Спасти президента

— Кончайте ваш базар! — воскликнул Круглов, которого, похоже, доканал мой окурок. — Чего вы мне тут горбатого лепите? Я все знаю — и про концерт, и про дирижабли, и чтобы бумажки с них разбрасывать. У меня никаких дворников не хватит, чтоб потом этот мусор выгрести с улиц. Москва вам не помойка. За-пре-ща-ю!

Выслушав страстную речь мэра, я приободрился. Худшие мои опасения не сбылись. К счастью, московский градоначальник знал далеко не все, да и располагал уже устарелыми сведениями. Значит, у меня преимущество.

Идею с агитационными дирижаблями я, к примеру, сам похоронил много-много раньше, чем отменил концерт на Красной площади. Еще во время думских выборов летающие галоши доказали свою малую эффективность и слабую управляемость: когда этих наполненных гелием пузанов отпускали с привязи, их вечно несло куда ни попадя. Кроме того, на сегодняшний день два наших аэростата — «Гольф-банк» и «Святой Серафим Саровский» — так и так были в нерабочем состоянии. После того как мистер Джеймс Нестеренко стремительно отбыл на Багамы с деньгами своих вкладчиков, «Гольф-банк» надо было срочно перекрашивать и переименовывать. Второй из дирижаблей и вовсе нуждался в ремонте. Месяца три назад во время тренировочного запуска «Святой Серафим» получил серьезную пробоину, при посадке задев шпиль гостиницы «Украина». Правда, у нас был еще резервный «Элефант» — аэростат в виде огромного белого слона, давний подарок Республиканской партии США. Но в одиночку запускать предвыборного слона просто смешно.

И все же нет худа без добра.

Раньше фиаско с дирижаблями я записывал в пассив. Теперь же мои организационные неудачи можно обернуть себе на пользу. Мэр хочет уступок, и он их получит. В такой ситуации я спокойно могу ему скинуть пару глупых шестерок, выдав их за крупные козыри. Здесь главное — действовать по порядку. Начнем с Красной площади.

— Многоуважаемый Игорь Михайлович! — приветливо сказал я. — Пожалуйста, не надо так нервничать. Мы с вами представляем одну ветвь власти, неужто не договоримся? Я, со своей стороны, готов пойти навстречу городской администрации. Только объясните, чем вам не нравится предвыборный концерт?

Круглов набычился, рукою взъерошил кудри.

— А то вы не знаете! — с надрывом проговорил он. — Шум, бардак, децибелы! Старинная кладка стен во всем районе нарушится от вашей тряски! Крыши над бассейнами провалятся! Молодежь заплюет наши мостовые жвачкой, огрызками... пивными пробками, стеклянными осколками от бутылок... от банок!

По мнению Круглова, столичная молодежь сплошь состояла из индийских факиров, умеющих плеваться жестью и бутылочным стеклом. Но не будем придирчивы к словам. Наш Михалыч академий разных не кончал, он пророс в мэры из самой толщи народной жизни. Как у классика: «Детство» — «В людях» — «Мэрия».

— Убедили-убедили! — Я поднял руки вверх в знак примирения и согласия. — Вы правы. Концерт отменяется.

Я вернулся к столу, поднял черную телефонную трубку и приказал:

— Ксения, Волкова срочно ко мне. Если его нет на месте, разыскать и доставить.

— Разыщем, Болеслав Янович, — несколько растерянно ответила секретарша. Ксения решила, что у нее начинается болезнь дежавю. Ничего, я ей потом все растолкую.

Очень скоро в дверях появился сумрачный Валера Волков.

— Какие будут распоряжения? — спросил он, рассматривая паркетный пол кабинета. Валера все еще был на меня сердит. Как же, я ведь подрезал крылья его буйной фантазии!

— Значит, так, Волков, — отчеканил я. — Гала-концерта на Красной площади не будет.

— Да понял я уж, понял, — буркнул Валера в пол. — Мне, Болеслав Янович, повторять два раза...

— И не спорь, и не проси! — Я повысил голос. — В общем, я отменяю твое мероприятие. Хочешь — жалуйся хоть Президенту.

Валера вскинул голову и с опаской глянул на меня: не превратился ли часом Глава администрации в механическую куклу с органчиком внутри, долдонящим один и тот же монолог?

— И не спорь! — повторил я, сделав страшные глаза. — Московская мэрия справедливо указала мне на тяжелые экологические последствия твоей идеи для центральной части города... Мы патриоты столицы или нет?

