Страница 79 из 208
С наступлением темноты саперы, рабочие от полков с шанцевым инструментом и за ними артиллерия выступили на свои места.
К утру батареи были готовы и воорркены. Затруднение встретилось лишь на батареях № 5-й и 6-й, расположенных на высоте хотя и весьма выгодной для действий, но с очень крутым подъемом. Осадная артиллерия, сюда назначенная, особенно мортиры, не могла быть вовремя поднята. Пришлось совсем отказаться от устройства здесь мортирной батареи.
Это несколько задержало общее начало бомбардирования укреплений. Вместо рассвета, как предполагалось, оно могло быть начато лишь с 8-ми часов утра632.
Действие батарей было направлено: № 1-й, 2-й, 3-й, 4-й и 6-й (5-я осталась невооруженною) — на укрепления Гелявердинских высот; прочих — на городские укрепления и город.
В 8 часов, после ракеты, разом грянули выстрелы со всех батарей.
В течение 6-ти часов сряду учащенная пальба не умолкала.
Артиллерия наша действовала с замечательным спокойствием, хладнокровием и меткостью. Видно было, как укрепление Эмир-оглы, или иная цель сегодняшних действий, поражалась во всех его пунктах, хотя оно со стойкостью продолжало отвечать.
Около полудня от начальника Ахалцихского отряда получено сведение, что он с молодцами елисаветпольцами и частью бакинцев поднялся по крутому и продолжительному (5 верст) подъему на Геля-вердинские высоты; имея во главе генерал-лейтенанта Девеля, занял с бою передовой турецкий лагерь и ожидает, когда артиллерия с другой стороны подготовит атаку укреплений. При подъеме на гору лихо выдвинулись с войсками четыре орудия 5-й конной батареи, столь близко к турецким батальонам, что в одном из орудий сразу переранена вся прислуга.
Я решил во 2-м часу начать атаку открытою силою на Эмир-оглы, как со стороны Ахалцихского отряда — с севера, так — с востока и юга.
Главная роль выпала опять на долю генерала Девеля и Елисавет-польского полка, давно уже находившихся в упорной рркейной перестрелке; хотя к тем же высотам для атаки направлены с других сторон из колонны генерала Геймана части Эриванского и Бакинского полков, но ко времени прихода их — укрепления были уже заняты елисаветпольцами. Неприятель, ослабленный артиллерийским огнем, не решился принять штыкового боя в укреплениях и покинул их по приближении наших войск.
По показанию пленных, укрепление Эмир-оглы и редут защищали три батальона (из коих один — низам арабистанский, прочие — редифы), под начальством самого энергического из местных турецких начальников, миралая (полковника) Кафтар-бека. Действия турок до последних минут атаки были действительно замечательны. Таким образом, честь этого дня принадлежит всецело артиллерии и елисавет-польцам.
Все атаковавшие войска собрались: елисаветпольцы — в укреплении Эмир-оглы; а остальные — возле него. Надо было видеть восторг молодых солдат после первого серьезного их успеха, особенно елиса-ветпольцев. Нескольким наиболее отличившимся из них мною тут же были пожалованы Георгиевские кресты именем Вашего Императорского Высочества.
Разрушенные казармы, изрытые валы, оставленные неприятелем тела ясно свидетельствовали о поражающем действии нашей артиллерии.
Потери наши были: Елисаветпольского полка один штаб-офицер (майор князь Макаев) и три обер-офицера раненых, нижних чинов 20 убитых и 84 раненых; кроме того, 9 раненых казаков и один всадник. В колонне генерала Геймана: убито нижних чинов 4, ранено 17.
Трофеи состоят из 10-ти орудий* и большого запаса в бывших среди укрепления, почти совсем разрушенных нашею артиллериею, трех деревянных казармах, предметов артиллерийского снаряжения, ружей и патронов.
Оставив гарнизоном в укреплении один батальон Елисаветпольского полка, прочие войска, захватив с собою взятые орудия, возвратились на ночь в свой лагерь.
