Страница 4 из 96
Еще раньше Борман провел несколько дней у матери и имел возможность собственными глазами увидеть лидеров нового правительства, назначенных Национальным собранием: коротышку Фридриха Эберта, [18] который из владельца пивной превратился в президента Германии, канцлера Филиппа Шейдемана с манерами изрядно постаревшего франта и заплывшего жиром Маттиаса Эрцбергера. Подобные личности не производили вдохновляющего впечатления на молодежь.
Герман фон Трайенфельз утверждал, что немцы пойдут не за этими жалкими «Schlappschwanze»{4}, а за настоящим мужчиной, который способен командовать, управлять и сможет твердой рукой наладить законность и порядок. При установившейся системе одни ждали указаний из «зала абсурда» в рейхстаге, другие подчинялись требованиям своей партии, а старые консерваторы, объединившиеся теперь под вывеской ДНФП, с головой ушли в сочинительство законов.
Первое выступление против республики в середине марта 1920 года потерпело фиаско. «Бригада Эрхардта» под предводительством лейтенанта военно-морских сил Германа Эрхардта на время изгнала законное правительство из Берлина в Штутгарт. Правительство националистов возглавил бывший глава управления землеустройства Вольфганг Капп, который объявил себя рейхсканцлером и распустил Национальное собрание, вознамерившись восстановить монархию.
Следует упомянуть о человеке, который прилетел в Берлин на ветхом военном самолете, чтобы присоединиться к путчу Каппа. Впрочем, тогда его никто не знал и не мог знать. Кому, кроме кучки мюнхенских националистов, в марте 1920 года был известен художник по имени Адольф Гитлер? За шесть месяцев до этого он был представителем от рейхсвера на митинге, проведенном германской рабочей партией, а теперь выступил с первой речью перед огромной аудиторией. Но год спустя, летом 1921-го, юнкера на [19] севере Германии не могли уже игнорировать его. Вскоре Гитлер стал председателем быстро разраставшейся и чрезвычайно активной политической партии.
Однако затем всеобщая забастовка парализовала страну и смела путчистов. Уже в 1920 году фрейкорпы оказались под запретом.
Страстные дебаты по поводу неудачи этой акции еще продолжались в доме фон Трайенфельзов, когда там появился Борман. В Мекленбурге повстанцы действовали особенно успешно. Они сместили местную администрацию с помощью рейхсвера и фрейкорпов, поддержку которых обеспечил известный всем в округе влиятельный деятель. В то время этот человек отсутствовал, поскольку руководил жестокой расправой над восстанием «красных» в Руре. Лейтенант Герхард Россбах был типичным молодым офицером, военной карьере которого положили конец поражение Германии и условия Версальского договора. Ему выпало в течение нескольких последовавших лет оказывать решающее влияние на судьбу Мартина Бормана, хотя последний — человек абсолютно невоенный и бюрократ по складу характера — не имел ничего общего с искателем приключений, возглавившим объединение военизированных отрядов.
Однако в «период борьбы» (так члены НСДАП называли время до прихода партии к власти в 1933 году) для приобретения необходимой репутации и обеспечения партийной карьеры огромное значение имел стаж пребывания во фрейкорпах. Решив связать свое будущее с националистическим движением, Борман искал способ присоединиться к организации боевиков, хотя отнюдь не рвался участвовать в уличных стычках, драках и перестрелках. Так или иначе, он определил свой выбор и ждал теперь удобного случая сделать очередной серьезный шаг, необходимый для националиста с большими амбициями. [20]
Сельские рабочие, многие из которых трудились здесь годами, начинали понимать, что работодатели их обманывали: при редких выдачах заработка из-за галопирующей инфляции деньги заметно обесценивались к моменту их получения. Помещики же хранили продукцию в амбарах, и она с каждым днем дорожала. Многие покидали поместья, другие стали бунтовать. Тогда землевладельцам пришла идея дать на своих землях приют бойцам фрейкорпов. Они полагали, что эти подразделения с готовностью согласятся на такое предложение, ибо стычки с коммунистами и приграничные инциденты остались в прошлом, и правительство не только тяготилось их содержанием, но и побаивалось, памятуя, что некоторые отряды оказали поддержку путчу 1920 года. Землевладельцы сочли своим «патриотическим долгом» сохранить вооруженные банды националистов на случай непредвиденной опасности (намек на возможность революционных выступлений «красных»). А до того времени боевики могли бы выполнять сельские работы и обеспечивать защиту поместий от выступлений революционно настроенных бездельников, воров и мародеров. Однако отряды Россбаха из боевых дружин превратились в вооруженные формирования без определенных целей, и лишь отдельные подразделения принимали активное участие в негласной борьбе против коммунистов и в проведении саботажа на предприятиях Рура, оккупированного Францией и Бельгией. В итоге ни фрейкорповцы, ни помещики не были довольны результатами этого шага. Землевладельцы вскоре поняли, что их новые помощники предпочитают охотиться за юбками и пить шнапс, а не выполнять полезную работу.
