Страница 25 из 47
Так, предправления монополии на годовом собрании акционеров «Газпрома» 25 июня 2004 года сообщил, что уже «в целом решены основные задачи первого этапа реформы «Газпрома» — совершенствование структуры управления, регламентных процедур и системы бюджетирования на уровне головной компании». Миллер отметил, что «Газпром» переходит ко второму этапу реформирования — повышению эффективности работы концерна как вертикально-интегрированной компании и оптимизации структуры управления основными видами деятельности на уровне дочерних предприятий. Ключевой целью второго этапа стало «создание вертикально-интегрированной энергетической компании мирового уровня».
Так что если Греф видел целью реформы разукрупнение монополии, то сам «Газпром» предложил прямо противоположный сценарий. Ведь для превращения в энергетическую компанию «Газпрому» нужны нефтяные и электрогенерирующие активы. То есть он не только не собирался делиться на части, а, наоборот, нацеливался на все новые приобретения. И громкие сделки не заставили себя ждать.
3.4. «Газпром» + «Роснефть»?
Если в 2003 году основной интригой в газовой отрасли была борьба в треугольнике «Газпром» — «правительственные либералы» — независимые производители газа», то в 2004 году наиболее «сочной» темой стало сражение между кремлевскими кураторами газовой монополии. Именно в борьбе «петербургских юристов» (во главе с руководителем администрации президента Дмитрием Медведевым, также возглавляющим совет директоров «Газпрома») и «петербургских силовиков» (неформальным лидером которых является формальный заместитель Медведева Игорь Сечин, руководящий советом директоров «Роснефти») решалось будущее «Газпрома», а возможно, и всего нефтегазового комплекса «России».
Именно «силовики» стали локомотивом передела собственности в нефтегазовом комплексе России. Вначале им удалось получить контроль за крупнейшими государственными топливно-энергетическими компаниями («Газпром», «Роснефть» и «Зарубежнефть»), После этого они добились кураторства над «Сургутнефтегазом» и «ЛУКОЙЛом» и начали наступление на «ЮКОС». Основная задача «силовиков» — получить контроль над всеми ведущими нефтегазовыми компаниями, что позволило бы создать «зонтичную» корпорацию, в руках которой находилась бы практически вся добыча нефти и газа в стране. Именно они лоббировали укрупнение «Газпрома», добиваясь присоединения к нему нефтяных активов. Так что объявленное в сентябре 2004 года слияние «Газпрома» и «Роснефти» было вполне на руку «силовикам».
По этой причине объединение «Газпрома» и «Роснефти» вполне можно назвать реализацией давних стратегических планов «силовой» элиты. Тем более что предложения «силовиков» по доминированию госкомпаний в ТЭК вписываются в общую логику проводимых Путиным преобразований, нацеленных на укрепление позиций государства как в политике, так и в экономике.
Правда, существовала и другая версия слиянии двух госкомпаний. Она. основана на том, что Владимир Путин, с одной стороны, находится в сильной зависимости от «силовой» элиты. Но, с другой стороны, президент старается поддерживать баланс сил, пытаясь не допустить чрезмерного укрепления «силовиков». В частности, их конкуренты из числа «петербургских юристов» сохранили рычаги контроля над «Газпромом» — ведь именно Дмитрий Медведев является председателем совета директоров монополии. Да и председатель правления корпорации Алексей Миллер* который всегда считался с интересами «силовой» элиты, все же является скорее креатурой самого Путина, чем Сечина или Патрушева.
Так что нельзя исключать, что Путин опасается передавать «силовикам» полный контроль над российским ТЭКом — ведь это сделало бы их слишком влиятельной группировкой. На этом основании строится предположение, что укрепление позиций «Газпрома» было сделано по инициативе «петербургских юристов». Ходят упорные слухи о том, что решение о слиянии «Газпрома» и «Роснефти», объявленное 14 сентября на встрече Путина, Фрадкова и Миллера и формально инициированное премьер-министром, было принято накануне совершенно спонтанно на совещании Путина, Медведева и Миллера.
