Страница 77 из 208
По приезде Лорис-Меликова в Ахты, на другой день после обеда в горах и ночевки в каком-то ауле, сопровождавшие его туристы, осмотрев наш аул и укрепление и боясь, вероятно, стеснить нашу семью своим долгим пребыванием, поспешно проследовали дальше одни, в сопровождении проводника и конвоя. Сам же Михаил Тариелович остался у нас по делам округа на несколько дней.
В этот приезд одним из любопытных эпизодов был осмотр Лори-сом первой русской для лезгин школы, учрежденной моим отцом чуть ли не на собственные средства, но, во всяком случае, без всякого участия в этом кого бы то ни было...
Лорис-Меликов чрезвычайно заинтересовался школой, которая впоследствии пользовалась его покровительством, упрочившим ее существование. При осмотре школы он был поражен, что школьники наши болтали рке по-русски и держали себя с ним и другим начальством весьма свободно.
По выходе Михаила Тариеловича из школы целая орава лезгинят бросилась провожать его, толкаясь и теснясь у него под ногами. Генерал, как видно, не только занимал их, но и сразу расположил к себе своим ласковым, добродушным и простым обхождением. Разговаривая с ними по-татарски, он не только ввернул в свою беседу кое-что о пользе школы, но, по свойственной ему живости и веселости, шутил и болтал всю дорогу. Очень понятно, что мальчики довольно фамильярно относились к генералу, что, видимо, занимало его.
В ответ на шутки Лорйса они угощали его, по наивности, такими, например, фразами на русском языке: «Будь здорова! До свидань! Прощай!» и т. п.
В этот же приезд свой Михаил Тариелович осмотрел учрежденный отцом моим в ауле Ахты базар, с установлением базарных дней для привоза продуктов из других аулов, таксы на продукты первой необходимости и проч. На другой день Лорис-Меликов ездил в окрестности аула, по дороге к Мескенджи, на ту возвышенность, на которую, по проекту отца моего и его стараниями, проведена была из реки Самура вода и с которой она, низвергаясь десятками канав, орошала огромную, до того времени бесплодную за отсутствием влаги, местность... Со времени проведения сюда воды жители Ахты стали возделывать на большом пространстве недурную, в сущности, почву, обрабатывая ее своими примитивными способами главным образом под просо, составляющее, в виде пшена, самую употребительную пищу горцев.
Всем этим Михаил Тариелович живо интересовался, во все это входил до мельчайших подробностей, выражая отцу моему то и дело благодарность за его заботы и попечения о вверенном ему народе.
Вот, насколько мне помнится, все то, что удержала моя память о М.Т. Лорис-Меликове в бытность его на Кавказе. Но судьба столкнула меня с ним еще раз — через 17 лет в Астрахани в 1879 году.
Вучетич И. Воспоминания о графе Лорис-Меликове // Исторический вестник. 1909. № 12. С. 940-959.
1 Автор воспоминаний — Николай Гаврилович Вучетич (1845—1912), писатель и драматург. Из черногорских дворян, его отец — генерал-майор служил на Кавказе. В 1864 г. Николай окончил гимназию в Тифлисе, учился в Петербурге, в Медико-хирургической академии (1864—1867), на физико-математическом факультете университета. Служил в Астрахани (в 1871 — 1874 гг.) помощником правителя губернской канцелярии, потом в Нижнем Новгороде.
№ 7
ИЗ ЗАПИСКИ М.Т. ЛОРИС-МЕЛИКОВА ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ МИХАИЛУ НИКОЛАЕВИЧУ
Настоящее тревожное и неопределенное положение чеченского населения, самого значительного по числу из всех туземных племен Терской области и самого беспокойного, заставляющее опасаться новых беспорядков и новых с нашей стороны усилий, произошло главным образом вследствие тех крайне противоположных систем управления, которые область испытала в непродолжительный промежуток времени. По завоевании Восточного Кавказа и взятии Шамиля, чеченское население лишилось опоры против нашего владычества и некоторое время находилось в неопределенном положении. По-видимому, оно покорилось навсегда, но, в сущности, этой покорности не было, т. е. не было в народе этом убеждения, что власть Шамиля неизбежно должна замениться нашею.
