Страница 136 из 208
Большая энергия и широта взгляда нужны для того, чтобы возбудить вновь эти насущные, но не вовремя заглохшие вопросы. Неустанный труд, большая сила воли и большое влияние потребуются, чтоб не только возбудить, но и направить решение этих вопросов.
Русские ведомости. 1880. 17 августа, передовая.
«Власть возвращает обществу свое доверие...»
Мысль об умиротворении, о значительном смягчении чрезвычайных мер, если не в полной мере их отмене, и о возвращении России на путь мирного развития выражена ныне самим Государем в рескрипте на имя графа Лорис-Меликова, которому принадлежит честь и заслуга ее исполнения.
Слово «умиротворение», восстановление в обществе «спокойствия» мы должны понимать не в смысле только охранения наружной безопасности, но и в значении более глубоком. Когда предпринимались чрезвычайные меры собственно для восстановления нарркной безопасности, то не было речи об умиротворении и возвращении на путь мирного развития. Если эти слова должны представлять ныне определенную политическую мысль, которая сколько-нибудь существенно отличала бы настоящее от недавнего прошлого, то их уже нельзя разуметь только в смысле пресечения преступлений. Мы разумеем их так, что власть возвращает обществу свое доверие и требует от него доверия к себе. Пусть власть требует доверия даже безусловного, но все-таки смысл ее заявлений тот, что она намерена направлять свою деятельность по пути развития, а не видеть опасности в самом этом пути, как казалось прежде.
Говоря о «новой» политике, мы делаем сравнение лишь с недавним периодом, начинавшимся с 1866 года. Сама по себе мысль об излечении ран, о водворении в России гуманных отношений, о доверии к умственным силам русского общества не нова для Государя. Он с нею вступил на престол, она продиктовала ему реформы. История сохранит на вечные времена и ярко осветит именно личный великий подвиг русского Царя. Стон крепостного крестьянина, солдата, ссыльного не мог доходить до него; но он угадал народное горе, завещанное веками, и, в полновластии своем, никем не побуждаемый, повел страну на путь развития и, так сказать, «учеловечения» быта. А в предпринятых им реформах выражалось доверие к русскому обществу, которое он же призвал к действию своим преобразованием. Та политика, которую мы назвали «новою», есть возвращение к этой же первоначальной, плодотворной мысли о доверии к обществу и движении по пути развития.
Страна. 1880. 7 сентября, передовая.
«Можно ожидать многого от произошедшей перемены...»
В высочайшем рескрипте на имя графа Лорис-Меликова от 30 августа сказано между прочим, что «оказалось возможным если не вовсе отменить, то значительно смягчить действие принятых временно чрезвычайных мер, и ныне Россия может вновь спокойно вступить на путь мирного развития («Правит. В.», № 199 от 5 сентября). Судьбу новейших «чрезвычайных мер» разделило устарелое третье отделение, вся сила которого заключалась в чрезвычайности. Можно ожидать очень многого от происшедшей перемены в устройстве высшей государственной политики и от примирительной деятельности нового министра внутренних дел; но едва ли благоразумно было бы со стороны печати преувеличивать значение указа 6 августа и представлять положение дел слишком в розовом свете. Единственно важное последствие приведенного указа — это включение бывшего Третьего отделения в общую систему государственных учреждений, чем устраняется исключительный односторонний характер государственной полиции и открывается возможность жалоб на ее действия в общественном порядке. Новый департамент министерства внутренних дел не может уже пользоваться тою бесконтрольностью и всеобъемлеющею властью, какая присвоена была Третьему отделению: как и прочие департаменты подлежат контролю со стороны Сената, который может проверять принимаемые им меры по жалобам частных лиц. Насколько действительна будет эта проверяющая роль? Соображения высшей полиции, — это другой вопрос, который на практике едва ли будет разрешен удовлетворительно, особенно ввиду преобладающего положения министерства, унаследовавшего все главные прерогативы шефа жандармов, вместе с самим этим званием. Смелая догадка некоторых публицистов, что «на очереди очевидно стоит нечто гораздо большее, чем простая отмена чрезвычайных узаконений», есть только одна догадка и ничего более; а заранее проявлять свои восторги по поводу предполагаемых благ — по меньшей мере неполитично... Умеренная либеральная «Страна» подробно обсуждает вероятные предположения «новых людей, призванных в совет правительства». Теперь, говорит она, «хотят возвратиться к тому, что реакциею было искажено, хотят искренно провести первоначальные мысли реформ и дать тем органам самоуправления, какие нами созданы, полную возможность...».
