Страница 31 из 34
Лезвие касалось нежной девичьей шеи.
Отпусти девчонку, ты, тварь, - повторил Беляев.
Чего захотел. Не подходи!
Штруп задрал на Ире майку, оголив ей грудь, и провёл лезвием между её сосков. На белом теле выступила кровавая полоска.
Олег шагнул к нему.
Стоять! - взвизгнул убийца. - Ещё один шаг - и п-дец, пырну её в живот!
Беляев стремительно просчитал ситуацию. Он мог бы ногой дотянуться до руки, сжимающей нож, но Штруп держал лезвие так, что удар Олега только помог бы бандиту осуществить свою угрозу. Ничего не оставалось, как прыгнуть вперёд и попытаться перехватить нож руками.
Гад! - прошептал он, бросаясь на убийцу.
Штруп ждал этого момента. Олег всё время следил за ножом, но тут опытный бандит проявил недюжинную ловкость. Олег не успел увернуться: лезвие вонзилось ему в бок. Спустя секунду бандит, оттолкнув девушку, рывком выдернул нож из кровоточащей раны противника и ещё раз всадил в тот же бок. Беляев пошатнулся, перехватил руку с ножом, и блондин, вытаскивая оружие из раны, не удержал его в руках. Нож отлетел куда-то в сторону.
Но он уже не нужен был убийце. Его противник, зажимая рукой рану в боку, едва держался на ногах. Издав торжествующий вопль, Штруп ударил Олега ногой в голову. У раненого поплыли круги перед глазами. Бандит нанёс ещё один удар ногой, на этот раз в грудь.
Олег всё же устоял, даже, защищаясь, выставил руки. Однако после нескольких расчётливых боксёрских ударов он свалился на землю.
Штруп, как недавно с Сёмой, поставил ногу ему на голову.
Ну что, сявка, допрыгался?
Он огляделся, ища упавший нож. Парня надо прикончить парой контрольных ударов в сердце. Но тут тишину леса разорвал пронзительный крик:
Убийца! Убийца!
"Девчонка! - опомнился Геннадий. - Она вернётся в лагерь и поднимет хай, а у меня в шкафу три лимона баксов!"
Он рванулся было на крик, но в следующий момент замешкался, оглянувшись на распластанного Олега. Нож впотьмах искать долго, душить тоже долго, это потеря драгоценных секунд: девчонка может уйти, лагерь близко! И убийца сломя голову помчался сквозь заросли за беглянкой. На карте лежало три миллиона, тут не до какого-то раненого раздолбая.
Повредившая ногу Ира не могла бежать. Она шла прихрамывая, то и дело оглядываясь назад и замирая от ужаса. Торопливые шаги раздались совсем близко, он вскрикнула, и в этот миг чья-то ладонь зажала ей рот. В следующую минуту Штруп свалил её на землю и повалился сам.
Не ори, дурочка, это была шутка, только шутка, - шептал он, отдуваясь и оглядываясь по сторонам.
"Сучку надо мочить, она всё видела, - соображал он. - Её не хватятся часа три, может, больше... За это время успею слинять..."
Не бойся, малышка, я же тебя люблю...
Он всосался губами в её рот. Возбуждение вновь с невероятной силой овладело им. Но едва он оторвался от её рта, девочка снова пискнула, и он вынужден был снова заткнуть её рот своим. Легко подавив слабое сопротивление, он обхватил пальцами её шею и слегка придушил: на ближайшие пять минут девочка нужна была Гене живой.
Глаза Иры закатились, она судорожно закашлялась. Убедившись, что в таком состоянии она не издаст ни звука, он привстал и осмотрел окрестности. Вечер сгустился ещё больше, дальние кусты тонули в потёмках. В отдалении был виден лагерный забор, но ни у забора, и нигде вокруг не было ни души.
Штруп на всякий случай оттащил Иру в кусты. Торопливо снял с неё майку, избавил от шортов и трусиков. Усмехаясь, потискал её ляжки, грудь, живот, покусал соски. Наконец раскидал её ноги и устроился между ними.
Уже через пару минут он стонал от удовольствия, кончая. Затем его пальцы снова сомкнулись на её горле. Он лежал на девушке, сдавливал её шею, всем телом ощущал её содрогания и смутно думал о том, насколько нежнее, хрупче эта тоненькая шейка шеи Валерии, которую он так и недодушил. На этот раз он не повторит ошибки.
Девушка затихла окончательно. Штруп привёл на себе одежду в порядок, перетащил тело подальше в кусты и забросал ветками и прелой листвой.