Это выразилось тем, что некоторые аулы чеченского племени, даже когда покорился весь Дагестан, не теряли какой-то смутной надежды избегнуть той же участи и сложили оружие только тогда, когда дальнейшее сопротивление сделалось бесполезным... Первобытное демократическое устройство чеченского племени не ркивается ни с каким понятием о праве одной постоянной власти, ставило даже Шамиля в необходимость управлять им только посредством страха и периодических казней лиц, шедших против его влияния. Наследовать такой образ управления мы не могли, а потому, чтоб поставить чеченцев в то положение, в котором должны находиться побежденные к победителям и подданные к законной власти, граф Евдокимов1 не видел другого средства, кроме того, чтоб действовать против чеченцев как бы они вовсе нам не покорились, т. е. решился, так сказать, завоевать Чечню во время мира. Для этого он счел необходимым стеснить туземное население, вывести его из предгорий и поселить горцев или на открытой местности Малой Кабарды, или же — перевести их в Турцию... Едва предположения эти начались приводиться в исполнение, как тотчас встретили сопротивление со стороны народа... Большая часть горцев, на которых рассчитывали, что они уйдут в Турцию, — остались. Между тем их земли были уже отданы другим, которые, в свою очередь, должны были очистить те места для казаков... Появились значительные шайки, сообщения сделались не безопасными, и все чеченское население стало в положение, грозившее общим восстанием. Когда дело приняло такой оборот, то, чтоб достигнуть предложенной цели прежним путем, нужно было сломить во что бы то ни стало сопротивление народа. Это повлекло бы к новой, быть может, продолжительной борьбе, которая, без сомнения, кончилась в нашу пользу и навсегда бы уже решила вопрос окончательного успокоения Терской области. Мы хотя бы и с пожертвованиями, но достигли бы цели, ослабив племя, которое признано было мало способным войти в состав государства и стать в ряды подданных.
Но Восточный Кавказ считался покорным, и опасения, чтобы возникшие беспорядки не были приняты за следствие наших собственных ошибок, принудили изменить принятую систему. Она остановилась на половине дороги, и граф Евдокимов был отозван в Кубанскую область, дела которой поглотили всю его деятельность. Помощник его, генерал Кемпферт2, хотя и действовал в военном положении удачно, но не был в состоянии выполнить окончательно предначертания графа и привести туземное население в желаемое положение. К тому же опасение продолжительных беспорядков в части Кавказа, которая была объявлена покорной, невыгода усилить Турцию приливом свежего населения и мнение, что чеченцы при гуманном обращении могут изменить свои вековые хищнические привычки и из полудикого народа сделаться со временем гражданами, восторжествовали...
Граф Евдокимов окончательно устранился от вмешательства в дела Терской области и передал ее князю Мирскому, который на основании убеждений в возможность успокоить Чечню другими мерами принял немедленно совершенно обратный образ действия. Если бы предположения графа Евдокимова не были остановлены на половине их исполнения и дело умиротворения Чечни, начатое им в известном направлении, не испытало крутого поворота в последнее время, то, продолжая его образ действий, быть может, пришли бы к окончательным результатам.
Граф Николай Иванович Евдокимов. 1804—1873 // Русская старина. 1889, август. № 9. С. 416—418.
1 Евдокимов Николай Иванович (1804—1875) — граф, генерал-адъютант; с 1855 г. — начальник левого фланга Кавказской линии. В 1860—1863 гг. — начальник Кубанской области и командующий войсками Западного Кавказа.
2 Кемпферт Павел Иванович (1810—1882) — генерал-лейтенант; с 1839 г. служил на Кавказе, один из сподвижников генерала Н.И. Евдокимова, командовал войсками левого крыла Кавказской армии. В 1861 —1863 гг. — помощник командующего войсками Кубанской области.