Командующий фронтом

Четыре-пять часов утра лишь условно можно считать здесь концом рабочего дня. А может быть, и началом... Обычно в это время начальник штаба фронта генерал-лейтенант Дмитрий Николаевич Гусев и начальник артиллерии полковник Георгий Федотович Одинцов докладывают члену Военного совета Андрею Александровичу Жданову оперативную сводку за истекшие сутки.

У Жданова болезненное, слегка отекшее лицо, его сильно мучает астматический кашель. Временами он закуривает специальную лечебную папиросу — становится как будто легче.

В обзоре боевых донесений войск Гусев особо выделяет те места, где говорится о количестве немецко-фашистских солдат и офицеров, уничтоженных снай-перами-истребителями. Наиболее активно действуют снайперы под Пулково и Колпино.

Жданов делает пометки в маленькой записной книжке.

Действия снайперов Ленинграда — не мелкий штрих для оценки обстановки на переднем крае обороны города. Размах снайперского движения обусловлен не только необходимостью экономить артиллерийские снаряды, которые берегут, как хлеб, выдают в дивизии и учитывают почти поштучно.

Истребительное движение зародилось в декабре как немедленный отклик на призыв партии к народу и армии истребить всех оккупантов, вторгшихся на территорию нашей Родины. Снайперский выстрел стал выражением не только боевого мастерства, но и великого народного гнева. В конце января Военный совет фронта докладывал Центральному Комитету партии, что за двадцать дней января снайперы-истребители только 23-й, 42-й и 55-й армий и Приморской оперативной группы Ленинградского фронта уничтожили более 7 тысяч вражеских солдат и офицеров.

Пленные гитлеровцы на допросах рассказывали, что глубокие траншеи загажены, потому что все боятся ходить в отведенные отхожие места: едва высунешь голову — пуля. Прошли слухи о легендарной дивизии охотников-сибиряков, прибывшей под Ленинград: они попадают белке в глаз.

На самом деле снайперы Ленинграда — вчерашние ополченцы и бойцы кадровых частей. Один из зачинателей истребительной войны восемнадцатилетний каменщик Феодосий Смолячков с 19 октября 1941 года по 15 января 1942 года (в этот день он погиб) уничтожил из своей снайперской винтовки 125 фашистских оккупантов, израсходовав на это 126 патронов. 6 февраля 1942 года Смолячкову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Весной на снайперские вылазки в каждом полку выходили уже не одиночки, а отделения, взводы. Донесения о результатах их действий ежедневно шли в Смольный.

Жданов очень внимателен ко всем деталям оперативной и разведывательной сводки. Через час телеграф передаст ее в Ставку.

— Фашисты явно меняют метод осадного огня по городу, Андрей Александрович,— докладывает полковник Одинцов.

— А именно?

— Сегодня они опять выпустили по Свердловскому району за десять минут огневого налета сто один тяжелый снаряд и все — по заводу «Севкабель».

— Третий раз подряд?

— Да. Прежняя тактика бессистемного огня по разным улицам и зданиям сменилась тактикой сосредоточенных и более методических ударов.

— Разрушать город по клеткам? По графику? Такая изуверская педантичность у гитлеровцев сейчас вероятна. А ваши меры?

— Ускорить переход к активной борьбе с их осадной артиллерией, Андрей Александрович. Это пока единственный способ в нашей позиционной обороне.

— Да, но для уничтожения, а не подавления огня осадных орудий вам потребуется в два-три раза больше снарядов для дальнобойной артиллерии?..

Эта тема разговора Жданова и Одинцова — не только сегодняшнего дня.

В январе фашисты выпустили по городу 2696 снарядов, в феврале 4771, в марте 7380, а всего с декабря по март на заводах, в домах, на улицах разорвалось 20 817 вражеских тяжелых снарядов. Было убито 519, ранено 1447 ленинградцев, в том числе женщины, дети.

