Страница 20 из 23
Очевидцы запомнили, как Николаев не просто кричал, а выкрикивал: «Я ему отомстил! Я
На допросах он находился в состоянии прострации. Очень долго отказывался отвечать и плакал.
Его истерика начиналась через каждые пять минут. Но постепенно с его слов становилось известно, что он достаточно натерпелся неприятностей от отсутствия к нему внимания со стороны горкома и самого С.М. Кирова: «Причина одна-оторванность от партии, от которой меня оттолкнули события в Ленинградском институте истории партии, мое безработное положение и отсутствие материальной помощи со стороны партийных организаций.
Все мое положение сказалось с момента моего исключения из партии (8 месяцев тому назад), которое опорочило меня в глазах партийных организаций. О своем материальном и моральном положении я многократно писал в разные партийные инстанции: Смольнинскому райкому партии, парткому института истории партии, обкому и ЦК ВКП(б), в Ленинградскую комиссию партконтроля, а также партконтролю при ЦК ВКП(б). Но письма Кирову и Сталину не помогали. Ниоткуда я реальной помощи не
И поначалу Николаев стоял на одном: «Совершил индивидуальный террористический акт в порядке личной мести»
В печати же опубликовали следующее сообщение НКВД: «Данными предварительного следствия установлено, что фамилия злодея, убийцы тов. Кирова — Николаев (Леонид Васильевич), 1904 г. рождения, бывший служащий РКИ. Следствие
Однако убийца был безработным. Тоже очень интересная деталь!
Леонид Васильевич родился 1 О мая в Петербурге в семье рабочего. Его семья жила в нужде, а сам Леонид из-за рахита до 11 лет не мог ходить. Два года он лежал в больнице (в гипсе), а в это время его отец пил запоем. В школе он неплохо учился и много читал. В 1916 г. окончил школу и работал учеником у часовщика.
С января 1919 г. по 1920 г. в Самаре Николаев — секретарь сельского совета; с 1921 г. по 1922 г. — конторщик в Выборгском отделе коммунального хозяйства; с 1922 г. по 1923 г. — управделами в Выборгском РКЛКСМ; с 1923 г. по 1925 г.—
подручный слесаря на заводе «Красная с 1925 г. по
1926 г. - управделами в Лужском укоме РЛКСМ; с 1926 г. по
1928 г. - подручный слесаря на заводе «Красный Арсенал»; с
1929 г. по 1932 г. - строгальщик на заводе “имени Карла Мар
кса”; с мая 1932 г. по август 1932 г. — референт кустарно-промысловой секции в обкоме ВКП(б); с августа 1932 г. по октябрь 1933 г.- инспектор инспекции цен в Ленинградской областной РКИ; с 19 октября 1933 г. по 8 апреля 1934 г. — инструктор по приему документов в институте истории партии. И далее безработный. Дело в том, что весной 1934 г. проводилась партийная мобилизация на транспорт, а когда вьщвину-ли кандидатуру Николаева, то он решительно отказался. В связи с чем партком исключил его из рядов партии с формулировкой: «За отказ подчиниться партдисциплине, обывательское реагирование на посьтку по Но надо знать
Николаева, он неумолим и никогда не признает себя виновным. И более того, всегда жалуется.
Вскоре в Смольнинском райкоме ВКП(б) его восстанавливают в партии с формулировкой: «Ввиду признания допущенных ошибок», но за «обывательское объяв
ляют строгий выговор. Николаева не устраивает и такой вариант. В июне и в августе он обращается в комиссию партийного контроля при Ленинградском обкоме ВКП(б) и настаивает на снятии партийного взыскания и восстановления на работе в Институте истории партии.
Но ничего не получается, а идти на завод он не хотел, так как там зарплата бьта в два раза ниже (а то и меньше), чем в том же институте истории партии. По утверждению Аллы Кирилиной: «Поэтому Николаев требовал не просто должности, а “руководящей”». Но руководящую ему больше не предлагали. Он жил на зарплату жены с двумя детьми и тещей. Естественно, был обозлен, так как мнил себя Наполеоном. При аресте у Николаева изъяли план убийства, в котором он определил несколько мест возможного совершения террористического акта.
