Страница 42 из 164
Данные мне инструкции, которые я выслушал молча и не без опасений, зафиксированы в так называемом документе Шмундта254. Своими глазами я их так никогда и не видал. На следующий день я обсудил полученную мною директиву с Йодлем, и мы решили сначала отложить это дело, но все же подготовить «директиву» в требуемом духе. Имеющиеся [на Нюрнбергском процессе] материалы, а также дневниковые записи Йодля свидетельствуют об этом. Примерно через четыре недели я, по требованию Шмундта, направил проект «директивы» для ОКХ255 в Бергхоф, сопроводив его часто упоминавшейся здесь преамбулой от имени фюрера: «Я не намерен в обозримый период времени нападать на Чехословакию. <...>»
Йодль и я предусмотрительно утаили это от генерального штаба сухопутных войск, чтобы, как мы думали, избежать ненужного возбуждения. Просочилось ли тем временем что-нибудь об этом деле, или же фюрер сам высказал Браухичу аналогичные мысли, не знаю. Во всяком случае, возникла пространная памятная записка с военно-политической первой частью и анализирующей соотношение вооруженных сил — второй. Первая часть содержала оперативные соображения на случай вмешательства Франции (на основе заключенного ранее ею пакта о взаимопомощи) в чешский конфликт.
Браухич пригласил меня, чтобы совместно обсудить у Гитлера представлешшй документ. Ввиду резкого отклонения Гитлером проекта генштаба «Руководство вермахтом во время войны», который Браухич представил фюреру вскоре после своего вступления в должность, он теперь стал осторожнее. Это была та самая памятная записка, которая впервые была представлена Фричем еще при Бломбергс в 1937 г. после маневров вермахта зимой 1937/ 38 г., а затем отозвана. Потом во время кризиса из-за Бломберга256 она была лично передана Беком фюреру и в дальнейшем пережила свое третье возрождение уже при Брау-хиче257. Составленная мною и Йодлем по приказу фюрера памятная записка253 вызвала сильное раздражение [у Браухича и Бека]. Ныне она находится в документах (Нюрнбергского суда], но, к сожалению, без того проекта ОКХ, который вызвал такой гнев Гитлера, расценившего этот проект как выпад лично против себя, от которого Браухич не сумел удержаться.
После того как памятная записка Бека относительно военных возможностей и перспектив Германии в случае войны с Чехословакией была бегло просмотрена Браухичем, я посоветовал ему ни в коем случае не представлять фюреру ее первую часть, ибо эти воешю-политические соображения будут немедленно отвергнуты Гитлером, а вторую часть он вообще читать не станет. Мы сошлись на том, что Браухич представит фюреру только вторую часть, которую тот должен будет проштудировать. Так и было сделано, но это вызвало у Гитлера самый резкий протест: мол, данные необъективные, соотношение сил обрисовано слишком благоприятно для противной стороны (например, насчет французских танков и т.п.) 258 259.
К этому добавилось тогда и еще одно крупное недовольство. К вполне обоснованному возмущению главнокомандования сухопутных войск, Геринг пожелал лично ознакомиться с состоянием строительства укреплений и посмотреть их, т.е., вернее сказать, проинспектировать. Доклад Геринга фюреру явился сплошным обвинением в адрес ОКХ: там, мол, ничего нет, а имеющееся совершенно неудовлетворительно, не построено даже ни одного самого примитивного полевого укрепления. Пусть это даже преувеличено, но строительство оборонительных сооружений действительно еще находилось в самом зачатке. С согласия Бломберга, план постройки бетонированных укреплений и крупных опорных пунктов был рассчитан на 20 лет до его завершения. Правда, строительные работы уже начались (как Бломберг и я констатировали во время многодневной автомобильной поездки вдоль линии фронта), но все это и в самом деле находилось еще в начальной стадии, и лишь на отдельных участках, хотя и имелись готовые планы, которые были продемонстрированы нам на местности. Фюрер был крайне разочарован и обрушился на генштаб, который якобы саботирует его требования, с самыми резкими упреками, пригрозил, что передаст строительство укреплений Тодту260, поскольку штабы саперных войск бездельничают, и т.п. <...>
После того как Чехословакия столь же неожиданно, сколь и беспричинно 20 мая 1938 г.261 объявила (правда, затем отмененную) мобилизацию своей армии, что могло быть направлено только против Германии, Гитлер вернулся в Берлин с новыми планами и решениями. Заявив, что не намерен еще раз молча и безнаказанно проглотить такую провокацию (со стороны Чехословакии], он потребовал наибыстрейшего приведения войск в боевую готовность. Это нашло свое выражение в измененной им «директиве»: «Мое не подлежащее никакому изменению решение — разгромить Чехословакию при первом же представившемся случае»262.
