульверизаторами, самоварами и — совестно произнести — плеваками.

Леонид придирчиво оглядел себя в зеркале. Костюм ему нравился — короткий черный колет с узкими рукавами, украшенный на манжетах зеркально-блестящей решеткой, и черные узкие брюки с такой же решеткой на поясе. Правда, смущала пышность белой сорочки, мерцающей голубыми и розоватыми блестками, — по мнению Леонида, было слишком много кружев на груди и вокруг шеи. Но приходилось мириться — согласно традиции все, кто возвращается в Дальний, должны быть одеты по последней моде Земли. И потом, сегодня юбилейное торжество: двадцать лет со дня основания Дальнего — одного из крупнейших базовых городов внеземелья…

— Так на чем мы остановились? Ах, да!.. Мы обсуждали вопрос: можно ли называть пульверизатором устройство, объем которого превосходит сумму объемов этой каюты и вашей прием… — Леонид замер на полуслове: он случайно взглянул на Балмера в зеркало и сразу осекся.

— Простите, — сказал Леонид. — Я, кажется, зарвался.

— Я рад, что у вас отличное настроение, — ответил Балмер. — Я понимаю: близость дома, семьи, предвкушение скорой встречи с друзьями… Это всегда возбуждает…

— Да, — сказал Леонид. — Дикая кошка нетерпения…

Балмер кивнул на соседнее кресло.

— Присядьте, прошу вас. Времени еще достаточно, и мы успеем немного поговорить. Во-первых, кратко опишите мне устройство… э-э… светодатчика «Мамонт».

Леонид послушно присел.

— "Мамонт" — шар, объемом в сотню кубических метров. Несколько оболочек. Верхняя, броневая, отлита из модифицированного металлостекла, которое по прочности и термоустойчивости превосходит все известные ныне материалы. Внутри шара — плазменный реактор и большой запас специального металлического сплава. В нижнем сегменте — устройство для кодовой записи информации, поступающей извне. В верхнем — мощная светопушка… Я забыл сказать, что шар имеет пять небольших выступов. Четыре внизу — мы их называем «еловые шишки», один наверху — мы называем его «помидор». Сквозь «помидор» проходит канал световода — очень тонкий канал, не пролезет даже мизинец. Вот, в основном…

— Ну, хорошо. «Мамонт» погружается в атмосферу, садится на гипотетическую поверхность. И что же дальше?

— А дальше «Мамонт» начинает действовать автономно. «Еловые шишки» собирают информацию об окружающей среде. Реактор и специальное литейное устройство вырабатывают полуметровые металлические стержни толщиной с грифель карандаша. Кодирующее устройство записывает полученную информацию по всей длине стержня, потом этот стержень закладывается в лучемет светопушки и выстреливается вместе с лучам за пределы атмосферы. Нам остается выловить стержень и получить у него сведения о том, что делается в глубине Юпитера.

— Должно быть, очень трудоемкое занятие?

— Вы имеете в виду ловлю стержней? Да, искать и ловить стерженьки над планетой дело нелегкое. И, пожалуй, этот наш Ю-Проект отвергли бы как бессмысленную затею, если бы не идея Маккоубера. Его идею можно выразить одним словом «Количество». Он предложил такое, что поначалу даже нам, его коллегам, единомышленникам и товарищам, показалось, что он хватил через край… Он предложил сбросить в Юпитер три миллиона «Мамонтов».

— Н-да, многовато… — пробормотал Балмер. — Я помню, лет пятнадцать назад этот проект вызвал большой резонанс в среде космогенологов.

— Шестнадцать, — поправил его Леонид. — Я был еще зеленым студентом, но уже тогда идея Иванова — Маккоубера захватила меня…

Маккоубер сумел организовать жестокое сопротивление оппонентам, а затем, заручившись поддержкой влиятельного круга ученых, перешел в наступление и быстро добился от Совета Системы санкции на осуществление Проекта «Эхо Юпитера». «Проект потребует слишком много средств и усилий», — вторили оппоненты. «Зато мы будем знать о Юпитере все!» — ликовали энтузиасты. «Земля и районы освоенного внеземелья не смогут выделить вам для этого достаточное количество производственных мощностей». — «Мы создадим нужную нам производственно-техническую базу в лунной системе самого Юпитера!» — «Проект морально нерентабелен». — «Проект морально рентабелен, потому что Юпитер — это фундамент будущности всего внеземелья!» Ну, и так далее…

— Однако год спустя, если не ошибаюсь, ажиотаж вокруг проекта угас, — напомнил Балмер.

Леонид вздохнул и сказал:

— Энтузиасты много шумят, когда берутся за дело. Взявшись — помалкивают. Кончив дело — или шумят, или помалкивают. В зависимости от полученного результата.

— Значит ли это, что результат вашего Ю-Проекта еще не ясен?

— Как вам сказать… Видите ли, Балмер, сложность в том, что идея Маккоубера это, образно выражаясь, молочная ферма Проекта. Ферма создана — трехмиллионное стадо «Мамонтов» пасется в просторах Юпитера и «дает молоко» — ежечасно за атмосферу выносится три миллиона стержней. Казалось бы, нам остается вылавливать стержни и потреблять заложенную в них информацию. На первых порах мы так и делали. Орбитальные тральщики типа «Муфлон» снабжали уловом спецлабораторию на Амальтее. Там информация снималась и данные поступали в Ю-Центр, на Европу. И уже на основе полученных данных в Ю-Центре мы строили математическую модель планеты. Есть у нас такая Ю-моделирующая установка «Магистр»… Как видите, цепочка длинная: «Мамонт», стержни, «Муфлон», Амальтея, Ю-Центр и «Магистр»…