Тут Волков наконец-то заметил в углу кабинета насупившегося Круглова. Я тихо кашлянул, призывая нашего шоумена проявить максимум сообразительности. А заодно вспомнить, что он когда-то закончил театральный институт. Ну, Валера, давай, сопротивляйся. Мы должны показать, что ради мэра идем на очень большие жертвы.

— Болеслав Я-а-анович! — весьма натурально заныл наш главный шоумен. — Но все ведь уже готово... Программа сверстана, объявления пошли в типографию, звезды дали согласие...

— Никаких «но»! — отрубил я. — Мы с Игорем Михайловичем ответственно тебе заявляем: нет!

— А может быть... — жалобным голосом проговорил Волков.

— Никаких «может быть»! — оборвал его я. — Мы с Игорем Михайловичем... — Каждый раз, когда я произносил вслух это сочетание, мэр в углу недовольно крякал. — Итак, мы с Игорем Михайловичем просто категорически вам запрещаем...

Некоторое время Волков для вида поупирался, затем — как бы убитый горем — всплеснул руками и со словами «Режете без ножа!» покинул мои апартаменты. Кажется, наш балаган помог и Валере окончательно примириться с отменой звездной тусовки у кремлевских стен. Его идея, по крайней мере, не пропала зря. Точнее сказать, она пропала с пользой.

— Вот, пожалуйста, — сказал я мэру. — Мы уже плодотворно сотрудничаем, не так ли? Одна ваша просьба исполнена. Теперь насчет дирижаблей: их тоже не будет... Идите сюда! — Я поманил Круглова к открытому окну кабинета.

Московский градоначальник медленно приблизился. Багровых тонов на лице колобка стало заметно меньше, однако там все еще удерживалось ожидание подвоха. Круглов не верил в быстроту победы надо мной. Быть может, он предполагал, что я лишь выбираю удобный момент, намереваясь схватить мэра за фалды и выкинуть вниз с третьего этажа, в наш уютный внутренний кремлевский дворик.

— Видите? — Я указал пальцем вниз. На квадратном асфальтовом пятачке замерла эмалево-белая металлическая стрекоза: удлиненный аристократический корпус, два винта — один над другим, блестящие стекла салона. Чудо военно-технического дизайна. Услада сердца для патриота и гроза для неприятеля. Возле летательного аппарата возились техники в синих комбинезонах. — Что это, по-вашему? — задал я вопрос мэру.

— Ну вертолет, — ответил мне мэр. Он пока не понимал, где подвох, и был настороже, словно Тарзан на тропе войны.

— Не просто вертолет, — пояснил я, — а самый быстрый, самый лучший, экстра-класса. Ка-75, «Белый Аллигатор». Дар камовской фирмы предвыборному штабу нашего Президента. Вчера доставили. Я, знаете ли, филолог по образованию и в технике разбираюсь из рук вон. Но эта машина на меня произвела впечатление.

Мэр зашарил по карманам в поисках кепки и, не найдя, приставил ко лбу ладонь в виде козырька.

— А что это за трубки по бокам? — бдительно спросил он, оглядывая вертолет.

— Если не ошибаюсь, ракетные установки, — сказал я. — Довольно мощные, как мне говорили. Там заранее предусмотрено...

— И он будет летать над Москвой? — взволнованным голосом перебил меня Круглов. — Вот так, с этими боевыми штуками?

— Обещали, что полетит, — подтвердил я. — В агитационных целях, сегодня ближе к вечеру. По сравнению с «Белым Аллигатором» любой агитдирижабль — детство человечества. Но если вы думаете...

— Я не думаю, я знаю! — бесцеремонно оборвал мою речь колобок. — Московская мэрия категорически против! Безусловно и окончательно! Еще не хватало, чтобы какая-нибудь ракета свалилась на головы наших москвичей! Чернобыль хотите устроить?!

Круглов принял оборонительную стойку, ожидая моей ответной реакции. Но я не собирался спорить. Напротив, я подчеркнуто дружелюбно кивнул мэру в знак согласия:

— Не будет ракет, Игорь Михайлович. Ни ядерных, ни обычных, слово даю. По нашей просьбе конструкторы Ка-75 специально переделали обе установки. Теперь они будут «выстреливать» только нашей агитпродукцией... Глядите! — Я вытащил из кармана образец и показал его Круглову.