Главнокомандующий сухопутными войсками Браухич немедленно получил соответствующий устный приказ, который был затем подтвержден вышеупомянутой «директивой».
Одновременно строительство укреплений на Западе под названием «Западный вал» было поручено генеральному инспектору дорожного дела Тодту, который получил приказ, в соответствии с военно-тактическими планами и указаниями штабам саперных войск максимально ускорить при помощи руководства дорожного строительства постройку укреплений. Цель — возвести за полтора года 10 тыс. бетонных сооружений, от бункеров до мощнейших укреплений, в том числе до осени — по изготовленным самим Гитлером чертежам — 5 тыс. блиндажей минимального масштаба, обеспечивающих безопасность от обстрела мортирами и снарядами крупного калибра; главный участок: Ахен-Карлсруэ.
Отдав все важные приказы, вызвавшие у представителей ОКХ лишь скептическое покачивание головой и ругань по адресу ОКВ, Гитлер посетил в Ютербоге опытные стрельбы по бетонным укреплениям из тяжелых полевых гаубиц и мортир, чтобы затем уточнить объем необходимого для строительства бетона и толщину плит. Он требовал, чтобы они устояли перед ожидаемым усовершенствованным оружием массового воздействия. В заключение он в офицерской столовой выступил перед присутствовавшими на опытных стрельбах командирами армейских корпусов263.
Целью выступления Пгглера было ослабить, как он мне сказал, пораженческое воздействие памятной записки Бека относительно нашего потенциала и потенциала предполагаемого противника, подвергнув ее самой резкой критике. Друг Гитлера фон Рейхенау, все еще поддерживавший с ним личный контакт, сообщил ему, что Браухич зачитал эту памятную записку командирам армейских корпусов на одном совещании генералитета, и она произвела на генералов весьма неблагоприятное впечатление. Это, разумеется, было выстрелом Рейхенау, произведенным из засады по главнокомандующему сухопутными войсками. Следовательно, и здесь — интриги против армии, в которых Рейхенау и Гудериан264 стремились превзойти друг друга в своем отрицательном отношении к Браухичу.
Выступление Гитлера было построено весьма искусно, оно убедительно вскрыло определенные слабые стороны памятной записки; во всяком случае, это была острая критика генерального штаба и его начальника, которая привела последнего к решению о своей отставке на том основании, что он «более не чувствует себя в состоянии руководить обучением офицеров генерального штаба». Беку была предоставлена «временная отставка»; его обязанности стал исполнять [генерал-полковник] Гальдер.
Предложение главнокомандующего сухопутными войсками поставить Бека во главе одной из групп армий фюрер категорически отклонил. Он видел в Беке «сверхумничающего» начальника генштаба, неисправимого пораженца, а тем самым — препятствие на пути осуществления своих планов и, не в последнюю очередь, возмутителя спокойствия в его [Гитлера] с Браухичем отношениях, не раз усложняя их. Я был согласен с Гитлером только в последнем пункте, причем исходя из собственного опыта.