Страница 11 из 208
Приведенные свидетельства важны для понимания дальнейшего: приближались решающие моменты войны на Кавказском фронте — наступление, штурм Карса. Как же в этих условиях вел себя великий князь? 25 июня 1877 г. из Александрополя он писал императору, что Лорис-Меликов «благоразумно» отступил от Карса и собирает силы для контратаки. Что же в это время делает он сам, главнокомандующий всей Кавказской армией? Пришлось об этом доложить: «Теперь я должен объяснить, почему я решился выехать из отряда под Карсом и прибыть сюда. Когда я в конце мая приехал туда, то генерал-адъютант Лорис-Меликов уже предлагал мне вступить лично в командование действующим Корпусом; я не согласился»88... Весьма симптоматичное признание! Брату царя предстояла возможность проявить себя в решающих сражениях, а он отказался. Не хотел, оказывается, обидеть Лорис-Меликова: дела, дескать, шли хорошо и, взяв на себя командование, он тем самым смещал «на низшую должность командующего Корпусом». Это первая причина. Вторая — командующий всеми войсками на Кавказе вынужден «переезжать из одного отряда в другой» (напомним, что этот Корпус был основной силой всей Кавказской армии)... «Поэтому, — чистосердечно признается Михаил Николаевич, — я в отряде занимал роль пассивную».
Эта «пассивная роль» диктовалась, по мнению великого князя, сложившимися обстоятельствами: в присутствии своего августейшего начальника Лорис-Меликов «становился нерешительным», обращался за советами, терял «собственную инициативу в своих решениях»89. Так, думается, началось развенчание деятельности командира Корпуса, о котором раньше в письмах к императору содержались только восторженные отзывы.
10 июля 1877 г. это письмо фельдъегерем было доставлено Александру И, который ознакомил с ним военного министра Д.А. Милютина, записавшего в дневнике: «Замечательно в этом письме лишь то место, где великий князь, как бы оправдывая свой отъезд из действующего корпуса, выставляет разные неудобства и невыгоды своего личного пребывания при войсках. Все, что пишет он, буквально применяется и к пребыванию государя при здешней армии»90. Другими словами — вмешательства царских особ в командные действия лишь тормозили (а иногда и нарушали) ход военных операций, внося сумятицу в намеченные планы91.
Именно на это обстоятельство указывал Лорис-Меликов в обширном письме (см. документ № 16) к Белоголовому в октябре 1886 г., раскрывая закулисную сторону войны с Турцией. Граф писал, что придет время, когда материалы «ознакомят русское общество с возникновением как на Азиатском, так, вероятно, и на Балканском театрах войны, неурядиц и самодурства, благодаря безнаказанности членов Императорской фамилии и неразлучно сопровождающей их сволочной камарилии».
Такая обстановка, когда отвергались разумные планы военных действий, предложенные Лорис-Меликовым (например, его справедливое мнение о невозможности вести успешные наступательные действия в болотистом Рионском крае), сильно его раздражала. Виной всего этого и был великий князь Михаил Николаевич. «Благодаря отвратительным свойствам этого человека, — с негодованием писал Михаил Тариелович, — я вынес в течение всей прошлой войны такие страдания, подробное изложение которых потребовало бы новые десятки страниц»92.
Между тем подготовка к наступательным действиям требовала целесообразного и энергичного управления войсками Кавказа со стороны великого князя, пытавшегося убедить царствующего брата в своей оперативной деятельности. При этом вскрывается рке наметившаяся тенденция на дальнейшее принижение роли Аорис-Меликова в ратных делах. Михаил Николаевич сообщает Александру II, что во всех инспекционных поездках его сопровождает генерал-адъютант князь Свято-полк-Мирский и великий князь «пользуется его советами». Это первое. «Во-вторых: ради слабого здоровья генерал-адъютанта Аорис-Меликова, рке раза два намекавшего, что он болен и нркдается в отдыхе. Если бы действительно пришлось отпустить Аорис-Меликова, то я имею в виду поручить командование Корпусом генерал-адъютанту князю Мирскому»93.
