Страница 65 из 208
Совершенно очевидно, Лорис-Меликов не был автором этого сочинения, — так он писать не мог. Почему же тогда в этом качестве стоит его имя? Выскажем предположение: оппозиционно настроенный анонимный автор решил способствовать решению задачи, назревшей в России к началу XX в., — направить внимание читателей к пониманию общих проблем конституционализма. Выполнить это представилось целесообразным именем не очень угодного режиму, но во многом популярного политического деятеля, в свое время стремившегося к привлечению общественных сил к государственной жизни.
Такое предположение находит свое подтверждение. В 1903 г. князь Г.М. Волконский, рассматривая пороки российского самодержавного устройства, бесконтрольность действия правительства, вспомнил о
141 — 142.
попытках Лорис-Меликова привлечь земских депутатов для обсуждения государственных вопросов. Князь упрекал министра лишь в том, что он, традиционно боявшийся гласности, не сообщил обществу о готовящейся реформе: «Если бы обстоятельства позволили Лорис-Меликову оповестить столицу хотя бы днем раньше — император Александр II завершил бы свое существование так же славно, как начал, благословляемый всеми своими подданными»618. Не решенная тогда задача должна быть выполнена в современной России. Волконский считал, что представительный образ правления, мирно победив самодержавный деспотизм, укрепится в стране; «Монарх и правительство добровольно поступятся в пользу выборных из народа существенной частью своих прерогатив: законодательной санкцией и контролем правительства»619.
В этом же году к министру внутренних дел В. К. Плеве с открытым письмом обратился анонимный (стоит подпись — «Русский») корреспондент, озабоченный недостатками государственного устройства страны. Он напомнил о роли Лорис-Меликова, о деятельности которого можно судить различно, «критиковать целесообразность его практических приемов», но при этом нужно согласиться с тем, что с его именем «связываются воспоминания о правительственном признании непригодности старой системы и попытке, хотя и робкой, пойти другим путем»620.
Вероятно, закономерно, что, когда в России начала вскоре действовать Государственная дума и конституционные идеи получили практическое воплощение, появились некоторые высказывания, осуждающие и генезис российского реформаторства, и первые шаги современного конституционализма. Опубликовав три, условно говоря, конституционных проекта — Валуева, великого князя Константина Николаевича и Лорис-Меликова, — К. Берманьский пришел к выводу, что все эти документы носят «антиконституционный характер». И дальше: «Учреждение Государственной Думы является лишь заключением эволюции той квазиконституционной идеи, начало коей относится к эпохе Александра II»621.
Но не это мнение, естественно, господствовало в обществе эпохи революции 1905—1907 гг. Реформаторские стремления Лорис-Мели-кова, его попытка привлечения народных представителей к законодательной деятельности правительства рассматривались как явление прогрессивное, ведущее к усовершенствованию российской государственности. Не случайно вышла тогда несколькими изданиями брошюра «Конституция Лорис-Меликова», документально раскрывающая всю историю преобразовательных попыток министра внутренних дел, которые не смогли получить завершения: «Катастрофа 1-го марта приостановила и заморозила на 25 лет развитие государственного строя России, создала почву для торжества Победоносцева»622.
Эти слова о былом торжестве Победоносцева прозвучали в год смерти великого реакционера. Историк Б. Глинский, известный своими консервативными взглядами, откликнулся статьей о покойном: именно Победоносцев развенчал конституционный проект Лорис-Меликова и этим «похоронил» предначертания реформатора, «ас тем вместе закатилась счастливая звезда кавказского героя, которого случайность и всегдашнее правительственное безлюдие не по заслугам выдвинули на роль вершителя судеб русской жизни»623.
Да, далеко не однозначно воспринимались идеи и мероприятия героя настоящей книги. Но представители самых разных общественных направлений отдавали должное Лорис-Меликову как крупному государственному деятелю.
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ
СВИДЕТЕЛЬСТВА
Л&-,
Раздел первый НА КАВКАЗЕ:
ВОЕНАЧАЛЬНИК И АДМИНИСТРАТОР
№ 1
ИЗ послужного СПИСКА М.Т. ЛОРИС-МЕЛИКОВА
В походах и делах против неприятеля находился.