Жданов перестает задавать вопросы, молча смотрит на план Ленинграда, на точки, обозначающие новые места поражения. Вчера они были жильем, местом работы или отдыха, а сегодня стали местом гибели, увечья. Что же он, Жданов, должен делать, чтобы скорее пришел этому конец? Переход нашей артиллерии к таким дуэлям, в итоге которых полностью уничтожались бы осадные орудия врага, требует по крайней мере 10—12 тысяч снарядов тяжелых калибров ежемесячно. А Ленинград получил в феврале и в марте по 2,5 тысячи. Одинцов предлагает не только просить у Ставки больше тяжелых снарядов, но и посылать солдат на те заводы Ленинграда, где есть оборудование и нет рабочих, чтобы увеличить производство снарядов в самом городе. А где взять необходимую электроэнергию? Единственная действующая 5-я ГЭС, еще подающая чуть-чуть тока для выпечки хлеба и других самых насущных нужд, сама под прицельным огнем фашистов. Они знают, что там последний энергоисточник города.

Записная книжка Жданова, где он ищет иногда ответа на многие и многие вопросы, не говорит, откуда можно снять одну-две тысячи киловатт для производства тяжелых снарядов...

Телефонный звонок. Из штаба ПВО передают: к городу прорвалась группа вражеских бомбардировщиков. Впрочем это уже слышно и в кабинете: оконные стекла дребезжанием на разные тона словно отмечают расстояния до мест разрывов бомб.

А потом телефонный разговор с командующим фронтом генерал-лейтенантом М. С. Хозиным. Он сейчас за линией блокады, на восточном берегу Ладожского озера. Сложная там обстановка. Всю зиму 54-я армия генерал-майора И. И. Федюнинского и войска Волховского фронта генерала армии К. А. Мерецкова пробивались к блокированному Ленинграду. Замысел деблокады главными усилиями войск извне кольца не удалось осуществить, хотя для усиления группировки за Ладогой, кроме сил, выделенных Ставкой, были переброшены ряд дивизий и танковых бригад из Ленинграда. Весенняя распутица полностью сковала боевые действия наших войск, у Федюнинского нет никакого продвижения. И еще хуже — нависла угроза над 2-й ударной армией Волховского фронта: противник стремится отрезать ее от главных сил на западном берегу реки Волхов.

Жданов медленно кладет телефонную трубку. Гусев и Одинцов замечают, как сильно набрякли веки у Жданова. Пальцы постукивают по листу с планом Ленинграда.

Еще долго после ухода генерала и полковника в кабинете Жданова горит свет и остаются зашторенными окна.

Думается о многом. В том числе о решении, которое принято Ставкой: об объединении Ленинградского и Волховского фронтов в единый Ленинградский фронт под командованием генерал-лейтенанта Михаила Семеновича Хозина. Волховский фронт, образованный Ставкой в середине декабря после разгрома гитлеровцев под Тихвином, теперь, неожиданно для многих, ликвидируется, превращается в Волховскую оперативную группу. Командовавший с первых дней этим фронтом генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков отозван в Москву. Войска, расположенные в кольце блокады, становятся Ленинградской группой войск. И командующим этой группой, с правами заместителя Хозина, назначен малознакомый Жданову человек, генерал-лейтенант артиллерии Говоров.

В целом решение Ставки и Верховного Главнокомандующего имеет, как будто бы, достаточно веские основания: необходимо обеспечить лучшую координацию и единство усилий всех войск по обе стороны Ладоги для деблокады Ленинграда. По мнению Хозина, такой координации минувшей зимой было мало. В то же время сам Хозин — явный сторонник деблокады Ленинграда главными усилиями извне кольца осады. Внутри кольца войска крайне ослаблены. Хозин развернул командный пункт объединенного фронта в Малой Вишере (Новгородская область), там, где был до него Мерецков. К тому времени Ладога почти растаяла. Все как-то усложнилось. Руководство из Смольного, связь с Хозиным...

Перед Ждановым проходят главные узловые события борьбы за Ленинград. Упорные бои на дальних подступах к городу и на созданной ценой крайнего напряжения сил Лужской оборонительной полосе, позволившие выиграть время для укрепления ближайших подступов к Ленинграду. Ожесточенные бои под Пулковом. Захват врагом Шлиссельбурга. Трехмесячные кровавые бои на Невском плацдарме. Голод. Падение, а затем освобождение Тихвинского узла, что обеспечивало возможность снабжения Ленинграда из глубины страны. Много дивизий в этот период переброшено из кольца блокады за Ладогу. Разве это не ослабило внутренние силы фронта?