Первое. Дом, где ^нд Киров на улице Красных Зорь.
Второе. Три точки по маршруту правительственной трассы.
Третье. Смольный.
Мысль же об убийстве Кирова у него возникла в начале ноября 1934 г.
Жена Николаева Мильда Драуле, которая работала в Ленинградском управлении тяжелой промышленности, на допросе показала о дневнике своего мужа: «Он вел дневник. Последний раз я познакомилась с его дневником летом ( ...), а потом дневник стал отражать упаднические настроения Николаева, который выражал тревогу по поводу материальной обеспеченности семьи».
При обыске у Николаева были найдены копии десятков писем в различные инстанции. Он себя считал незаслуженно обиженным. Например, 9 ноября 1934 г. он записал в дневнике: «Если на 15/Х и на 5/Х1 я не смог сделать этого то теперь готов — иду под расстрел, пустяки — только сказать легко».
14 ноября 1934 года: «Сегодня (как и 5/Х1) опоздал, не вышло. Уж больно здорово его окружали — как маленького] вел[и]. На вокз[але] с Кр[асной] стр[елы] Я сознаю, настолько] серьезное положен[ие]. Я знаю, что если только взмахну, то мне дадут по шапке.
Ведь 15/Х только за попытку встретиться меня увезли в “Дом Слез”. А сейчас за удар получу 10 000 [ударов] и больше
возможно».
То есть его задерживали, но отпускали. Итак, в день убийства 1 декабря 1934 г. Николаев дважды звонил жене на службу и просил достать билеты на актив (звонил из Смольного). К часу дня, убедившись в том, что жена этого сделать не сможет, он поехал в Смольнинский райком, где обратился к знакомым сотрудникам с той же просьбой. Один ему отказал, а второй пообешал, предложив зайти вечером.
Тогда Николаев возвращается в Смольный и там у знакомых просит билет. Примерно с 1 часа 30 минут до 2 часов 30 минут дня он находится в здании Смольного. Как Николаев прошел в Смольный? Вход на первый этаж (секции Ленсовета, служебные помещения) и второй этаж (исполкомы Ленсовета и области, рабоче-крестьянская инспекция) был общедоступным. А на третий — по партийным билетам и служебным пропускам. Поэтому Николаев по своему партийному билету прошел совершенно свободно через пост охраны, находившийся при входе на третий этаж.
Там он обращался к двум женщинам-сотрудницам горкома и к трем мужчинам (руководитель сектора партийных кадров обкома, инструктор горкома, секретарь сельскохозяйственной группы), у которых просил билет. И только последний пообещал ему его дать, если хоть один (из восьми) у него^ останется к вечеру. Далее из показаний Николаева 3 декабря 1934 г.:
«Затем я сошел вниз, вышел из здания Смольного и гу-в течение часа вернулся в Смольный. Поднявшись на третий этаж, я зашел в уборную, оправился и, выйдя из уборной, повернул налево (направился к выходу). Сделав два-три шага, я увидел, что навстречу мне идет Сергей Миронович Киров на расстоянии 15-20 шагов. Я, увидев Сергея Мироновича Кирова, остановился и отвернулся задом к нему, так что когда он прошел мимо, я смотрел ему вслед в спину. Пропустив Кирова от себя на 10-15 шагов, я заметил, что на большом расстоянии от нас никого нет. Тогда я пошел за Кировым вслед, постепенно нагоняя его. Когда Киров завернул налево к своему кабинету, расположение которого мне было хорошо известно, вся половина коридора бьша пуста -я подбежал шагов пять, вынув на бегу наган из кармана, навел дуло на голову Кирова и сделал один выстрел в затылок. Киров мгновенно упал лицом вниз. Я повернулся назад, чтобы предотвратить нападение на себя сзади, взвел курок и сделал выстрел, имея намерение попасть себе в висок. В момент взвода курка из кабинета напротив выскочил человек в форме ГПУ, и я поторопился выстрелить в себя. Я почувствовал удар в голову и свалился.
Когда я очнулся и постепенно начал приходить в себя, я подумал, что сейчас умру. Ко мне кто-то подбежал, меня стали осматривать и унесли в