В 1847 году в отряде под начальством генерал-лейтенанта Фрейта-га1 в Малой Чечне с 18 ноября по 18 февраля 1848 года, где участвовал во всех действиях против горцев, происходивших во время рубки леса, возвращение отряда на зимовые квартиры... 848 февр. 18
В 1848 году находился в Дагестанском отряде под начальством генерал-адъютанта Князя Аргутинского-Долгорукова2, с 6 июня по 29 августа, где участвовал во всех действиях против горцев, и при овладении 7 июля укрепленным аулом Гергебилем, возвращение отряда на зимовые квартиры... август 29
В 1849 году в Дагестанском отряде 6 и 7 июня прибытие войск из Кусар в сел. Рычу; с 4 по 7 июня движение части войск Дагестанского отряда из укрепления Темир-Хан-Шуры в сел. Оглы; 10 — в Левиши; 11 — в Каки-Махи и Нискент; 12 — сбор Дагестанского отряда на урочище Доз-Майдан; 14 — передвижение в Амжарки; 15 — к Цуда-хару; 16 — к Унчугатлю; с 17 по 22 в сосредоточении всего отряда на Турчи-Даг; 24 — при рекогносцировке частью отряда окрестностей укр. Чох и позиции неприятеля; с 26 июня по 2 июля при разработке спуска к Чохскому укреплению; 1-го июля занятие Шамилем3 с сильным скопищем позиции на высотах за Чохом и начало укрепления этой позиции; 5 — передвижение части войск отряда к Чохскому спуску, в жарком и успешном деле с неприятелем; с 6 по 16 при разработке дорог и сообщения между различными частями боевой позиции при устройстве и заложении редута и батарей под сильным пушечным и ружейным огнем, со стороны неприятеля, в постепенном занятии войсками траншей и вооружении батарей, под сильным неприятельским огнем; 12 при отражении неприятельской партии, намеревавшейся отбить отрядный табун; 16 и 18 при занятии с боя колоннами генерал-майора Князя Орбелиани4 и полковника Броневского5 неприятельских завалов с правой стороны Чохского укрепления и впереди нашего левого фланга при отражении горцев и заложении редутов; с 16 по 23 — продолжение осадных работ и устройство батарей при отражении усиленной вылазки неприятеля на наши передовые траншеи, а с того числа по 9 августа продолжение таковых же работ, отбитие неоднократных вылазок неприятеля, против обоих флангов позиции и улучшение спуска с Турчи-Дага; 10 — при отбитии атаки горцев на нашем левом фланге; с 11 по 22 августа при бомбардировании укрепл. Чоха; разрушение всех неприятельских верков, причем неприятель потерпел сильный урон; 23 — при возвращении отряда на Турчи-Даг, при перестрелке арьергарда с горцами, где от взрыва фугасов неприятель вновь потерпел значительный урон; с 28 августа по 3 сентября роспуск войск Дагестанского отряда... 849 сект.
В 1850 году находился в Дагестанском отряде, с 19 июня по 16 сентября, и участвовал с 29 по 30 июня, при движении колонны под начальством генерал-адъютанта Князя Аргутинского-Долгорукова от Те-мир-Хар-Шуры в Оглы; 2 июня к Кутишинским высотам; 6 июля прибытие на Турчи-Даг и при сборе там Дагестанского отряда; с 12 по 15 июля при рекогносцировке генерал-адъютанта князя Аргутинского-Долгорукова окрестностей укреп. Чох и развалин Салты; 21 июля при движении части отряда к Кумуху; 22 июля — к Шали, 24 — к Арчи и в перестрелке с горцами; 25 — при сожжении Арчи и Шали; 26 — при обратном движении отряда и в перестрелке с горцами; 29 — прибытие отряда к сел. Марчи и отражение частей войск на Кутишинские высоты и в сел. Яуркого; 30 июля — прибытие отряда на урочище Дуч-рачатыр, где войска расположились лагерем; 2 и 3 августа в перестрелке с горцами; 28 августа — при возвращении отряда с Даргинской позиции, в перестрелке с горцами; при расположении частями на позиции у сел. Марга и у Галюшинских высот и у сел. Курклю; роспуск отряда... 850 сект. 16