...Стоило ли рассуждать так положительно о новых министерских предначертаниях на пространстве шести газетных столбцов, чтобы в конце прийти к подобному «нельзя не признать»?.. Желательно было бы поменьше увлечений, побольше трезвости и политичности в заявлениях печати по поводу текущих законодательных мер и вопросов. Вместо погони за разными журавлями в небе надо бы смотреть на синицу в руках.
Новые веяния // Слово. 1880. № 9. С. 104—106.
«Период ликования прошел быстрее, чем можно было ожидать. Ликующие огляделись кругом: вся та же тьма народных нужд, нерешенных вопросов, мучительных сомнений и напрасных надежд... Тяжелое экономическое положение, крайняя запутанность и забитость народного хозяйства, угрожающий во лшогих местах голод, вполне расстроенные финансы и, наконец, отсутствие видимых или возможных средств к излечению наших разнообразных недугов общественных — все это сделалось невольно главным предметом обсуждения в печати... От заманчивых мечтаний пришлось перейти к печальным злобам дня, на которые указал представителям печати граф Лорис-Меликов ровно через месяц после достопамятного указа 6-го августа».
Обозрение на месяц // Слово. 1880. № 10. С. 76.
«В обществе еще не утвердилась уверенность в прочности новых веяний...»
Говорят, что кратковременное пребывание в Ливадии графа Лорис-Меликова, только что вернувшегося в Петербург, ознаменовалось Высочайшим одобрением шести проектов, «касающихся различных преобразований в области государственного управления». Хотя содержание их пока неизвестно, но нет сомнения, что они вполне соответствуют общему характеру политики графа Лорис-Меликова и, в частности, той «программы», которую г. министр внутренних дел кратко изложил перед представителями печати; если же это так, то вышеприведенный слух получает особенную важность. Несомненно, что в обществе еще не успела утвердиться уверенность в прочности «новых веяний», или, говоря словами московского «Юридического вестника», — «в том, что настоящее положение не временное, что правительство искренно желает той перемены, которая, по-видимому, осуществляется с весны этого года», и что «программа» гр. Лорис-Меликова исчерпывает намерения всего правительства, а не касается только Министерства внутренних дел». Как ни судить об этом недоверии, но нужно сознаться, что поводов для него существует весьма достаточно, и притом не только в прошлом, но даже в настоящем, ибо ни для кого не секрет, что политика графа Лорис-Меликова не везде встречает одинаковое сочувствие.
Неделя. 1880. 19 октября.
«К нему идет все и со всем...»
По словам «С.-Петербургских ведомостей», любопытное явление можно наблюдать теперь в министерстве внутренних дел, когда граф М.Т. Лорис-Меликов принимает посетителей. К графу идут не десятки, а сотни человек. Две большие приемные комнаты набиваются до тесноты. В это же время на площади собирается порядочная толпа любопытных, ожидающих приезда и отъезда графа. Доступность и популярность этого государственного человека сделали то, что к нему идут все и со всем, часто совсем неподходящим и невыполнимым. Не видев, трудно поверить, что у нас есть такая толпа лиц, которая имеет нужду быть выслушанною властью и что есть такое стремление к власти, когда она является в сердечной и доступной форме.