Надо возвращаться в лагерь и уезжать, но его беспокоил раненый парень. Штруп не мог уйти, не добив его. Он пошёл назад, но в потёмках никак не мог найти место, где остался раненый. Помнил только, что это было где-то в стороне от тропы. Но все деревья были одинаково серыми и уже в нескольких метрах сливались в сплошную тень.
В конце концов Штруп решил, что к тому времени, когда парень оклемается, он будет далеко отсюда. Он всё уже распланировал заранее. Без визы можно пересечь украинскую, грузинскую и турецкую границы, а из Турции перебраться в Аргентину. Впрочем, и там Гена задерживаться не собирался. Его целью были США.
Дорожки лагеря были сумеречны и безлюдны. Со стороны ярко освещённого клуба неслась музыка. Дискотека ещё не кончилась, весь народ был там. Геннадий быстрым шагом прошёл мимо тёмной столовой, пересёк пустынные корты и по дорожке, освещённой скупым светом одинокого фонаря, спустился к гаражам. Он выкатил "Москвич", который ему одолжили на неделю, и подъехал на нём к домику обслуживающего персонала.
Чемодан с вещами был уже собран и дожидался его на кровати. Кейсы стояли в шкафу. Гена открыл два из них и убедился, что доллары на месте. Он наскоро умылся, быстро вынес кейсы с деньгами из дома и запихнул их под сиденье машины. Затем вернулся за чемоданом и третьим кейсом. "Тяжёлый, сука", - мысленно ругался он, укладывая этот кейс в багажник.
Штруп знал, что Картавый когда-то интересовался старинными золотыми монетами и царскими орденами. По заказу законника братки обчистили квартиру одного крупного коллекционера. "Краденое золото реализовать не так просто... - озабоченно думал убийца. - Ладно, что-нибудь придумаем..."
Он уселся за руль и подкатил к воротам. Справиться со старым висячим замком было делом одной минуты. Выехав за ворота, он остановился, вылез из машины, закрыл обе створки и повесил замок на место. И только потом рванул по ровной и прямой, как стрела, дороге. В этот час на ней не было ни одной машины и ни единой живой души.
Глава 18
Олег разлепил ресницы. Несколько минут он силился разглядеть что-нибудь сквозь висевшую перед глазами красную пелену. Голова раскалывалась, не хватало воздуха. Он попробовал шевельнуться, и тотчас бок обожгла боль, отозвавшаяся в груди. Вместе с болью вернулась память. Его пальцы, процарапав землю, сжались в кулак. Где он, этот упырь?
Вспыхнувшая ярость даже как будто притупила боль. Олег шире раскрыл глаза и, задыхаясь от приступов тошноты, попытался встать. Он поднимался минут десять, цепляясь за ствол ближнего дерева. Наконец выпрямился во весь рост. Мыча от жуткой боли, сделал шаг в темноту.
Ты, сволочь! - хрипло выкрикнул он. - Где ты? Выходи! Мы ещё недоговорили!
Олег сделал шаг, другой. Дошёл до следующего дерева и с минуту стоял, переводя дыхание. В тишине его слух уловил журчание воды. Вода! Пить ему сейчас хотелось больше всего на свете.
Он двинулся на звук. Деревья расступились и показалась небольшая, метров пять шириной, речка. Блестели её струи, дробясь у прибрежных камней. Олег, шатаясь, подошёл к ней и рухнул на колени. Губы жадно вобрали прохладную влагу.
Он умыл лицо, и кровавая пелена окончательно спала с глаз. Прояснилось и сознание. Он огляделся, на этот раз более внимательно, настороженно. Ни блондина, ни девушки нигде не было. Белобрысый гад почему-то его не добил. Наверно, торопился унести ноги... Как бы там ни было, надо уходить отсюда.
Только сейчас Олег обратил внимание, что его белая рубашка стала алой. Он снял её с себя и, как мог, стянул ею рану в боку. Ещё раз глотнул воды. Потом поднялся и нетвёрдо зашагал туда, где, по его расчётам, должно быть шоссе. Если очень повезёт, он остановит там попутку...
Он шёл через лес, без тропы, сцепив зубы и стараясь не обращать внимания на боль. Смотреть вперёд уже не было сил, он едва успевал замечать, куда ставит ноги. Эти проклятые коряги, кажется, нарочно рассованы повсюду, чтобы остановить его. "Не дождётесь," - упрямо повторял Беляев.