Страница 69 из 72
Утром жена рассказала: «Сергей, со мной произошло ужасное… Ты не поверишь, но это так. На другой день после твоего отъезда ко мне зашла подруга, пригласила прогуляться. Мы шли и болтали, когда около нас остановилась черная машина. Человек в военной форме поздоровался с подругой и пригласил нас покататься, заехать к его товарищу. Я отказалась, конечно. Он настаивал. Подруга сказала — надо поехать, нельзя не поехать. Я ничего не понимала, растерялась. Но она так сказала, что я поехала. Мы въехали в какой-то двор, вошли в дом. Через некоторое время в комнату вошел, нет, ты не поверишь, но это так., вошел Лаврентий Павлович Берия. Я была ошеломлена. Он угостил нас вином, стал что-то говорить, я ничего не воспринимала… Тут зазвонил телефон. Он сказал, что вызывают в Кремль, подождите, я скоро вернусь. Я не стала ждать, уговорила Нину, и мы ушли… А через день снова около меня остановилась черная машина, и вышел тот же полковник».
Молодой муж не знал, верить ли ей, он был вне себя. Думал, что все это она сочинила. Но на следующий день, часов в 12, в квартире раздался звонок, Щиров открыл дверь. Не спрашивая разрешения, чуть не отстранив его, в квартиру вошел полковник и спросил жену. Она вышла вместе со своей матерью. Не обращая ни на кого внимания, полковник сказал Соне, что надо ехать, и вышел. Она, бледная и смущенная, бросилась к мужу: не могу, мол, не могу не ехать.
— Передай Берии, что для этих целей у тебя есть муж, — сказал потрясенный Щиров, — если через час не вернешься, меня не увидишь никогда.
Через час жена вернулась.
Полковник больше не приходит, но звонки по телефону не прекращались. Щиров предложил жене развестись, она умоляла не делать этого.
Щиров возвратился на фронт. Всего он совершил 348 боевых вылетов, в 70 воздушных боях, сбил лично и в группе 20 самолетов противника. В марте 1945 г. он принял командование 518-м иап, который дислоцировался в Югославии. Этот полк входил в состав авиагруппы генерала Витрука, личный состав которой оказывал помощь воинам югославской НОА в создании собственных ВВС. Затем полк из Югославии перевели в Ленинакан. Он приехал за женой в Москву и забрал ее с собой. В Армении они прожили восемь месяцев. Отношения с женой постепенно наладились. Но однажды раздался звонок из Тбилиси… Берия приехал туда на встречу с избирателями. Он звонил Соне, звал приехать к нему, обещал прислать самолет. Жена отказалась, но все налаженное с таким трудом рухнуло.
В 1947 г. Щиров получил назначение в Москву, в Управление ВВС. Через несколько дней после приезда раздался телефонный звонок. Щиров поднял трубку.
— Софу к телефону! — повелительно сказал голос с грузинским акцентом.
Он бросил трубку, но звонки не прекращались. Однажды он услышал из другой комнаты, как жена говорит в трубку:
— Не могу, муж дома… Хорошо, приедет Лида.
Сестра Сони Лида была тоже очень красивой.
Вскоре за ней приехала черная машина.
Жена во всем обвиняла друзей: «Попав в среду таких людей, как Герой Советского Союза подполковник Середа[131], майор Соловьев, он начал пьянствовать, домой приходил под утро. Понятно, дело дошло до разрыва. Я не хотела этого, он обещал исправиться.
Летом 1948 г. его командировали в Германию, там он пьянствовал, за что получил выговор по партийной линии».
Друзья-летчики жену Сергея тоже не жаловали, считали ее женщиной легкого поведения. Дважды Герой Советского Союза Арсений Ворожейкин, который также служил инспектором в Управлении ВВС и часто ездил с Щировым в командировки, вспоминал, что тот просил его никогда не спрашивать о жене.
«Однажды, когда осенью 1947 г. они были на отдыхе в Крыму, его жену срочно вызвали в Москву. Посадив жену в автобус, Щиров тут же вышел. Софья в открытое окно махала рукой, но Сергей стоял спиной к машине.
— Повернись, жена прощается с тобой. — Я тронул его за плечо.
Но тот гневно бросил:
— Пусть катится!
Когда автобус скрылся с глаз, я спросил:
— Пойдешь на ужин?
— Мы ужинали, — ответил он и тихо, со слезами объяснил: — Соня работает в штабе машинисткой. Печатает документы особой важности. Уговаривал не ехать. Не послушалась.