Удобный случай вполне комфортно устроиться во фрейкорпе подвернулся Борману в 1922 году, когда [21] было принято решение разместить в Герцберге пятнадцать бойцов Россбаха. Они отказались поселиться в бывшей конюшне, и владельцев домов в ближайших окрестностях попросили обеспечить им постой. Официально движение фрейкорпов было запрещено федеральным правительством, как представляющее угрозу для государства, и тогда просто изменили его название, ничего не меняя по сути. Штаб движения по-прежнему находился в Берлине, а местное бюро — в Мекленбурге. После очередного запрещения название вновь изменили — теперь организация Россбаха получила вывеску «Союз сельскохозяйственного профобучения». Бывший полковник Герман фон Трайенфельз, возглавлявший местных правых радикалов, решил посодействовать размещению людей Россбаха в окрестностях Пархима и поручил это дело своему способному молодому управляющему.
Так Мартин Борман приобрел первый опыт полулегальной деятельности, притом сам он ничего противозаконного не совершал. В его обязанности входило обеспечивать связь со штабом ассоциации и доводить приказы начальства до отдельных групп, рассредоточенных в сельских районах. Он также распоряжался деньгами общей кассы своего отряда, которые удерживал из выплат Россбаха и хранил на банковском счете. Эта штабная деятельность обеспечила ему определенный авторитет среди рядовых фрейкорповцев. Дополнительный вес ему придавал тот факт, что он работал у фон Трайенфельза, связанного с руководством партии националистического толка.
Эту партию в 1922 году основали люди, считавшие ДНФП недостаточно радикальной. В их число входили депутаты рейхстага Рейнольд Вулле и Альбрехт фон Граефе, Теодор Фрич и писатель Артур Динтер (впоследствии гауляйтер НСДАП в Тюрингии). Играя на высокой инфляции, девальвации марки, возраставшем страхе перед коммунистами и большевиками [22] и негодовании общества, оскорбленного оккупацией Рура французами, партия быстро набирала сторонников в северных округах Германии. На юге и в Саксонии она уступала Гитлеру и его НСДАП (национал-социалистская немецкая рабочая партия). Внешне партии поддерживали дружеские отношения — Гитлер не оспаривал позиции партии свободы на севере (в большинстве этих областей НСДАП была попросту запрещена). Однако втайне они пытались схватить друг друга за горло. Граефе и Вулле считали Гитлера и его баварских соратников папистами, антипруссаками и подражателями итальянского фашизма. Гитлер же высмеивал политических слепцов-идиотов, реакционеров и фанатиков с севера.
В этих условиях управляющий поместьем предпочел разделить убеждения своего хозяина, хотя заметил, что НСДАП менее косна в идеологическом отношении. Не прошел мимо его внимания и ловкий прием лейтенанта Россбаха (тот после серии запретов в конце концов разместил свой штаб в Берлин-Ванзее, замаскировав его под «Германское информационное бюро»), который состоял одновременно в обеих партиях, уверенный, что одна из них непременно окажется у власти. На самом деле, конечно, не было резкого разграничения между группами, объединениями и прочими формированиями крайне правых. Все они запасались оружием, рисовали свастики на касках и распевали разные стихи на одну и ту же старую мелодию британских мюзик-холлов.