Незадолго перед последнею атакою, когда было усмотрено, что часть гарнизона Эмир-оглы спускается вразброд по длинному скату горы и по балкам в город, партия состоящих в моем конвое горцев Терской области, под начальством 16-го драгунского Нижегородского полка капитана Панчулидзева, была послана мною проскакать между укреплением Эмир-оглы и городом, поперек пути бегущих из укрепления турок, для распространения между ними, по-видимому, начинавшейся паники. Смелая, небольшая партия эта, несмотря на направленный в нее огонь, лихо пронеслась как ей было назначено и, через отряд генерала Девеля, прибыла ко мне, когда я с покатости горы Алагез, где находился сначала, переехал на высоты возле Гелявердинских укреплений.
На левом фланге действий, 4-го мая, со стороны горы Алагеза. В то время, пока шла атака на Эмир-оглы, тифлисцы с артиллериею, постепенно подаваясь вперед, привлекли на себя орудийный и ружейный огонь с городских батарей и не дозволили отсюда высылать подкрепления на поддержание в их глазах падавших укреплений Гелявердинских высот. Особенное внимание при этом заслужил дивизион 1-й батареи 39-й артиллерийской бригады (капитан Никитин), смело подъезжавший для усиленной пальбы весьма близко к неприятелю. К ночи здесь войска отошли назад.
Часть войск на левом фланге оставлена для прикрытия артиллерии, на позиции на всю ночь; остальные отведены в лагерь.
По занятии Гелявердинских высот мы стали твердою ногою над Ардаганом.
Тут же, на месте, мною был указан способ действий для следующего дня.
Калибр их перечислен в приложении.
Держась строго того, чтобы сколь возможно сократить потерю в людях, предположено действовать артиллерийским огнем на городские укрепления, город и Рамазан-табие впредь до того, пока действия артиллерии не подготовят вполне успех штурма. Для Рамазана достигнуть этого можно было только при содействии мортир; между тем имевшиеся пять шестидюймовых мортир уже получили свое назначение на левом фланге нашей линии, а взятые из состава осадной артиллерии пять двухпудовых мортир могли прибыть из Ахалкалак только к вечеру 5-го мая. Это последнее, а также солидность Рамазан-табие и неизбежность больших потерь в случае обращения действий прямо на него, заставили на 5-е мая ограничиться для отряда генерал-лейтенанта Девеля лишь демонстрациею, рассчитывая производить бомбардирование Рамазана лишь на другой день (6-гб мая), после прибытия 2-пудовых мортир.
К тому же войска сильно утомились; от укрепления Эмир-оглы до лагеря было далеко; осторожность требовала собраться с силами, чтобы с уверенностью в успехе приступить к завершению столь успешно начатого дела.
5-го мая канонада началась лишь в три часа пополудни. Батареи размещены несколько иначе, чем было 4-го мая: почти все они выдвинуты вперед. Труднее других было колонне генерала Геймана (эриванцы, бакинцы, 1-я и 2-я гренадерские батареи), посланной из лагеря на Ге-лявердинские высоты без дорог, с фронта против главных городских укреплений. Я находился на левом фланге, на Алагезе, с тифлисцами, саперами, осадною артиллериею (10 девятифунтовых орудий и 5 шестидюймовых мортир). Войска генерала Девеля были по левую сторону Куры. Кавалерия свиты Его Величества генерал-майора Шереметева4 отправлена на крайний левый фланг к берегу Куры.
Неприятель ни в ночь, ни до 3-х часов 5-го мая не действовал; дозволил даже колонне генерала Геймана спокойно прикрыть свои батареи брустверами, спешною и искусною работою 4-й роты 1-го Кавказского саперного батальона, с помощью эриванцев, под энергическим руководством полковника Бульмеринга.
С первых же выстрелов, особенно с Гелявердинских высот, были заметны результаты весьма удачной артиллерии. С крайнего левого фланга неожиданно усмотрено, что неприятель отводит часть своего гарнизона из-под нашего огня.
Около 4*/2 часов мною послан к генералу Гейману подполковник Мищенко с предложением: не следует ли, воспользовавшись положением дела, решиться на атаку сегодня же. Почти в то же время и генерал Гейман послал ко мне ординарца с тем же запросом. Несмотря на приближение вечера, я решился не откладывать на завтра и назначил временем начала атаки — 6 часов. Однако вести одновременно атаку и на Рамазан, по левому берегу Куры, я счел неудобным: этот отдельный сильный форт оставался неослабленным, а главное — явилась надежда игнорирования его: с высот обнарркилось, что — по устройству верков Рамазана — из них ни одно орудие не может действовать по городу.