Женские слезы у меня всегда вызывали грусть и жалость, мужские — злость. Я не выдержал:
— Вот уж не предполагал, что ты слизняк.
Сергей промолчал, но слезы вытер. Я подумал, что он просто не владеет собой, и предложил:
— Иди к себе и ложись спать. Утро вечера мудренее.
Я чувствовал, что с Сережей творится неладное. Он словно угадал мои мысли:
— Не подумай обо мне плохо. Я люблю Соню, и она меня, но обстоятельства сильнее нас. Я порой боюсь ее, хотя мы раньше жили душа в душу… — Его словно кто-то с опасной властностью одернул, и Сережа сник. Молча взъерошив густые волосы, он тихо, с какой-то непонятной для меня внутренней болью и страхом выдавил: — Эх, жизнь…»
В Москве Соня стала куда-то исчезать из дома. Раз не пришла ночевать. Щиров стал расспрашивать, схватил пистолет. Она заплакала и созналась, что изменяет ему, что ее по-прежнему принуждает к сожительству Берия. Жена сказала, что ходит к нему ради мужа. Когда ее первый раз привезли к Берии, он пригрозил:
— Не согласишься, я твоего героя в порошок сотру, стоит мне пальцем пошевелить, и он отправится на Колыму лес валить!
Недолго думая, Щиров написал о том, что случилось с женой, в свою партийную организацию. На другой день его неожиданно направили в резерв ВВС, а потом назначили начальником Ташкентского аэроклуба. Фактически это было увольнение, поскольку аэроклуб находился в ведении ДОСААФ. Начальник и фронтовой друг сказал:
— Уезжай сегодня же, тебя, дурака, спасаем.
Уехал он туда один, так как отношения с женой окончательно испортились.
Щиров был обижен переводом в Ташкент. Среди причин, побудивших его к дальнейшим поступкам, по словам людей, знавших его по службе, не последнюю роль сыграло полученное на фронте тяжелое ранение в голову.
О дальнейшей судьбе Щирова впервые рассказал в 1988 г. в газете «Известия» известный юрист Ю. Феофанов. Эта статья буквально всколыхнула всю страну.
На рассвете 7 апреля 1949 г. пограничный наряд задержал неизвестного, который с тыла шел к границе.
Свою личность нарушитель скрывать не собирался. На заставе он предъявил документы на имя подполковника Щирова Сергея Сергеевича, Героя Советского Союза. Из 22 предметов, изъятых при обыске, 15 составляли награды.
В тот же день нарушителя отправили в Ереван, где его допросил майор госбезопасности Гришаев[132].
— Расскажите, каким образом и с какой целью вы оказались на государственной границе СССР — Турция, где были задержаны.
— Из Ташкента, где я был начальником аэроклуба, меня вызвали в Москву. Я решил перед тем съездить туда, где недавно служил, хотел повидать старых товарищей… Заблудился ночью, когда сошел с поезда… Наткнулся на пограничников, просил их отпустить…
— Но вы просили отпустить, чтобы перейти границу, то есть бежать? Говорите правду, подполковник.
— Правду… Ну что ж… Да, я хотел совершить нелегальный переход границы.
— Цель? Это ж не вяжется с вашим положением. Куда вы хотели уйти?
— В Турцию, а затем во Францию… У меня созрело такое намерение, поскольку во время войны я был знаком с французскими летчиками из полка «Нормандия — Неман».
— Вас завербовали?
— Что вы! Нет, нет… Видите ли, товарищ майор… Что касается причин моего поступка, то это очень сложный вопрос… У меня дико разболелась голова…
6 сентября того же года Щирова допрашивает в Москве следователь Морозов. Следствие набирало обороты, стараясь найти в прежних поступках подследственного следы большей вины. Припомнили Щирову случайную фронтовую встречу с французскими летчиками полка «Нормандия — Неман» в 1943 году и совместную встречу с югославским летчиком Литвощаком в ЦЦКА Нового, 1946 года. По версии следователя эти встречи могли толкнуть Щирова на путь измены Родине.
131
Середа Петр Сильвестрович. (1917–1984) — летчик-истребитель, во время войны командир эскадрильи, полка. Герой Советского Союза (23.11.42). Генерал-майор авиации.
132
Гришаев П.И. (1918—?) — в 1941–1953 гг. в органах ГБ. Участвовал в следствиях по делам генерала В. Крюкова, Л. Руслановой, руководил следствием по делу ЕАК. В 1946 г. был следователем при Главном обвинителе от СССР на Нюрнбергском процессе, подполковник, засл. деятель науки РСФСР, профессор.