В чем дело? Накануне штурма Карса нависла угроза отставки популярнейшего, так нужного для предстоящих боев генерала. Достаточно вдуматься в текст приказа по армии от 14 августа 1877 г., где указы ва-ется, что великий князь «принял на себя непосредственное руководство над действиями Корпуса», а Лорис-Меликову остается только «выполнять его указания» (см.: Тифлисский вестник. 1877. 21 авг.). Трудно выяснить подлинные мотивы великого князя, но ясно одно: между августейшим наместником Кавказа и командующим Корпусом произошли какие-то серьезные разногласия. Приехавший с Кавказа генерал-лейтенант Н.Н. Обручев во многом (в личных рассказах) прояснил обстановку, сложившуюся вокруг «бесхарактерного» кавказского наместника, на которого «вредное влияние» оказывал князь Д.И. Святополк-Мирский, что и привело к «интригам между разными партиями: грузинской, армянской и польской»94. Правда, о самом генерале Обручеве великий князь в письме к императору отзывался весьма лестно, стремясь одновременно умалить роль Аорис-Меликова — во время боев 20, 22 сентября и 3 октября Обручев находился «безотлучно при командующем Корпусом и фактически исполнял должность его начальника штаба»95. За это и заслуживает награждения орденом Святого Георгия Ш степени. Сам же Лорис-Меликов, «несмотря на свое расстроенное здоровье, неутомим, не спит ночи, работает днем и ночью». Но не он, оказывается, главная опора — «генерал-адъютант Святополк-Мир-ский мой самый надежный советник»96.
В действительности же все было иначе. Главную роль в проведении операции играл Лорис-Меликов (см. документ № 12). Участник сражения штабс-капитан Н.И. Сперанский в письме к жене (6 ноября, 4 часа дня) ярко описывал события: «Часов в 5—6 вечера мы узнали по секрету, что на сегодняшнюю ночь назначен штурм Карса... Наступило 8 часов вечера. Почти полная луна высоко взошла на небе и осветила ярким серебряным светом белые стены и минареты страшной и могучей крепости... Наконец с облегчением мы узнали, что вел. кн. с корпусным командиром Лорис-Меликовым выехали из своей ставки и отправились на позицию. Это было в начале 9-го часа вечера, к этому же времени все войска, назначенные для штурма, стояли уже на своих местах в нескольких верстах от Карса»97.
* * *
Главное сражение под руководством Лорис-Меликова успешно завершилось. 6 ноября в 10 часов утра командующий Корпусом был в Карсе. Почти все жители попрятались. Только незначительная группа от армян и турок встретила победителя с хлебом-солью. Потом появилась еще одна депутация, в числе которой находился и пленный начальник артиллерии Карса Гусейн-бей. На вопрос Лорис-Меликова: «Не лучше ли было сдать Карс и избегнуть кровопролития, чем быть свидетелем такой печальной картины?» — он ответил: «Такую крепость, как Карс, нельзя было сдать без боя»98. Жители же, по словам корреспондента, говорили: «Если бы наш паша был хоть 95/10 так умен, как Лорис-Меликов, то Карс никогда не мог быть взят русскими, и русские были бы разбиты»99.
Анализируя причины победоносного штурма крепости, историк В. Гиппиус указал на два обстоятельства. Присутствие великого князя вселяло в солдат и офицеров мужество и храбрость, проявленные в труднейших условиях. Но обаяние главнокомандующего могло разбиться о беспорядки и неурядицы — чего не было... «Отряд ни в чем не нуждался, все были тепло одеты, хорошо обуты, сыты, и во всем проглядывал избыток, свидетельствующий о неуклонных заботах и верных, опытных административных соображениях, энергической воле и отеческой заботливости командовавшего действующим Корпусом генерал-адъютанта Лорис-Меликова. Кумир армянского населения, любимый войсками, спокойный, находчивый, никогда не терявшийся, он имел громадное преимущество перед другими. Население внимало ему как оракулу, и ослушаться его никто не смел, всякий считал за счастье сделать ему что-нибудь в угоду»100.