Сторонники такого подхода указывают на то, что Сечин в начале 2004 года сделал ставку не на «Газпром», а на «Роснефть». Летом Сечин возглавил ее совет директоро в, после чего был запущен скрытый процесс накачки «Роснефти» нефтяными ресурсами. В частности, речь идето многочисленных лицензиях на перспективные нефтяные поля вдоль предполагаемых экспортных маршрутов.
Лицензии сроком на один год получены на участки, расположенные на территории Туруханского района Красноярского края и прилегающие с юга к Ванкорскому месторождению: Западно-Лодочный, Восточно-Лодочный, Советский, Полярный, Нижнебайхский и Лебяжий, а также на участки недр на территории Усть-Енисейского района Таймырского (Долгано-Ненецкого) автономного округа вдоль трассы и к востоку от проектируемого маршрута нефтепровода «Ванкор — Диксон»: Байкаловский, Проточный, Песчаный и Самоедовский. Суммарные прогнозные ресурсы лицензионных участков предварительно оцениваются более чем в 700 млн. тонн (5 млрд. баррелей) нефти. Минимальная оценочная стоимость данных запасов превышает 5 млрд. долларов. В сценарии накачки «Роснефти» активами могло найтись место и предприятиям «ЮКОСа», и прежде всего «Юганскнефтегазу», что сделало бы «Роснефть» крупнейшей нефтяной компанией (НК) России с доказанными запасами нефти и газа свыше 20 млрд. баррелей нефтяного эквивалента. Ведь именно Сечин был основным куратором «дела «ЮКОСа» в АП и главным лоббистом радикального развития событий вокруг компании.
Указывается и на то, что решение по слиянию «Газпрома» и «Роснефти» подавалось как первый шаг либерализации рынка акций «Газпрома». В обмен на 100 % акций «Роснефти» государство должно было получить 10,7 % ценных бумаг «Газпрома», находящихся в собственности его «дочек», и тем самым сформировать контрольный пакет акций газовой монополии, после чего планируется отменить ограничения на торговлю ценными бумагами «Газпрома». Это в большей степени соответствует установкам «юристов» и «либералов», нежели «силовиков».
На первый взгляд, дальнейшее развитие событий подтверщает тот факт, что за слиянием компаний стоял прежде всего Медведев, к которому затем примкнул Миллер. Об этом вроде бы говорит и конфликт Миллера с Богданчиковым. Последний, в частности, направил 20 сентября письмо В.Путину, в котором был изложен свой план вхождения нефтекомпании в ОАО «Газпром». Он включал в себя пять основных пунктов:
• Необходима объективная оценка активов ОАО «НК «Роснефть» и пакета акций ОАО «Газпром», предполагаемых к выкупу.
• Нужно сохранить существующую в ОАО «НК «Роснефть» организационную структуру управления бизнес-процессами, которая доказала свою эффективность и сможет обеспечить дальнейшее преиумножение стоимости находящихся в собственности ОАО «НК «Роснефть» активов.
• Принимая во внимание участие ОАО «НК «Роснефть» в стратегических для государства проектах, необходимо внести изменения в уставные документы компании, предусмотрев в составе совета директоров большинство представителей государства.
• Целесообразно сохранение ОАО «НК «Роснефть» в списке стратегических предприятий (приватизация компании невозможна без ее исключения из этого списка).
• Нужно предусмотреть сохранение корпоративной марки (брэнда) ОАО «НК «Роснефть» как основы преемственности взятых на себя компанией обязательств и платформы для развития имеющихся активов.
Конфликт между Миллером и Богданчиковым действительно очевиден. Как ясно и категорическое нежелание Медведева согласиться с планами главы «Роснефти». Так, 28 сентября в перерыве заседания совета директоров «Газпрома» Медведев заявил специально вызванному журналисту РИА «Новости» (что само по себе является знаковым событием) о том, что «Газпромнефть», в которую должны войти нефтяные активы «Роснефти», станет дочерним обществом «Газпрома» и будет работать в соответствии с принятыми в компании процедурами корпоративного управления. Важной задачей глава АП назвал недопущение размывания активов, участвующих в сделке, как это уже случалось ранее в самом «Газпроме».